Дверь мне открывает взрослая женщина. Она растерянно запахивает халат и сдувает с лица выбившиеся рыжие локоны.
– Вам кого? – боязливо озирается, будто я похож на вымогателя.
– Девушка, которая проживала здесь до вас… – начинаю невпопад, но тут решаю перейти к главному: – Вам известен её нынешний адрес?
– Кто? Инвалидка? – задаётся барышня, а я незаметно сжимаю кулаки.
– Именно.
– С чего бы ей со мной делиться? – фыркает, отпустив все страхи. – Но если встретишь её, скажи, что полосы от её чертового кресла до сих пор украшают линолеум! Если бы заметила их раньше, то взяла бы с неё тройную плату! Теперь квартиру придётся сдавать за копейки! Кто захочет здесь жить?! Разве что такие же убогие!
Я держусь. Неистово держусь, потому что этого хотела бы София. Кулаки так и просятся оставит ещё один изъян на её двери.
– Вы спрашивали о Соне? – пролетает за спиной, спасая женщину от резких определений. – Вы, наверное, Тихон?
Обернувшись, замечаю седовласого старика. Он немного смущён, но улыбается довольно искренне. И пусть мы увидели друг друга впервые, есть стойкое убеждение, что я с ним знаком. Мы уже встречались на электронных страницах.
Я не выхожу из дома. И вечный дождь здесь ни при чём. Не хочу общаться с людьми. Вдруг, они снова меня обманут? Знаю, что остерегаться всех поголовно не стоит. Мои соседи – довольно милые люди. Но даже им не удаётся заболтать меня больше, чем на несколько минут.
Старик любезно делиться со мной информацией, однако та не приносит мне пользы. Он лишь укрепляет догадки Веты, что София обитает вблизи городской площади. Он передаёт мне небольшое письмо, написанное от руки. Её руки.
Со мной всё хорошо. Нашла работу и, кажется, снова радуюсь жизни. Спасибо, что были рядом всё это время. Когда-нибудь я обязательно вас навещу.
Благодарю мужчину и снова возвращаюсь в авто. Понимание, что ещё несколько месяцев назад она была здесь, поднималась по этим лестницам и наблюдала тот же пейзаж – выворачивает изнутри. Мы были так близко и одинаково далеко.
Автомобиль набирает скорость. В кармане вибрирует телефон, но я намерен отвечать кому-либо. Каждый оставленный позади перекрёсток приближает меня к заветному. Это радует и одновременно пугает. Страшит, как тот удар перед нокаутом.
Главное проклятье заключалось в том, что я не знал концовки письма. О чём она писала? Просила приехать или навсегда исчезнуть из её памяти?
Оставалось только догадываться.
Помнишь, ты говорил, что я слишком слабая и что не смогу причинить тебе боль? Так вот ты ошибался. Я смогла.
Любовь – ужасная штука...
Припарковавшись неподалёку от площади, я прохожу до ближайшей хореографической студии и потрясённо замираю. За блеском витражного окна мелькает тонкий силуэт. На расстоянии картинка выходит неотчётливой, но мне удаётся распознать белокурые локоны и определённую манеру движения.
Девушка, что стоит ко мне спиной, обращается к группе малолетних танцовщиц. Она плавно выгибается у станка, а группа девчонок в пушистых юбках синхронно повторяют за ней. Они возводят руки к потолку, а моё сердце вот-вот спуститься в колени. До меня доносятся едва уловимые мотивы классической композиции, но не слышно её голоса. Кажется, что я вовсе позабыл его звучание.
Дабы не привлекать лишнего внимания, я останавливаюсь в холле здания.
Жду окончания занятия. Дёргаюсь на месте. Прорабатываю шею.
Самому не верится, что сейчас её увижу. Не верится, что для этого нужно было всего сделать хоть что-то. Всё, чем я занимался последние дни, так это злился на судьбу и на самого себя. Я снова всё испортил.
Сегодня мы встретимся снова и впервые. Соглашусь, звучит странно. Но это та правда, от которой выступают мурашки. Правда, которая действует только здесь – в наших электронных мемуарах.
