Ася.
Все очарование рассеивается. Вырываюсь, отталкивая его от себя.
— Почему?! — меня снова взрывает от того, что его поцелуй нужно заслужить. Целуют просто так, особенно когда женщина просит. При условии, что вам приятна женщина. Баро сжимает губы, немного морщась от моего звонкого голоса, и возвращается на диван.
— Присядь, — снова наполняет мой бокал вином.
Сажусь, хватаю бокал, сжимая стекло. Музыка стихает, вновь звучит джаз, но уже тихо, фоном. Баро прикуривает сигарету, по-мужски, сжимая ее большим и указательным пальцем, сильно затягивается, выпуская облако дыма. Меняется в лице, вновь становясь жёстким, холодным, топя меня в черной бездне глаз.
— Почему? Ты посмела несколько раз повысить на меня голос. Дерзить, скрывая настоящие чувства под маской язвительности. Хотя прекрасно знаешь, что я этого не выношу! — поддаётся ко мне, давя своей темной энергетикой. — Ненавижу, не приемлю, когда женщина закрывается, лицемерит, не обнажаясь. Искренность, Ася, самое главное оружие женщины. Фальшь отталкивает, — с каким-то пренебрежением заявляет он мне.
— Я не собачка, чтобы покорно ждать, исполнять команды и что-то заслуживать! — меня снова взрывает, внутри все горит. Сволочь. — Не нравится, как я себя веду? Так я зеркалю тебя. Отражаю твое отношение ко мне.
— Какая ты все же глупая. Как ребенок, — с сожалением усмехается. Тушит недокуренную сигарету в пепельнице и откидывается на диван.
Он еще и разочарован во мне!
Обидно.
Очень обидно.
Я задыхаюсь от эмоций. Запиваю обиду вином, не собираюсь больше с ним разговаривать. Я же глупая.
Баро отодвигает от себя стол. Наблюдаю, как берет с дивана большую бархатную подушку и кидает ее возле своих ног.
— Иди сюда, — указывает глазами на подушку. Распахиваю глаза, не понимая, что он от меня хочет. — На подушку, на колени, — поясняет, расставляя ноги.
— Что?! — сглатываю, не веря своим ушам. — Что я должна сделать?! — Нет, я прекрасно понимаю, но…
— Ты слышала. Это своего рода очередной урок и желание, которое ты мне должна. — Хочу наказать твой дерзкий рот! — его голос хрипит.
— Нет, — мотаю головой. Я не буду этого делать. Да я вообще никогда этого не делала. Тем более на таких условиях.
— Ася, — снова снисходительно усмехается, запрокидывая голову. — Я исполнил все твои желания. Теперь ты исполнишь мои. Всю неделю мечтал о твоих горячих губах.
— Нет! — допиваю вино, отставляя бокал.
— Ты по-любому окажешься на коленях, у моих ног. Лучше добровольно, — холодно произносит он.
— Это унизительно! Тут камеры! Тебя заводят зрители?! Снимаете порнушку? Увольте меня от главной роли!
Соскакиваю с дивана, хватаю сумку, на эмоциях смахивая со стола пустой бокал и разбивая его вдребезги. Не знаю, куда бегу, мне некуда. Без Баро мне грозит опасность. Но я не анализирую, не соображаю ничего, глаза щиплет от подступающих слез.
— Стоять! — рычит Баро. Резко вынимает пистолет из-под пиджака.
Все происходит мгновенно. Выстрел, сверху что сыплется. Всхлипываю, зажмуриваясь от страха. Позади меня шаги, дверь распахивается, кто-то забегает.
— Вон! Вон, я сказал! — ревёт, как зверь, вынуждая меня содрогаться от каждого слова. Люди уходят. Открываю глаза, смотрю наверх и понимаю, что камеры нет. Он ее застрелил. Больной! — Камеры больше нет. Иди сюда!
Не двигаюсь с места уже от страха. Проходит минута, две, три, мое сердце бьётся где-то в висках. Баро резко встает с места и идет на меня. Отступаю, но уже понимаю, что не сбегу.
Глава 23
Баро
Мне хочется ее наказать!
За бл*дский наряд, за провокацию, за язвительность, за непокорность… За то, что я хочу ее, как повернутый. Меня трясет от этой маленькой, дерзкой девчонки. Унижаю?! Нет. Просто хочу на своих условиях. И меня срывает. Хватаю ее за платье в желании поставить на колени, чтобы приняла меня таким, как есть, и не смела оказывать. Но, вопреки логике, грубо дёргаю на себя и впиваюсь в сладкие губы, как она хотела.
Ее оскорбил минет?
Не вижу ничего унизительного. Просто желание. Нет, ни хрена не просто.
Не просто.
Это не желание, это жажда и навязчивая идея. Хочу ее дерзкие губы. До боли хочу. Я не привык уговаривать, уламывать, я привык брать. И привык, что мои желания не обсуждаются.
Эгоистично?
Может быть. Я давно жесток и избалован в плане интима. Закомплексованные девочки мне не нужны.
Но Ася…
Она рвет мои принципы и устои.
И я все же беру ее рот. Целую. Целую, преодолевая ее сопротивление, ломая, вжимая в себя, не позволяя вырваться. Перехватываю за волосы, сжимая, насилуя языком сладкий рот. Тестостерон с адреналином зашкаливают.
Хочу маленькую сучку!
В какой-то момент Ася прекращает сопротивляться, позволяя мне все, усыпляя мою бдительность. А потом впивается зубами мне в губу. Прокусывает в кровь. Больно. Глупая девочка думает, что меня это остановит. А я распаляюсь ещё больше. Боль с привкусом крови во рту усиливает возбуждение. Рычу ей в рот, толкаю к ближайшей стене, прижимаю и снова набрасываюсь на сладкие губы. Моя. Она моя! Я долго ждал и хочу взять свое.
Нам уже нечем дышать. Кислорода катастрофически не хватает. Лёгкие горят. Давно так не целовал женщину. В принципе, за последние пять лет целую только ее. И в этом есть кайф. Меня сносит от ее губ.
Отрываюсь, дергаю за волосы, вынуждая обнажить шею для моих укусов и засосов. Клеймлю, чтобы смотрела на себя в зеркало и понимала, кому принадлежит. Никогда и никем не хотел так одержимо обладать.
Ася замирает, только рвано дышит, прикрывая глаза. Сжимаю через платье грудь, понимая, что на ней нет бюстгальтера, чувствуя острые соски. Дергаю вверх платье и под ее всхлип разрываю его к чертовой матери. Дрожит девочка. И, что-то мне подсказывает, это уже не от
