самой зуб на зуб не попадает. Несмотря на то, что на улице жаркое солнце, прохладный ветер даёт о себе знать.
Я стояла недалеко от своих родителей и от самой себя маленькой и наблюдала за нами. Это был такой живой сон. Он настолько был реалистичный, что уходить из него не хотелось. Только вот это был не сон, а воспоминание. Такое чёткое воспоминание, что казалось, это происходит здесь и сейчас. Это был наш последний отдых с родителями. Через год их не стало.
Я медленно прошла по золотому песку и присела на краешек расстеленного покрывала около мамы. Я будто бы была призраком, они не видели меня. Вблизи снова взглянула на маму. Она была до безумия красивая. Её нежная улыбка согревала даже в самые холодные времена. Я вообще не помню, чтобы мои родители когда-то ссорились или кричали друг на друга. Они были дружны с детства. Лучшие друзья с самого детства. Казалось, они были созданы друг для друга.
Я опустила свою ладонь на ладонь мамы, и та прошла мимо, но я почувствовала её тепло. На секунду прикрыла глаза, а когда их открыла, уже не было моря и родителей. Я оказалась в деревне. Я в виде подростка вместе с бабушкой пеку пироги. Это было воскресенье. У нас с бабушкой была традиция. По воскресеньям мы пекли пироги. Как у меня начинались каникулы в школе, мы с ней на всё лето уезжали в деревню. Если мне не изменяет память, то это уже через несколько лет после смерти родителей.
Очередной скачок, и я оказываюсь в родильной палате с дочкой на руках. Это одно из самых запоминающихся моментов в моей жизни. Моя кроха. Моя девочка. Провела пальцами по маленьким пухлым щёчкам и курносому носику. Я смотрела на маленькое лицо дочери, и тут оно стало практически прозрачным, и начало постепенно полностью исчезать.
– Катя! – проговорила я сначала тихо, а потом выкрикнула её имя сильнее. Светлая палата стала меркнуть. Я вскочила и побежала к двери, но она тут же пропала, и вместо неё оказалась обычная чёрная стена. Обернулась и побежала к окну, но и оно исчезло. Я посмотрела на комнату, которая уже полностью стала пустой. Вся мебель исчезла, как и свет стал пропадать, а затем появилась темнота, от которой стало больно глазам. Я закрыла их и попыталась успокоиться, но страх душил меня.
– А-а-а!.. – закричала я во весь голос. – Спасите! Пожалуйста! – но изо рта вместо слов вырывались глухие стоны. Боль. Ужасная боль пронзила мою грудь. Я задышала чаще, но боль не отступала. Она пронзала меня и пронзала. Словно кто-то в сердце тысячу кинжалов всадил одновременно. Снова захотелось закричать, но я только обессиленно упала на что-то твёрдое и очень холодное. Ноги и руки закоченели сразу же, и я уже практически не могла двигаться. Свернулась в калачик, пытаясь согреться и постепенно страх начал отступать. Как и боль. Я начала засыпать. И когда практически уже сомкнула глаза, то услышала знакомый мужской голос. Он звал меня по имени. На правой ладони почувствовала тепло, словно до неё кто-то дотрагивается.
– Оксана, будь со мной! Ну же, маленькая! Не уходи! – твердил мне мужской голос, но я не сразу узнала его. Поначалу прислушивалась, а когда всё-таки поняла, кто меня зовёт, закричала изо всех сил, которые только во мне остались.
– Таир! – и тут же холод отступил. Я почувствовала, что лежу на чём-то мягком. Слышу посторонние голоса, пиканье аппарата. В ноздри ворвался запах медикаментов. Хочу открыть глаза, но не получается. Хочу что-то сказать, но язык словно не мой. Я не могу управлять своим телом. Что случилось? Где я? В больнице?
Попыталась успокоиться и прислушаться, о чём говорят, но я не улавливала сути разговора. Напрягла мозги, чтобы вспомнить последнее событие. Несколько минут лежала, а потом в голове ясно стали прокручиваться картинки. Вот мы с Галей и детьми наряжаем ёлку, пьём глинтвейн с имбирным печеньем. Мне принесли посылку. Я прочитала записку, которую написал Таир. Откупорила бутылку и налила себе попробовать вино, а потом начала задыхаться. Меня отравили?
– Маленькая моя! – голос Таира снова меня отвлёк от мыслей и рассуждений. Я почувствовала, как его тёплые пальцы касаются моего лица.
– «Меня отравили», – произношу про себя. Но кто? Это точно не Таир. Он бы не смог меня убить. А как там Катюшка? Где она и с кем?
– Таир Намикович, вам нужно отдохнуть. Как Оксана Георгиевна очнётся, мы вам позвоним. А сейчас уезжайте. Глубокая ночь на дворе.
– Что это? – голос Таира уставший и раздавленный.
– Это капельница.
– Хорошо. Но я не уйду. Пусть распорядятся и предоставят мне палату рядом с Оксаной. Я останусь здесь.
Девушка тяжело вздохнула, но ничего не ответила. Я почувствовала небольшую боль в руке, а затем по телу прошлось тепло, и я опять стала погружаться в сон.
Таир
– Привет, – проговорил я, входя в гостиную, где сидела Света и что-то смотрела по телевизору. Я подошёл ближе к жене и поцеловал её в макушку.
– Привет. Ты сегодня рано.
– Да, закончили с проектом раньше времени. Накормишь меня?
– Конечно. Иди, вымой руки и приходи на кухню.
Молча кивнув, я пошёл выполнять просьбу жены. Когда вошёл на кухню, то на столе уже стоял ароматный стейк с картошкой и овощной нарезкой.
– Пахнет вкусно.
Я сел во главе стола, а жена расположилась напротив меня. Света была явно в настроении. Она улыбалась и довольно на меня косилась. Вообще жена с этой беременностью очень изменилась. Все истерики, которые она закатывала раньше, как и всё её недовольство, словно рукой сняло. Она стала спокойная, уравновешенная. Я бы сказал, как тогда, когда мы только познакомились. Такой она мне определённо нравилась больше.
– А ты почему не ешь?
– Не хочу. Я недавно поела.
– Как твои дела? – я бросил быстрый взгляд на Свету.
– Дела хорошо. У врача сегодня была. Он сказал, что беременность протекает хорошо.
– Рад это слышать.
Жена снова мне улыбнулась. Но вот её взгляд. Будто бы она что-то ждала от меня. Но так и не дождавшись, она встала со стула и сказала, что пойдёт дальше смотреть свою телепередачу. Я молча кивнул и продолжил ужин. Меня определённо что-то беспокоило, но что именно? Я даже на секунду предположил, что и до неё добрались те, кто мне присылал фото. Но она бы сказала. Света не из тех, кто будет молчать, тем более в её-то положении.
После