Звенит характерный звонок и хохочущая толпа первоклассниц выбегает в холл. И пусть они меня касаются, ноги всё равно подкашиваются. Жду, когда из-за двери студии покажется София, но этого не происходит. Ни через пять минут, ни через пятнадцать. Собрав всю волю в кулак, я иду к ней сам.
Переступив порог, утопаю в звучании нежной мелодии и безмала сказочных пируэтов. София обращена к окну. Её движения походят на танец белоснежной бабочки. Мне страшно сделать шаг и невольно разрушить её мир, в котором та сейчас прибывает. Я наблюдаю. Восхищаюсь. Теряю связь с реальностью.
Признайся, ведь ты всегда был моим главным страхом. Моим ужасом. Моим прекрасным монстром под кроватью. Моим Парком Дугласом. А я навсегда останусь твоей маленькой и недосягаемой Мегги Янг. С ванильным рожком и несправедливо потерянным сапожком.
Сказка рушится, когда затихает музыка. Она изнемождено закидывает голову к потолку, поправляет волосы и замирает, когда замечает моё присутствие. Смущённо обнимает себя за плечи, а после оборачивается.
Меня пронзает настороженный взгляд.
– Вы что-то хотели? Занятия уже окончены. Приходите завтра.
Меня пронзает боль разочарования. Так дерзко, что я не нахожу сил на ответ и буквально выбегаю из здания.
Это была не ты, Софа. Я тебя не нашёл. И я проиграл.
4.8
Участвуя во множественных боях, я думал, что ни один удар не способен меня уничтожить. Минуя оглушающую боль, потерю сознания и даже страх, я был уверен в своей неуязвимости. Ничто не могло меня сломить.
Но это было наивным предположением.
Всё изменилось, когда появилась София. Она обезоружила меня, лишила сил и добила контрольным в сердце. Хрупкая девчонка даже не представить не могла, каким преимуществом надо мной обладала. Её слово било больнее, чем кулак противника, молчание лишало воздуха, а каждое прикосновение заражало неизлечимой болезнью.
Теперь я болен навсегда.
Меня лихорадит от воспоминаний, где я мог делить с ней комнату, одну крышу над головой и малиновый закат. Сердце ускоряется до критической отметки, когда я мимолётом, точно в бреду, слышу её голос за стенкой. И вся радость уходит от понимания, что я мог не допустить расставания.
Мне стоило сдаться, принять неизбежное и до конца своих дней сожалеть о прошлом, однако статус бойца без правил принуждал бороться. Идти дальше, сжав кулаки и подавив эмоции. Но на этот раз я бежал не за ней. Мне предстояло уйти от былой жизни, старых привычек, по пути скидывая с себя оковы несостоявшейся любви и, наконец, подавить болезненные симптомы.
Я выбрал иное будущее. То, где ещё остался шанс на лучшее.
Укладываю вещи в рюкзак и прохожусь взглядом по комнате. Здесь прошло моё обманчивое детство. Уклеенные плакатами стены знали, что я был чужаком в этом доме, но продолжали предательски молчать. Во мне борются противоречивые чувства, от скрипящей тоски до полного облегчения.
Едва ли я когда-нибудь сюда вернусь.
Елисей давно спит в своей комнате, а я безмолвно общаюсь с Роном. Мне стоило дождаться утра и устроить что-то вроде проводов, но я больше не хочу ни с кем прощаться. «Это не побег, и в дальнейшем мы обязательно свяжемся…» – раз за разом проговариваю в мыслях, ненароком чувствуя вину за нелёгкое решение.
Словно обо всём догадываясь, Рон смотрит на меня печальными глазами, едва слышно скулит и покусывает за штанину. Он просит меня одуматься, не действовать с горяча, но я полностью уверен в своём выборе.
Остаться здесь – значит, окончательно пропасть.
Не в силах смотреть на пса, я беру позаимствованный у отца виски и лезу на крышу. Забраться туда выходит несколько сложнее, чем десяток лет назад.
Покрытый росой шифер скользкий, но мне удаётся занять излюбленное место. Небо ещё звёздное, лишь слегка бледнеет под утренним маревом. Свежий воздух. Сонная тишина. И обжигающий виски, что походит за лечебную микстуру. На мгновение становится так легко, как если бы мне было десять.
Никаких проблем, тревог и сожалений.
