– Она сказала, что я бросаю свою семью.
– Это смешно.
Гриффин встал и подошел к моей стороне стола и опустился на стул рядом со мной.
– Послушай. Это хорошо, что ты позвонила ей и сказала, что ты в безопасности, но ты не должна ей ничего больше. Так же, как я не должен своей матери внуков.
– Наверное.
– Ну же, давай, не грусти.
Он легонько чмокнул меня под подбородком.
– Очевидно, она вырастила тебя такой, что у тебя хватило смелости и мужества идти к своей мечте, верно? Она должна гордиться тобой. Ты должна гордиться собой.
– Но я еще ничего не сделала.
На этот раз Гриффин взял мой подбородок в руку, заставляя меня посмотреть на него.
– Ты справишься. Не сдавайся.
Его голубые глаза были полны искренности – он верил в меня. Это имело значение. Я улыбнулась.
– Хорошо.
После обеда я вернулась в салон и попросила у Энди контакт его девушки, чтобы связаться с ней по поводу нового логотипа и дизайна сайта. Остаток послеобеденного времени я провела за столом, посвящая каждую свободную минуту ремонту и торжественному открытию. Несколько человек пришли и спросили о булочках, и мне пришлось сказать им, что у нас все закончилось, но им стоит прийти на следующий день – я планировала сделать лимонно-лавандовые сладости. Сегодня утром я купила лаванду с местной фермы, и мне не терпелось ее использовать.
Но в глубине души я снова и снова думала о том, как Гриффин подбодрил меня, и это всякий раз согревало мое сердце.
Дарлин была права – из Гриффина получился бы отличный муж и отец. Конечно, его характер брал бы верх, когда его шестнадцатилетняя дочь нарушала бы комендантский час или семнадцатилетний сын пытался бы отказаться складывать шины, но в душе он был добрым и терпеливым. Он был щедрым. Ему не нравилось полагаться на других людей, но он знал, как поставить их на первое место.
Почему он так хотел остаться один?
Этот вопрос не давал мне покоя.
Без четверти семь Шайенн прислала сообщение, что она подъехала к дому. Схватив сумку, я попрощалась с Бису и поспешила к ней.
– Привет, – сказала я, задыхаясь, когда запрыгнула в машину. – Большое спасибо, что заехала за мной.
– Без проблем! – Она ухмыльнулась. – Я подумала, что ты не захочешь провести два часа на поле, наблюдая, как кучка стариков играют в мяч и бьют себя в грудь.
Я засмеялась.
– Я ценю это. Кстати, мне нравятся твои волосы. Они такие мягкие.
– Спасибо. Мне срочно нужно было подстричься. И ты, должно быть, любишь хорошую укладку.
– Я тебя понимаю. В прошлой жизни я делала укладку дважды в неделю. – Я покачала головой. – Теперь это кажется такой экстравагантностью.
– Ничего себе. Два раза в неделю?
– Да. – Мне было даже неловко признаваться в этом сейчас. – Хотела бы я вернуть эти деньги.
– Так ты откладываешь деньги, чтобы открыть пекарню?
– Это моя конечная цель.
– И моя мама сказала, что ты переезжаешь в Кловерли Фармс? Если она не сможет убедить тебя, что весь полуостров Лиленау кишит шершнями-убийцами, ураганами и маляриями и со дня на день погрузится в озеро Мичиган. Не думаешь, что тебе будет лучше здесь, в Беллами-Крик? Выйти замуж за ее сына и подарить ей внуков?
Я рассмеялась.
– Думаю, да, именно это у нее на уме.
Шайенн вздохнула, когда свернула на парковку средней школы Беллами-Крик.
– Я люблю ее до смерти, она моя мама, но она может свести человека с ума. Просто не обращай на нее внимания.
– Все в порядке. Она смешит меня, и вообще очень добра ко мне. Вся твоя семья. Весь город, в целом. Я не могу сказать тебе, сколько людей пришло познакомиться сегодня.
Шайенн встала на свободное место.
– Беллами-Крик – дружелюбный город, а людям стало интересно узнать о тебе. Мы привыкли к одним и тем же людям в одних и тех же местах, или к туристам, приезжающим сюда. Мы не привыкли к красивым, загадочным женщинам в свадебных платьях, которые очаровывают одного из самых упрямых холостяков города и пекут, как дорогая ушедшая в мир иной Бетти Френкель.
– Боже, это платье. – Я горько рассмеялась, отстегивая ремень безопасности. – Я думала, оно принесет мне удачу в новой жизни. Пока что это не принесло ничего, кроме катастрофы!
– Ну, я ничего не знаю насчет этого, – хмыкнула Шайенн, пока мы шли к полю. Я имею в виду, все могло быть и хуже, верно? Ты могла проколоть шину на шоссе за городом.
– Правда.
– Что ты вообще делала в Беллами-Крик, пытаясь добраться до Кловерли Фармс?
– Я увидела рекламный щит на шоссе о лучшем яблочном пироге на Среднем Западе с 1957 года, – пояснила я, покачав головой. – Конечно, теперь я знаю, что пирога больше не существует, но именно это заставило меня свернуть с дороги и отправиться сюда.
– Значит, это была судьба! – засмеялась Шайенн, когда мы взобрались на трибуны.
– Ты говоришь как твоя мама. Это было скорее с моего пристрастия – я обожаю яблочный пирог. Я даже не уверена, что верю в судьбу.
– Почему нет? – спросила она, когда мы нашли места примерно на четыре ряда выше, чем нам хотелось. Трибуны были на удивление переполнены: семьи, пары, компании друзей. Похоже, в этих краях посещение бейсбольных матчей для стариков было популярным занятием на летние вечера.
– Мне нравится верить, что у нас есть сила исполнять собственные желания, – продолжила я, заправляя платье под бедра, чтобы оно не развевалось на ветру. – Иначе мы просто отдаемся на милость звезд, верно? Все решено за нас? Это грустно.
– Наверное. Кстати, я собиралась сказать тебе, что у меня есть знакомая в Кловерли Фармс.
– Правда?
– Да. Фрэнни Сойер – хотя она недавно вышла замуж, так что теперь ее фамилия Макалистер, но в любом случае она моя ровесница, и я встретила ее, когда был студенткой в Траверс-Сити несколько лет назад.
