не нашла другого адвоката?
Медсестричка замирает. Но не могла же ты не думать об этом. Давай, отвечай честно.
— К счастью, нашла, — говорит она. — Так что сегодня ты будешь ночевать в больничной палате.
Твою мать! Рано, девочка! Что же ты наделала?! Умеешь же ты создать мне проблемы.
— Я имею в виду, в палате нормальной, действующей больницы, а не заброшенной психушки.
Так вот где нас держат! Ну тогда окей, можно топать на свободу. Больше мне нечего тут ловить.
— Ладно, — отвечаю я.
— Ладно? Не спасибо, а ладно? Камиль, тебе вообще знакомо такое слово? Тебе трудно поблагодарить человека за помощь? За доброе отношение?
— Один — один, не за что благодарить.
— Поясни.
— Это я вывел следака на тебя. Знал, что тебе паршиво на вилле брата. Здесь, конечно, тоже не курорт, но хотя бы я рядом.
— Ну да, защитник из тебя сейчас прямо огонь, настоящий терминатор. — Она опять протирает мое лицо и тяжело вздыхает. — А паспорт мой где? В машине нет, в комнате тоже.
— Ты уже и машину осмотрела? — усмехаюсь я. — И как она?
— Живее тебя.
Как же она хороша, когда злится и ворчит! Маленький шипящий котенок.
— Паспорт я надежно спрятал. Сбежать хотела?
— Нет, — мотает она головой. — Роман знает, кто я.
— Я в курсе. За это не переживай, он будет молчать. Он не настолько мелочен, чтобы выслуживаться перед Адель, подставляя красивых девчонок. К тому же он тоже терпеть не может Глеба. Брат может психовать, угрожать, но…
— Камиль, мне кажется, это Роман убил Римму. Не сам. Потому что в это время он был на вилле. Скорее всего, нанял кого-то.
Ты, конечно, девочка смелая, но ни фига не умная. Не хочу тебя разочаровывать, милая, но брат в этом не участвовал.
— И этот кто-то застрелил Римму из моего ствола? — произношу я, отчего ее пальцы застывают на моей щеке.
Ася
Это какая-то злая шутка. Недоразумение. О чем бы ни говорили факты, я не поверю, что Камиль убил Римму.
Да, она предала его. Да, она покушалась на нас. Но Камиль нашел бы иной способ остановить ее. Он даже Глеба не трогает, помня, чем обязан ему. Вряд ли так легко и неразумно расправился бы с женщиной, которую всего полгода назад любил, собирался создать с ней семью, готовился стать отцом ее ребенка.
Эти мысли будоражат во мне созревающие колоски ревности. Еще немного — и меня придавит этим урожаем. Я и так уже послушной овечкой всюду за Камилем следую, всем ради него пожертвовать готова.
Скрип тяжелых засовов — и дверь отворяется.
— Вас ждет следователь!
— Иду. — Я отнимаю руку от лица Камиля, и он тотчас хватает меня за запястье.
Былых сил в нем нет, но их вполне достаточно, чтобы напомнить мне о его власти и моей никчемности. А взгляд… Я его во мраке чувствую каждой клеточкой своего тела.
— Ты думай, прежде чем отвечать на его вопросы, — предупреждает он. — Они будут каверзными.
— Я уже научилась общаться с токсичными людьми, — отвечаю, позволяя ему тисками сжимать мою руку и мысленно молясь, чтобы не отпускал. Но отпускает. — Отдыхай, — прошу его на прощание.
Оставив Камилю воду, я отправляюсь на допрос. Не представляю, как стану выкручиваться, если следователь уже знает, кто я. Что бы я ни ответила, это чревато для меня и Камиля.
Комната для допросов, переоборудованная из старого процедурного кабинета, ждет меня с пыльным столом и грязным стулом. Но следователь подсуетился постелить на него платок.
Заметив пристегнутые к спинке наручники, я с ужасом представляю, какой кошмар тут творится, когда из заключенных выбивают ответы. Мне лишь остается надеяться, что меня бить не станут.
Сглотнув, сажусь, кладу ногу на ногу и выжидающе смотрю на следователя.
— У меня нет на вас ничего, — начинает он, разведя пустыми руками. — Я даже не пытался искать. Уверен, ничего интересного не найду. Асманов заговорил о вас, чтобы отвлечь мое внимание. Но он плохо меня знает.
Или лучше, чем вы сами себя. Вам невдомек, зачем Камиль обмолвился обо мне.
— Во время ареста вы сказали, что я одна из подозреваемых. Как вы добились моего ордера? На чье имя его выписывали?
— От вас ничего не скроешь. Конечно, ордер — фальшивка. И я знаю, что в момент смерти Риммы Ермаковой вы находились в доме Романа Чеховского. Это подтвердили все его постояльцы. Ну и с результатами экспертизы я вас обманул. Пуля действительно была выпущена из пистолета Камиля Асманова. Так что в настоящий момент он единственный подозреваемый. Но вы так покорно пошли за мной. Не скажете, почему? Вас в семье Чеховских держат насильно? Вас шантажируют? Вы кого-то боитесь?
— У вас богатое воображение. Вам бы книги писать. Я пошла за вами, потому что волновалась за Камиля.
— Волновались за убийцу? Всегда поражался женской логике, — ухмыляется следователь. — В квартире погибшей нет других отпечатков пальцев, кроме ее собственных, Камиля Асманова и горничной, которая последний раз была в квартире неделю назад. Камеры видеонаблюдения на этаже тоже зафиксировали только подозреваемого. Там четко видно, когда он пришел и когда ушел. А на куртке Камиля Асманова также обнаружены следы вытертой крови. Вы уже догадываетесь, кому она принадлежит?
У меня леденеют пальцы. В комнате становится зябко, мрачно. Следователь похож на змея-искусителя. Мне хочется выкрикнуть, что он лжет, но голосовые связки парализует воспоминанием, как Камиль мок под дождем, страдая, как мне казалось, из-за отца сильнее, чем от потери близкого человека.
— А окна? Может, в квартире было открыто окно? Киллер выстрелил откуда-то снаружи…
— Из пистолета Асманова? Анастасия, — вздыхает следователь, — не ищите оправдания тем, кто их не заслуживает. Вы выйдете отсюда. Выйдет Камиль. Связи Чеховских помогут ему избежать суда и приговора. Он продолжит спать спокойно. Ему не впервой. А вы? Или клятва Гиппократа — нынче пустой звук для врача?
— Чего вы хотите? Чтобы я дала против него показания?
— Увы, этого будет мало. Нам нужно накрыть всю компанию Чеховских. Нужен агент, информатор.
— И вы предлагаете мне работать на вас?
— Эти люди должны быть за решеткой. Римма Ермакова не первая жертва Камиля Асманова. И не последняя, если мы его не остановим.
— Я не верю вам, — тверже отвечаю я. — У Чеховских огромный бизнес. Никаких незаконных дел за ними я не замечала. Оружие у Камиля для самообороны и защиты Адель.
Похоже, я сдурела, раз покрываю ту, что заказала меня!
— У вас есть шанс послужить на благо нашего правосудия.
