подавленное состояние. Тимка не должен замечать мою боль. Хоть он и маленький, но уже способен сочувствовать и грустить за компанию…
— Холосо. Я пойду к няне и буду тебя здать.
— Иди, родной.
— Яна?! — вместе со стуком за дверью раздаётся голос Руслана.
Тяжко вздыхаю, раздражённо закатывая глаза. Господи, дай мне сил пережить этот день, а завтра меня не удержат здесь даже бульдозером. Буду стоять на своём до последнего, не позволю уничтожить моё право на Тима.
— Заходи, — холодно отвечаю, выпуская мальчика из рук.
Тим срывается с места и мчится навстречу вошедшему Исаеву.
— Дядя Луслан! Дядя Луслан! А мы узе моземпати в масыну улить?
Руслан ловко подхватывает ребёнка на руки и подбрасывает к потолку с довольно-таки счастливым лицом.
К мальчику он всегда относился с теплом. Нельзя сказать, что дядя не любил своего племянника, иногда он больше проводил с ним времени, чем Андрей, когда приезжал в Москву из Европы. Там у них несколько филиалов, за которые отвечает Исаев младший. Вот и сейчас смотрю на него, задавая себе вопрос: «После моих слов что-то для него изменилось?»
Похоже, что нет. Он по-прежнему выглядит самым лучшим дядей на свете. Или же затеял какую-то опасную игру, маскируясь под добродетель.
— Давай через пару часиков? — целует малого в висок, позволяя ему играть с запонкой на рукаве. — Освобожусь и отвезу вас с Яной к озеру уток кормить.
— Ага. А посему твоя масынаесёбойсе сем у Зени? Ты в маленькую не влазись? — весёлое настроение Руса от озвученного Тимом на мгновение меняется, но мужчина сразу же давит в себе вспыхнувшую раздражённость и возвращает себе прежний довольный вид. — Ты такой высокий, как тлицелатопс!
— Серьёзно? — подыгрывает племяннику.
— Тим любит играть динозаврами, — объясняю слегка обескураженному Исаеву ход мыслей ребёнка. — Ты — трицератопс.
— Ага! Тосьно. Лус, а знаись, кто мои папа?
— Неа. Давай-ка, рассказывай.
— Сяс. Как зеэто… — Тим призадумывается, проговаривая про себя сложные слова, затем выпаливает:
— А помнил! Стегозавл!
— Ух ты ж! — в глазах Руслана горит восхищение. Тим очень шустрый и смышлёный малыш. Им не грех гордиться. Лишь за это в него можно влюбиться по уши, не говоря о милых чертах лица и твёрдом характере. — А Янка кто у нас? — хитро прищуривается Исаев, переводя взгляд с мальчика на меня.
— Тилекс, хи-хи…
Сглатываю мгновенно восставший в горле ком, чувствуя подвох.
Что это значит, мать его?! Что за «Янка» ещё???
— Тимоха, пойди, поиграй в детской. Нам с тётей Яной нужно серьёзно поговорить, — голос Руслана звучит так низко, почти таинственно, вынуждая напрячься всем телом и ощутить кожей неприятный холодок…
Под влиянием стресса я и сама не замечаю, как начинаю фамильярничать с Русланом. Так даже намного проще общаться. Чисто психологически легче воспринимать его на уровне, чем придавать мужчине большей значимости, выказывая уважение.
— Зачем мне туда идти? — бесстрастно задаю вопрос, как только Тим покидает мою спальню. — Я не имею отношения к активам вашей семьи. Мне нечего с вами делить.
Откидываю плед, поднимаясь с кровати. После похорон не переодевалась, отключилась, когда сделали укол.
Поправляю на себе смятое чёрное платье. Надо бы сменить одежду, чтобы своим видом не шокировать семейство Исаевых.
— Андрей завещал тебе шикарное помещение в новостройке. Строительство дома в одном из элитных районов скоро будет закончено, и ты сможешь организовать там свою фотостудию. Большую, с несколькими отведёнными секциями под разный жанр фотосессии, как ты и мечтала, — голос Руслана звучит мягко, подобное поведение в данной ситуации совершенно ему несвойственно.
Вникаю в суть сказанного и молчаливо вскидываю брови, поднимая на мужчину удивленный взгляд.
Ну надо же! Чёрствый сухарь помнит разговор годичной давности? Мы с Андреем перекинулись парой слов за столом, а он запомнил и только что в точности озвучил мои планы…
Рус подходит ближе, но сейчас не выглядит суровым и подавляющим тираном. Его лицо освещается какой-то загадочной ухмылкой.
— Откуда ты знаешь, что указано в завещании? Разве эта информация не секретная? Её вскрывают и зачитывают при свидетелях, при всех членах семьи.
— Я знаю что в завещании, — тёплые пальцы аккуратно касаются моей скулы и проходятся по контуру лица, вызывая странные ощущения: не совсем приятные, но и не отталкивающие, — кому сколько причитается, кто будет управлять счетами и компанией. Я присутствовал рядом с братом, когда он его составлял. После оглашения воли Андрея многое изменится, Яна. Я бы хотел, чтобы ты приняла правильное решение.
— Для меня ничего не изменится, — отшатнувшись от его руки, резко отсекаю:
— Я не выйду за тебя!
— Посмотрим, — почёсывая пальцами щетину, Рус какое-то время задумчиво молчит. Когда пауза начинает раздражать, он продолжает:
— Подумай о Тиме, о том, что мы оба сможем ему дать. Бразды управления компанией переходят полностью в мои руки. Тим получит свою долю после совершеннолетия. Я же обязуюсь материально обеспечивать ребёнка, родителей и тебя. Ты мне всегда была интересна как женщина. Я не видел в тебе глупую девочку и сейчас ты таковой не являешься.
— Ты никогда меня не любил. Тобой всегда управляла похоть, Руслан. Ты видел во мне лишь сексуальный объект, но я никогда не отвечала твоим стандартам. Те женщины, что были рядом с тобой, они идеальные модели, лучшие спутницы на все случаи жизни. Хватай под руку и женись, а меня оставь в покое.
— Не могу.
— Это почему же?
— По завещанию Андрея я должен стать опекуном Тима. И мне не хотелось бы, чтобы его воспитывала другая женщина, а не ты. Жду в кабинете через десять минут. Поторопись.
Исаев уходит, оставляя меня в полном замешательстве. Оседаю на пол, хватая себя за плечи из-за окатившей меня ледяной дрожи. В голове туман, на душе мерзко. Безнадежность убивает. Неужели это конец? Я не смогу принять его условия. Не смогу лечь в постель с человеком, к которому ничего не чувствую. Между нами даже электричество не проскакивает. Вспоминаю прикосновения Жени и кожа мгновенно вспыхивает огнём.
— Да что б вас обоих! — шиплю сквозь зубы, задыхаясь от злости.
