Даже если это семья.
– Что?
– Я говорю ради любви порой приходится отрезать лишнее, даже если это семья. Твоя мать, она.
– Что?
– Она не любит меня. Никогда не любила. Я был очень удачной заменой твоего папы, по которому она страдала много лет. Знаешь ведь почему?
– Они думали, что брат и сестра.
– Точно. Я понимал на уровне подсознания. Что замена, но меня это устраивало. Мне не хватало семьи, и они ею стали.
– Ты спал с ней?
– Она была столь же несговорчива со мной, как ты с Женей. Но стоило им узнать я Яром правду она тут же забыла про меня. Мы успели пожениться, но уже через пару дней оформили развод. Так что бывший муж в отношении нас с твоей матерью слишком сильно сказано. Мы скорее были друзьями, играющими в любовь, пока она ждала свою, а ты еще тогда не родилась.
– Но ты сказал, что если не женишься на мне, то женишься на Ингрид.
– И ты дашь мне совершить эту ошибку? Дашь жениться на другой? Чтобы потом всю жизнь страдать и мучатся, а не совершила ли ты ошибку.
– Ник, ты не понимаешь. Это мама, они моя семья.
– И они любят тебя, они всегда будут тебя любить, чтобы ты не сделала, – подхожу к ней ближе, взяв в плен рук, что ставлю на раковину. Возбуждаюсь от запаха кожи, который она источает. – Даже если ты выйдешь за меня замуж.
– Они меня любят, а ты.
Девчонка, ей нужно услышать это, а я пытаюсь понять, готов ли в этом признаться. Не ей. Себе. Что буду бегать за ней столько, сколько потребуется.
– Я здесь Настя. Я никуда не уйду. И я люблю тебя.
Она шмыгает носом, сама обнимает мою шею и целует. Целует так, словно сорвало стоп-кран и поезд резко затормозило, впечатывая нас друг в друга.
– А если…
– Все сделаю, только сейчас нужно заткнуться.
– Ты хочешь снять с меня трусики? – хихикает она, а я стискиваю челюсти, представляя какой она будет податливой и без рамок, когда вот такая – навеселе.
– Я хочу трахнуть тебя.
– О, да ты шалун, – облизывает она пухлые губки. Я тут же срываюсь на очередной поцелуй, пока она сама расстегивает мою ширинку, а я глажу ее нежные, такие нежные бедра.
– Чудесное платье.
– Я одевала его для тебя. – шепчет эта сирена, уже обхватив ствол пальчиками. Прохладными и нежными, творящими с моим либидо что-то невообразимое. Я чуть отодвигаюсь, чтобы стянуть с нее белье. Раздвинуть шире ноги. Смотрю на розовое влажное чудо. Лепестки раскрыты, лоно манит глубиной. Головка словно дрожит, примагничивается к половым губкам, несколько раз растирая по ним влагу.
Моя девочка смотрит ту даже, потом поднимает взгляд, пока я снимаю лямки с ее платья, пока щипаю пальцами соски, тяну их на себя, целуя чертовку и надавливая головкой на губы. Лоно поддается не сразу, такое узкое, оно словно не хочет меня впускать, но стоит чуть дернуть бедрами, как член проникает наполовину, а Настя стонет мне в рот. Жадна, жадная девочка, требующая добавки. Она целует меня смачно, вылизывая рот изнутри, пока член неспешными движениями ласкает стенки ее влагалища. Но выдержка мне быстро изменяет, я убираю руки с груди, тут же взяв в тиски ее крепкий зад.
– Держись. – шепчу в губы, начиная откровенно натягивать ее на себя пол сочные, но почти беззвучные стоны. Она кусает мою губу, подмахивает задом, помогая поддерживать бешеный, какой-то одержимый ритм фрикций. Снова и снова я был внутри. Шлепки тел сводили с ума, ее пульсация доводила до последней стадии, когда вот-вот и кончишь. Но каждый раз я прерываю акт, чуть снижая скорость движения. А она ворчит, ей надо больше. Молодая, дикая, моя.
– Настя. – целую ее крепко, настойчиво, а затем резко разворачиваю спиной, тут же проникая снова. Глубоко и тесно. Башню рвет, она мычит в мои пальцы, которые я толкаю между губ, кайфуя от того как ее слюна бежит по руке. В какой-то момент секса, когда скорость толчков достигла пика, влагалище сжимается сильнее, пытаясь меня вытолкнуть, а я засаживаю глубже, чувствуя ее оргазм. Конвульсии ее тела чуть ослабляются, а я чувствую приближение спермы.
Тут же тяну Настю на колени. И она больше не ворчит как в прошлый раз. На этот раз она слизывает все, смотря мне в глаза. На мгновение даже берет головку в рот.
– Я научу тебя сосать мне. Ты будешь брать глубоко в горло. – чуть сжимаю я его ей и поднимаю к себе. – Я научу тебя всему, что знаю сам. А ты будешь наполнять мою жизнь красками, которых мне так не хватало.
– Я тоже тебя люблю. – прижимается она ко мне всем своим телом. Обнимает, целует. – Наверное придется рассказать матери.
– Придется Насть.
– Но можно не сегодня. Давай не будем ее смущать.
– Давай не будем. Но уезжаем мы прямо сейчас.
– О, кому-то не терпится начать уроки?
– Мне не терпится выспаться, а я всю неделю думал о тебе.
Она сладко улыбается, поправляя свою одежду, пока я натягиваю брюки. Но стоит ей повернуться, оттопырить зад, чтобы попробовать собрать распавшиеся волосы в подобие прически. Я тут же пристраиваюсь сзади, поглаживая булочки, лаская меду ними, трогая тугой анус. Член тут же оживает в предвкушении, а я надавливаю на поясницу Насти, которая улыбается мне в зеркало.
Но тут ее улыбка резко слетает, когда мы оба слышим звук открываемой двери, а на пороге страстно целующихся ее родителей. Впервые в жизни мне хочется спрятаться по волшебству, а я только закрываю собой Настю. Но поздно. Мира уже застыла, смотря то на меня, то на Настю.
Морок страсти. Возбуждение. Опьянение любовью. Экстаз только что перенесенный. Все это схлынуло так быстро. Словно не было никогда. Теперь я не просто стою опозоренная, у меня ощущение, что на меня вылили ведро помоев. И как бы сейчас Ник не закрывал меня своим телом я ощущаю как подтеки грязи стекают по коже. Нас пока четверо, но уже скоро в проеме появляется Платон и Ингрид. Я закрываю в ужасе глаза, не могу смотреть на осуждение, которое мелькает в каждом взгляде.
– Это… Это что такое? – голос мамы как не ее. Не тот нежный и понимающий. Высокий и слышать его почти невыносимо. Так больно, что рыдание рвется из горла. Зачем, зачем я это сделала. Зачем на дне рождение мамы. Зачем с тем, за кого она выходила замуж.
