мог говорить, прости. Так что у тебя, говори, я приеду.
Я едва не выронила трубку.
— В-всё в порядке, как Тамара Денисовна?
— Теперь более-менее. За ночь стабилизировали. Не переводи тему, Агата. Если я сейчас приеду, ты снова спрячешься?
Кусая губы, я смотрела в телефон, на знакомое фото.
— Я пока не готова тебя видеть, прости.
Ведь про сообщение насчет блондинки он так и не заикнулся…
* * *
Три дня прошли очень медленно. Они буквально тянулись, как застывшая карамель, пока я сходила с ума от беспокойства. Мама хотя бы вязала или пропадала в своём детском саду.
Даже на пенсии она не желала отдыхать, как все люди, взяв себе подработку. Да и я раздумывала над возможностью принять ее предложение и устроиться преподавателем кружка.
Деньги небольшие, зато спокойно. И не нужно будет возвращаться в город, снова искать квартиру, волноваться и пересекаться с неприятными людьми.
Наверное, спокойная жизнь в уютном отдаленном поселке именно то, что мне нужно.
С Марком у нас наладилось довольно странное общение. Правда, только в мессенджере. Периодически я интересовалась, как там свекровь. Всё же не чужие люди, и я никому не желала бы попасть в подобную ситуацию.
Стоило только представить, что и с моей мамой может случиться нечто подобное, как невольно бросало в дрожь.
И тот охотно отвечал, что не отходит от родственницы, пока та в больнице. Выписка грозила не раньше, чем через пару недель.
Кто бы мог подумать, что Тамара Денисовна, так яро пытавшаяся нас разлучить, стала поводом для того, чтобы мы с Марком снова начали общаться. Даже забавно.
Правда, теплее эти отношения не стали. Я четко обозначила границу, и тема причины нашей размолвки больше не поднималась. Словно моё сообщение по поводу местоположения блондинки поставило некую точку.
На него муж так и не ответил.
Вместо этого он прислал мне на электронную почту видеофайл. Я догадывалась, что там может быть, но смотреть не собиралась. Своего мнения я не изменила, и никакое доказательство не заставит меня отказаться верить виденному собственными глазами.
Сейчас, после стольких дней разлуки, я понимала, что люблю своего мужа. Именно поэтому мне было настолько больно от его предательства. И эта боль никак не утихала.
Поэтому я не собиралась раздувать пожар еще больше, открывая этот чёртов файл. Может быть потом, когда сердце перестанет колоть острая игла при одном лишь воспоминании о том вечере, который разделил мою жизнь на до и после.
Вечером третьего дня мы с мамой привычно смотрели на кухне телевизор и пили чай, когда в дверь постучали. Мы даже вздрогнули от неожиданности. Кого это там принесло в такую позднь? Я незаметно выглянула в окно. Машин не было.
Мама поднялась и прошагала в прихожую.
— Кто там? — раздался ее слегка встревоженный голос.
Потому что в такое время все давно спят, а нежданные визитеры явно не сулят ничего хорошего.
А потом она медленно развернулась от двери, вошла в кухню и с каменным лицом опустилась на стул.
— Что? — выдохнула я.
Вместо ответа послышался звон ключей. Входная дверь распахнулась, и на пороге возник отец.
Я закусила губу, изо всех сил стараясь сдержать рвущийся наружу радостный вопль. Просто поднялась, чтобы шагнуть навстречу и сдержанно чмокнуть его в щеку.
— Очень рада, что ты вернулся.
От так же сдержанно кивнул и посмотрел через мое плечо на мать. Я оперативно скрылась с глаз, поняв, что теперь тут лишняя.
Они справятся сами.
Не знаю, что он рассказал маме, и как она на это среагировала, но голоса на кухне не утихали очень долгое время. Кажется, я даже заснула под их негромкий бубнеж.
А утром отец обнаружился спящим на диване в гостиной. Рядом расположилась его сумка с вещами.
Судя по зубной щетке и тапкам, вернувшимся на свои законные места, уходить отец больше не собирался.
Стоило зашуметь чайнику, как он, слегка взлохмаченный и невыспавшийся, показался на пороге кухни.
— Чай, кофе? — предложила я, на этот раз не скрывая удовлетворенной улыбки.
— Что себе, то и мне, — он оглядел собственную кухню так, словно не видел ее год, не меньше. — Как же хорошо снова оказаться дома.
— Расскажешь?
Кивнув, отец уселся в свое любимое кресло и удовлетворенно выдохнул.
— Она очень редко появлялась в доме, — зашептал он, словно бы нас могли подслушать. — Считай, я жил там один. Приезжала под утро, чтобы проводить меня на работу, а потом встречала. Я передавал ей образцы, и так до следующего раза. Уж не знаю, где она жила, не интересовался.
Замерев с чайником в руке, я впитывала каждое слово.
— А вчера она не появилась. Вместо нее пришло сообщение с незнакомого номера. Мол всё, твои услуги не нужны, свободен, но если кому пикнешь хоть слово… Я выждал немного на всякий случай и вот…пришел.
— Правильно сделал. Видимо, что-то случилось, раз она почувствовала опасность и решила слиться.
— Наверное, так и есть… — он задумчиво потер подбородок, наблюдая, как я разливаю по кружкам чай. — И всё равно я решил уйти на пенсию. И так переработал больше, чем на пять лет. Пускай ищут замену. Я на эти приключения не подписывался. Так что, если вдруг снова заявятся, тут я уже ничем помочь не смогу.
— Отличное решение, давно пора, — усевшись рядом, я подвинула ему кружку и блюдо с рулетом, — мама тебе уже три года об этом твердит.
— Кто бы знал, как она окажется права, — улыбнулся он горько.
Как в старые добрые времена, словно и не случалось ничего из ряда вон, мы сидели за семейным столом, наслаждаясь завтраком. Потом проснулась мама, и я решила оставить голубков для очередного раунда разборок.
Так или иначе, им это было необходимо. Не сомневаюсь, что они договорятся. Отец ей всё расскажет. А если надо, и я смогу подтвердить правоту его слов.
Юркнув в свою комнату, я прикрыла дверь и взяла телефон. Глеб ответил почти сразу.
— Привет, звоню, чтобы сказать, что с этого дня я твоя самая большая должница…
— Начало мне нравится, — промурлыкал Глеб. — И что же я такого сделал?
Я плюхнулась на кровать, мечтательно глядя в потолок.
Ну надо же, сама скромность.
— А ты разве ничего не обещал? Уже забыл, о чем я тебя просила?
— Ага… — протянул он задумчиво, — и ты решила отблагодарить меня заранее?
— Почему заранее? Отец уже дома.
Мужчина замолчал, переваривая информацию, но потом опомнился:
— М-м, ну тогда не за что.
— Спасибо, Глеб, правда. Искренне и чистосердечно, от
