— Привет, собственникам!
— Привет, моя вера. Заходи, — вяло отозвалась Ася и, оставив подругу в коридоре, поплелась в комнату.
— Что за тон?! — громогласно возмутилась Вера из прихожей. — Я честно выждала твой отчет и так же честно жду радости твоей от моей особы.
— Спасибо, «твоей-моей». — Ася невольно улыбнулась цветистому обороту подруги.
С Верой ее связывала особая дружба. Обе из райцентров, они представляли противоположность стремлений и порывов. Асе импонировали интеллигентность, тихий правильный выговор, красивые литературные обороты речи, сдержанность манер. Вера, подбоченившись, выпятив роскошную грудь, величаво именовала себя «селянкой в опере». Словно напоказ выставляла она сомнительно-деревенское происхождение. Работая наборщицей в типографии, отлично зная русский и украинский языки, она непременно смешивала их воедино при разговоре, не чуралась крепких выражений и яростно жестикулировала при этом. Для нее не существовали мужчины и женщины — только мужики и бабы, девки и пацаны. После длительного общения с подругой Ася долго еще следила за своей речью, старательно избавляясь от перенятых рабоче-крестьянских словечек, не украшающих лексикон административного работника-интеллигента.
Натура подруг отражалась и в одежде. Спокойным, выдержанным или строгим темным тонам, которые любила Ася, Вера предпочитала яркую ткань, изобилующую разными цветами, на которые только способна фантазия отечественной текстильной промышленности. Ася терпимо относилась к гардеробу подруги, но, идя рядом с ней по улицам, чувствовала себя неловко, в то время как Вера цвела ярче, чем букеты на ее платье, довольная производимым эффектом.
Как-то Ася шутливо назвала Веру гоголевской Солохой, за что в отместку получила: тургеневская Одинцова. Она не совсем поняла, что же Вера имела в виду, но решила, что это не худший вариант. И обе остались довольны своими прототипами.
— У меня к тебе, — без предисловий начала Вера, — партийное задание личного характера.
— Очень интересно, — равнодушно отозвалась Ася. Она откинулась на подушки тахты и закрыла глаза. — Коммунисты сейчас в опале.
— Зато демократы на коне. — Вера плюхнулась рядом, поджав под себя одну ногу, и Ася заерзала, недовольная тем, что ее трясут.
— Ладно, переходи к личному.
— Но для этого ты мне нужна бодрая и веселая.
— Ты их найдешь в цирке. — Ася удобнее устроила на подушке голову.
— Очнись, барышня, Базаров умирает! — во весь голос сообщила Вера.
Ася поморщилась, пережидая, когда успокоятся барабанные перепонки, и открыла глаза. Долго смотрела на улыбающуюся Веру. Признав поражение, она тяжело вздохнула и поднялась.
— Что будешь пить? Чай, кофе?
— И душ — для тебя. — Вера довольно потерла ладони.
— Вера, дай мне отдохнуть, — жалобно протянула Ася.
— Какой отдых?! — Подруга всплеснула руками, и кулачки привычно уткнулись в бока, подчеркивая тонкую талию и крутую линию бедер их обладательницы. — Решается судьба…
— Чья судьба? — устало ворчала Ася.
— Твоя, моя — наша. Всего человечества!
— Н-да. Человечество не даст отдохнуть, — фатально произнесла Ася и поплелась в ванную. — Приготовь мне кофе.
— А как же! — нараспев отозвалась с улыбкой Вера.
Глядя на брызжущую энергией подругу, Ася чувствовала еще большую усталость. Однако душ сделал свое дело. Через двадцать минут Ася вошла на кухню расслабленная, но готовая вникать в чьи-то судьбы.
— Рассказывай, что у тебя? — Ася вдохнула ароматный пар над чашкой, попробовала глоток кофе и изрекла: — Блаженство!
— Как у тебя дела с соседом? — невинно поинтересовалась Вера.
Ася пожала плечами:
— По-соседски.
Вдаваться в подробности не хотелось, да и не было таковых. Один раз Иван зашел, но Ася была слишком отстраненной от всего, кроме работы.
— Значит, дружите, — сделала вывод Вера.
— Говори, что надо?
— Он мне нужен.
Ася медленно поставила чашку и внимательно посмотрела на подругу.
— И?..
— Замуж хочу, — огрызнулась Вера, разрумянившись. — Приспичило.
Ася похолодела. Спина непроизвольно выпрямилась, руки слабо держались за столешницу. Крик рвался из горла, но она молчала. Почему Вера? Да, она быстро освоилась в присутствии Ивана в первое знакомство, но ничем не выказала особого расположения — во всяком случае, насколько ее знала Ася. На новоселье Вера часто на него поглядывала, но Ася думала, что это от незнакомого общества. Всегда задорная, напористая — бой-баба, — Вера вдруг оробела. В гостях Ася была для нее примером поведения, а Иван — поддержкой. Или чем-то большим?
— Влюбилась? — тихо спросила с виду безразличная Ася.
Щеки Веры вспыхнули, как маки на ее платье, но она нарочито грубо ответила:
— Ну, ты и скажешь, подружка! Вспомни еще про любовь до гроба.
Асе было не смешно, она пустыми глазами смотрела на Веру, и былая усталость вновь разлилась по телу. Вера агитационно, как будто читала передовицу, продолжала излагать свои взгляды на «наше время».
— …В наше время нет любви. Доказано, что это игра гормонов.
— Некоторым подобные игры дорого обходятся, — вяло возразила Ася.
— Сейчас все обходится дорого. Время такое, — резонно ответила Вера. — И чего ты скисла? Я ж не тащу тебя под венец, только прошу вас свести меня… Ванька, боров, выгнал нас взашей, не дал толком познакомиться.
— Так чего ты пришла ко мне? — взорвалась Ася.
— А к кому? — возмутилась Вера.
— К нему. Или хочешь, чтоб я тебя отвела и руки ваши соединила?
— Дура баба! — не на шутку обиделась Вера. — Единственный раз попросила сделать доброе дело — и получила под зад коленом. Спасибочки, подружка. Я пошла.
— Сядь! — резко приказала Ася и вздохнула. Она сама не знала, из-за чего взбеленилась. Потому что Вера не распознала в нем бабника? Польстилась на мужественную красоту и сногсшибательную улыбку? Раньше Ася не замечала такого за подругой. Наоборот, чем миловиднее было лицо у мужчины, тем язвительнее становилась Вера. Она запросто сравнивала с красотой лица другие части тела, и всегда не в пользу последних. Ребят это злило, Асю шокировало, а Вере — хоть бы хны, она не стеснялась ни в мыслях, ни в выражениях. И вот сама попалась на эту удочку. Асе хотелось рассказать об Иване все, хотелось предостеречь Веру. Но как? Рассказывать придется о себе — это во-первых, а во-вторых, как-то непорядочно получается. Да и кто слушает наветы, когда играют гормоны?
А может, не это испугало Асю. Чего греха таить, не о Вере думала она, а о себе. Испугалась, что у настойчивой подруги получится то, что не удалось ей самой. Что закончилось для нее крахом, обернется замужеством для Веры. Испугалась, что Иван перестанет улыбаться ей, что откровенничать будет с другой, будет спешить на свидание не к ней, ждать и радостно встречать… не ее.
