Зачем?
— Хотелось, чтобы был настоящий праздник. Твой брат почему-то утверждает, что не отмечает День рождения.
— На самом деле он не отмечает его всего шесть лет, когда пятнадцатого февраля от сердечного приступа скончался наш отец.
— О, теперь ясно. Мне очень жаль.
Стас оказывается болтливым и пока его брат рассчитывается с курьером на меня падает тонна информации о семье Скориковых.
У отца давно были проблемы с сердцем, но Паше показалось, что именно его поступки подкосили и без того слабое здоровье родителя. Папа никак не мог смириться с отчислением сына из вуза, с его сомнительной работой и приговором в виде условного срока.
— Пашке и мать уже говорила — твой вины нет, сынок. Так совпало. Но он твёрдо решил, что не имеет права праздновать именины в этот день, — поясняет Стас.
Мы затихаем, когда Паша возвращается на кухню с пакетами еды в руках. Он окидывает брата мрачным взглядом, затем смотрит на меня — раздевая и имея одними глазами. Я густо краснею и тут же принимаюсь выкладывать еду на тарелки.
Скориков-младший оказывается лёгким на подъём малым. Он срывается с места и несётся в супермаркет, который находится на территории жилого комплекса. Возвращается в считанные минуты с праздничными свечами для именинника.
Я чётко знаю, что никоим образом не должна лезть в эту часть жизни Паши. Мне не должно быть дела до его семьи. Я вообще не обязана была тащить этот чёртов торт, просить Стаса купить свечи и петь «Happy birthday». Только приехать, заняться сексом и уехать. Но я делаю совершенно лишние движения вопреки здравому смыслу. Хлопаю в ладоши, когда Скориков задувает свечи и разрезаю торт на кусочки. Постоянно ловлю на себе взгляд Паши и каждый раз меня будто окатывает жаром. Я исполнила его мечту. Приехала. Но это только сегодня — больше не буду. Честно.
Мы легко болтаем на любые темы. Ужинаем, пьём шампанское и шутим. Незаметно пролетает почти два часа времени.
— Тебе сказать зачем я всё же пришёл? — спрашивает у брата Стас.
— Наконец-то, блядь, — шумно вздыхает Скориков-старший.
— Мне нужны деньги.
— Снова.
Паша откладывает столовые приборы и хмурится.
— Да. Знаю, ты давал мне на прошлой неделе, но я просадил их на подарки для Юльки. Это если на чистоту.
Я накалываю на вилку кусочек рыбы и с улыбкой смотрю на обаятельного мальчишку. Он знал, когда надавить на брата. Удачный момент — после сытного ужина и в компании свидетелей. Если Паша хочет понравиться мне и не показаться жлобом — то должен расщедриться. Хитро, хитро.
— Влада, а у вас есть братья или сёстры? — спрашивает меня Стас.
— Я единственный ребёнок в семье. Но будь у меня такой клёвый брат — я бы непременно подкинула ему денег. Это ведь так мило, что ты спустил все деньги на девушку. Паш, не на наркотики и алкоголь. Заметь.
— Паша у меня щедрый. Очень, — нахваливает Скорикова Стас.
— Верю.
— Он перевёз меня в столицу, купил квартиру и помог поступить в вуз. И дальше я должен был сам себя обеспечивать, но студентом очного отделения много не заработаешь, а Юлька… она у меня богиня. Постоянно требует подарки и внимание. Я же не последний лох, который не может сводить девушку на свидание?
На последнем предложении я начинаю улыбаться.
— В общем, вариантов мало, Влада, — горестно вздыхает Стас. — Паша сам сказал, чтобы я зарабатывал честно, а не так как он — с помощью мошенничества и отмывания бабок.
— В рупор об этом крикни, — пресекает разговор Скориков-старший и поднимается с места. — Ты наелся, Стас? Прощайся с Владой и давай на выход.
Увидев, что старший брат достает бумажник, Стас откланивается и желает нам приятного вечера. После чего направляется в коридор и хлопает входной дверью.
Я быстро убираю грязную посуду в раковину, мою тарелки. Услышав за спиной шаги напрягаюсь всем телом.
— Он никому не расскажет, — произносит Скориков, подойдя ближе и выключая воду.
Его запах окутывает меня с головы и до ног. Уже не совсем чужой, а чуточку привычный.
— Хорошо. Стас прикольный. Чем-то похож на тебя в университете.
* * *
Обмотав тело полотенцем, я подхожу к раковине и вытираю ладонью запотевшее зеркало. Внимательно смотрю в отражение. Щёки порозовели, губы пылают. Помада полностью стёрлась, хотя она считается очень и очень стойкой.
Делаю глубокий вдох, прячу улыбку. Паша давно ждёт меня в спальне, а я как могу оттягиваю момент нашей близости. Вовсе не потому, что не хочу. Нет. Потому что это в последний раз.
Я фантазирую, предвкушаю. Мурашки гуляют по коже от порочных мыслей.
Десять лет подряд я была примерной женой и даже помыслить не могла, что однажды стану заниматься сексом с кем-то кроме мужа.
Я совершаю импульсивные и безрассудные поступки, отрываюсь и расслабляюсь. Это непривычно, ново. Секс без чувств и обязательств. С Пашей Скориковым, который раздражал меня в универе.
Главное, не нарушать договорённости с Натаном. Он просил контролировать грань, за которую выходить категорически запрещено. Пока у меня получается. Нет ни привязанности, ни влюблённости. Даже близко. Только физическое влечение, которое никоим образом не вредит семейной жизни.
Когда возвращаюсь в спальню, то в ней уже приглушен свет.
Замираю, осматриваюсь. Паша сидит на большой двухместной кровати, потупив взгляд в телефон, в мягком белоснежном халате под которым совершенно точно нет одежды и белья. Скориков принял душ раньше меня.
Ступая по ковру, я тянусь к резинке и распускаю волосы. Они рассыпаются и мягкой волной спадают на плечи. В этот момент, услышав шаги, Паша наконец отрывается от дисплея и поднимает голову.
Все его эмоции читаются на лице. Это не сложно. Грудная клетка высоко вздымается, зрачки вспыхивают. Это первый раз, когда Скориков увидит меня полностью голой.
Я останавливаюсь посреди комнаты. Тянусь к полотенцу, одним лёгким движениям развязываю его и бросаю под ноги.
— Нравлюсь? — игриво спрашиваю Пашу.
Мне нечего стесняться, я довольна своей фигурой, потому что много над ней работала. И, судя по дёргающемуся кадыку на шее, Скориков тоже доволен увиденным.
— Ты прекрасно знаешь.
Он отвечает хриплым голосом. Откладывает телефон на тумбу, пристально рассматривает. Шею, грудь, живот и ноги. Готова поспорить — у Паши уже стоит.
— Понятия не имею. Скажи.
— Конечно нравишься, Влада.
Делаю шаг, затем ещё один. Подхожу почти вплотную. Я разбалована комплиментами, но почему-то сейчас, из уст немногословного Скорикова, они звучат чересчур интимно и правдиво.
— Очень нравишься. Ты красивая.
Его ладони обхватывают мою талию. Крепко удерживают, сдавливают
