Ася отпила вина.
— Так что вы программируете?
Ваня улыбнулся в бокал. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Настя не реагирует на комплименты.
— Мы не программируем, а составляем программы.
— Игра слов, — небрежно отмахнулась Ася. — Конкретно?
— Всем, — коротко ответил Иван.
Девушка приняла независимый вид и откинулась на спинку стула. Обиделась, моментально понял Иван.
— В основном мы обеспечиваем вузы и техникумы города. На заре нашей деятельности ректор обратился в отдел образования и взял под свое крыло компьютеризацию вузов. Все контрольные, экзаменационные, вступительные и выпускные, грамматика и стилистика языка — все заложено в компьютерных дискетах. Преподаватели теперь не листают работы каждого студента, это делает компьютер, он и выдает результаты. Ты заканчивала институт?
Ася кивнула:
— Нархоз.
— Первый наш заказчик, — улыбнулся Иван. — Так вот, ты обратила внимание, что оформление контрольных работ изменилось? Нельзя менять последовательность заданий, ответы записываются не как в школе, с подробными объяснениями, а только числа или соответствующие измерения в определенном месте…
Ася кивала каждому слову Ивана, и он почувствовал азарт работы. Вдруг показался важным и значительным его вклад в общее дело. И все только потому, что кто-то заинтересовался его работой. Не зарплатой, не карьерой, не загранкомандировками и стажировками и даже не престижем — за компьютерами будущее, — а теперешним процессом, настоящими результатами его труда.
— Мы не занимаемся банками, — заскромничал Иван и сразу уточнил: — Только в программе вуза. Банкиры имеют собственный центр. Но у нас налажены отличные связи с предприятиями, заводами, редакциями, торговлей, а теперь и сельским хозяйством, — торжественно закончил Иван.
— Ура! — браво приветствовала его Ася. И зевнула. — Извини. Интересно, который час?
Ваня посмотрел на часы, перевел взгляд за окно, снова на часы и виновато улыбнулся.
— Ну? — подтолкнула его Ася.
— Уже поздно, — слукавил он и с неохотой добавил: — Наверное, мне пора.
— Еще вчера, — согласно кивнула Ася. По ее виду трудно было догадаться, шутит она или говорит серьезно. Но ее недавний интерес к беседе смягчал негостеприимную прямоту.
— Но уже сегодня, — внес поправку Иван.
— Прекрасно. Более точного времени я не узнаю. Секрет.
Иван покрутил браслет на запястье, еще раз взглянул на циферблат и провинившимся голосом ответил:
— Четверть третьего.
— Господи! — Ася прижала ладонь к груди, как будто сердце заболело. — Мне же на работу утром!
Примерно такой реакции и ожидал Ваня, но как не хотелось уходить! Он тоже устал, голова сонно отяжелела, веки царапали сухие глаза. Закрыть бы их, припасть ой к Настиному плечу, уткнуться лбом в ее шею, отнести в постель, прижаться к ней, теплой, мягкой, ласковой, и уснуть — потом, немного позже. А сначала… А потом прижаться и уснуть.
Ася все причитала по поводу позднего времени.
— …А сна — ни в одном глазу, — удивленно закончила она, зевнув. И рассмеялась.
— Мне пора.
Однако Ваня продолжал сидеть. Ася допила вино и встала.
В коридоре, около двери, она мягко положила ладонь на руку Ивану.
— Спасибо тебе, Ваня, — проникновенно сказала она. — Ты мне очень помог сегодня.
— И ты мне, Настасья.
— Издеваешься? — рассмеялась Ася. — Я тебя обругала, накричала, нагрубила…
— И дала выговориться, — продолжил он. — И внимательно слушала, и не жалела, и не пренебрегла, и успокоила. И еще что-то.
— И что? — Ася склонила голову набок. «Господи, — успела она подумать, — если я начала кокетничать, значит, точно надо закрывать лавочку».
Иван осторожно накрыл пальцы, казалось, забытой руки на своей руке и тихо, доверительно продекламировал:
Пустое «вы» сердечным «ты»
Она, обмолвясь, заменила…
Ася быстро вырвала руку и погрозила пальчиком:
Приманкой ласковых речей
Вам не лишить меня рассудка!
— А дальше? — рассмеялся Иван, открывая для себя еще эрудированность и находчивость девушки.
— Дальше ищите сами.
— Хоть назови автора, Настенька.
— Баратынский. До свидания.
— И тебе до свидания.
И только захлопнув дверь своей квартиры, Иван сообразил, что Настя так и осталась для него неприкосновенной.
Через два дня наступила осень.
Первое сентября. Начало нового витка, очередного аврала у Аси и начало большого периода, почти новой жизни у шестилетней Кати.
Накануне девочка радостно продемонстрировала себя в школьной форме взрослым друзьям, а Асе показала еще и Ванин подарок — яркий пенал с карандашами, фломастерами и ручками. И снова подивилась Ася его заботливому вниманию к ребенку, и ее кольнуло в сердце воспоминание, как он переживал, когда узнал о беременности жены после аборта. Подумала Ася и о своем невнимании к Катюше. Порывшись в сумке, достала недавно купленную капиллярную ручку с рисунком в стиле древнеегипетских фресок и под восторженное детское «о-ох!» положила в новенький пенал рядом с другими принадлежностями.
Утром первого сентября, выходя из дома, она мысленно пожелала удачи новоиспеченной школьнице и ее другу — соседу с первого этажа. А через час в мыслях Ася держала только процентовки, тарифы и цифры, цифры, цифры…
Месяц начался.
Ася возвращалась домой на «автопилоте», ноги несли — и то радость. Повалившись на тахту, она приходила в себя и часам к десяти становилась просто нормальным уставшим человеком. Шла на кухню и начинала готовить, как говорил Остап Бендер, то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак. Или же представляла себя английской аристократкой (в какой-то книге она вычитала, что англичане ужинают в одиннадцать часов), утомленной светскими развлечениями. Хороши развлечения: сплошной каламбур цифр, за которыми заработок конкретных людей, если ошибешься — голову оторвут. Английским графиням такое в кошмарном сне не приснится.
После ужина Ася позволяла себе полчаса поэзии — читала или тихо бубнила стихи на память. Новые книги в первой половине месяца Ася не начинала. Однажды, еще в институте, ей попался замечательный детектив польской писательницы. Она не могла оторваться от него всю ночь и — провалила зачет по математике, своему любимому предмету. С тех пор зареклась не открывать новую книгу в загруженные дни.
И после короткого отдыха — спать. К исходу второй недели даже сон не снимал усталость. Закончив отчет, один экземпляр которого скрывался в папке, а второй от давался секретарю для изучения начальником и отправки в трест, Ася откидывалась на спинку стула за рабочим столом, упиралась затылком в стенку, закрывала глаза и отрекалась от всего мира. Бездумное Божье создание. Только ступни скрещенных ног, обутые в элегантные туфли-лодочки, мерно покачивались вправо-влево, отсчитывая уходящие в прошлое минуты, уходящую жизнь.
