Эти женщины наводили на Луизу тоску. Все их разговоры крутились вокруг детей, и, когда она пыталась поговорить с ними о чем-то, не связанном с домом, в ответ слышала враждебное молчание. У Луизы двоякие взгляды на материнство. Если рождение ребенка превратит ее в одну из этих клуш, тогда нет уж, увольте. Впрочем, в любом случае ее шансы родить ребенка довольно призрачны, поскольку муж годами безуспешно пытался обзавестись наследником. Что толку желать того, чего все равно никогда не будет?
Партнеры ее мужа ей неприятны почти так же, как их жены. Лишь двое из них Луизе нравятся: Варелли, потому что он не восторгается Муссолини (и она подозревает, тайно поддерживает связь с коммунистами), и Гринберг, потому что он американский еврей, единственный из мужчин, который разговаривает с ней как с равной. Надолго ли они задержатся в Италии теперь, когда Муссолини встал у руля государства? Все коммунисты, которых она знала, бесследно исчезали один за другим. Ей не нравятся царящие в стране настроения, все эти разговоры о возрождении былого величия Рима. Древний Рим не то общество, которым следует восторгаться. В нем было слишком много жестокости.
Впрочем, эта империя славилась и оргиями, думает она, пока подравнивает челку перед зеркалом, быстро-быстро щелкая ножницами над самыми бровями. Древний Рим был более открыт для проявлений сексуальности, чем Италия Муссолини. Ей вспоминается услышанная когда-то история о Юлии Старшей, дочери Октавиана Августа, маскировавшейся и работавшей проституткой в Риме. Значит, Луиза такая же, как она. Тоже живет двойной жизнью. Она прекрасно понимает, почему Юлия пошла на это. Дочь римского императора тоже была выдана замуж без любви.
Луиза разочарованно вздыхает. Она откладывает ножницы, причесывает волосы и смотрит на себя в зеркало исподлобья. Ей скучно. Вот если бы можно было отсюда сбежать и побыть сегодня Белль. Она чувствует себя посаженной в клетку птицей. Может, получится выбраться? Хотя бы на часик! Этого хватит. Ей хочется просто пойти в свою квартиру, выкурить сигарету и посмотреть на гондолы, скользящие по каналу. Сегодня ей хочется побыть одной.
Она смотрит на часы, стоящие на туалетном столике. Муж сейчас, как обычно в это время, лег вздремнуть. Иногда он за обедом съедает столько, что может проспать и два часа. За это время она успеет сходить, куда задумала, и вернуться. Он ничего не узнает.
Недолго думая, Луиза обматывает кружевным шарфом шею, застегивает ботинки, берет сумочку, тихонько выскальзывает из спальни, спускается по лестнице и, ликуя, распахивает тяжелую парадную дверь. Она чувствует себя ребенком, которого отпустили с уроков. Город мерцает. Как же меняется Венеция, когда сияет солнце. Она превращается в метафору, хрупкое колечко счастья, порой способного окружать обездоленных. Белль думает о матери, о том, какая она стала после смерти отца. О том, как горели ее глаза, когда она рассказывала дочери о своих снах, где ей являлся покойный муж, и о том, что он ей сказал в день смерти.
Я буду всегда любить тебя.
Мать горевала, но ее горе было подобно Венеции, унылому городу, иногда словно по волшебству преображающемуся неожиданным потоком серебристого небесного света. Вот такая любовь связывала ее родителей. От этой мысли Белль крепко сжимает кулаки. Как же эгоистична эта любовь!
Но сегодня она не намерена предаваться воспоминаниям. Погода стоит прекрасная, и у нее есть час или два свободы. Какое же это счастье! Настолько быстро, насколько позволяют правила приличия, она идет по узким улочкам и пересекает мосты. Отражения повсюду: каналов – на внутренней стороне мостов, неба – в воде, воды – на камнях, людях, зданиях. Она пересекает район Сан-Поло, переходит через мост Риальто и направляется в сторону Кастелло. Она подходит к больнице Кампо-Сан-Джованни-э-Паоло, и белый мраморный фасад этого здания в лучах солнца настолько ослепителен, что заставляет ее на секунду зажмуриться. Открыв глаза, она видит его. Моряка с лицом волка. Он идет прямо на нее от больницы, и непонятно, замечает ее или нет. Что делать? Убежать и спрятаться в церкви? Моряк наклоняется, чтобы погладить черную кошку, которая тут же начинает тереться о его ноги. Белль невольно думает, как бы ей хотелось быть этой кошкой, особенно когда он приподнял ее мордочку за подбородок и почесал шею.
Чувствовать, как эти длинные пальцы щекочут шею…
Он распрямляется и идет ей навстречу. Она не в силах двинуться ни вперед, ни назад. Незабываемая фигура, думает она, глядя на его белую морскую шапочку, длинную форменную куртку, жилет под ней и белые брюки. Она делает шаг вперед, но он не подает виду, что заметил Белль, и ее вдруг охватывает чувство стыдливости. Обычно в образе Белль она смотрит на мужчин без всякого стеснения. Более того, она прекрасно научилась кокетничать. Но вот сегодня снова ощутила себя юной застенчивой девушкой. Когда моряк проходит мимо нее, она украдкой косится на него, но он смотрит прямо перед собой. Она продолжает путь, чувствуя некоторое разочарование, но, дойдя до угла больницы, останавливается и в последний раз оборачивается. К ее удивлению, оказывается, что он сделал то же самое и теперь глядит на нее. Их взгляды встречаются, и Луиза чувствует, как огонь загорается у нее в груди, поднимается по шее, пока она старается казаться спокойной и собранной. Он самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Ее вдруг охватывает желание убежать, такое же, как на днях в таверне, когда она впервые встретилась с ним. Но одновременно с этим она чувствует, что не может сдвинуться с места. Как будто он приковал ее к себе взглядом. Все же она заходит за угол и обходит здание больницы, всматриваясь в окно кафе. Он проделывает тот же маневр, но с другой стороны, глядя на мраморный фасад, и снова выходит ей навстречу. На этот раз, поравнявшись с ней, он заговаривает:
– Мы не встречались с вами раньше?
Она останавливается и поднимает на него глаза, притворяясь, что заметила его лишь сейчас. Видя восхищенный взгляд, она вновь чувствует уверенность и одаривает его самой обворожительной улыбкой из своего арсенала.
– Я думала, моряки более находчивы и не знакомятся с женщинами, произнося подобные фразы.
– Вы ошибаетесь. – В его глазах загораются дьявольские огоньки. – Моряки напрочь лишены воображения. Нам оно просто не нужно, потому что приключения, о которых другие мечтают, с нами происходят на самом деле.
Она знает, что ей не нужно сейчас превращаться в Белль. У нее нет времени. И все же она не может позволить этому моряку просто так уйти.
– Я бы с удовольствием послушала о каких-нибудь ваших приключениях, – с напускной скромностью произносит она.
