меня до сих пор при воспоминаниях о его руках, губах и всех остальных умелых частях тела бросает то в жар, то в холод, а сердце начинает колотиться быстрей. Пальчики на ногах подгибаются, а губу приходится закусить, потому что наружу рвется стон.
Нет-нет. Это похмелье. Точно.
Это из-за него сейчас где-то внутри снова распаляется предательский огонечек и…
– У-у-уф! – шепчу и, злая на себя и на весь белый свет, переворачиваюсь на бок. Открываю глаза, собираю их в кучу от яркого бьющего в окно уже точно дневного света и… встречаюсь взглядом с Антоном.
Он лежит на соседней подушке. Одна рука под головой, а вторая… а вторая, только сейчас я понимаю, что у меня на…. на там, где ее быть не должно. На попе!
Мужчина лежит и с легкой улыбкой смотрит на меня.
На красную, как самый красный в мире цвет, меня.
В горле пересыхает, а кровь стучать по вискам начинает в разы быстрее.
А он молчит. Молчит и смотрит. И нет, я не пойму выражение его лица. И что читается в его красивых глазах, тоже не пойму. Слишком там, в этой зелени летнего луга, тепло.
Стоп! Красивых глаза?
Ну, д-д-да. Невероятно красивых.
Уй, Аристова, лучше заткнись! Даже если ты и болтаешь мысленно, но чем дальше, тем больше “закапываешь” сама себя.
А тем временем:
– Доброе утро, – говорит Антон тихим голосом с легкой хрипотцой со сна. Такой милый и помятый. С растрепанной шевелюрой, в которой хочется зарыться пальчиками.
– Доброе, – и не пойму, это я так звучно выдохнула или и правда сказала?
Подтянула повыше покрывало и… и все. Больше моей смелости ни на что не хватило. Даже когда его ладонь погладив мою ягодицу, бесстыже сжала ее,и… и мое сердце улетело в пятки.
Но прекратить я это безобразие отчего-то не решилась.
– Как… что…
– Как спалось? – прерывает мои потуги заговорить Котов, которого это “доброе” утро, кажется, совершенно не смущает и не пугает, а забавляет. Тогда как уровень неловкости в моей крови заоблачный.
– Эм… хорошо. Даже… очень.
Заткнись, Полина! Заткнии-и-ись!
– Да? – ухмыляется котяра, и сообразить не успеваю, как он нависает надо мной, пререкрывая доступ света, кислорода и трезвых мыслей.
– Угу, – пищу, кивая, и упираюсь ладошкой в голую мужскую грудь, второй рукой до подбородка натягивая покрывало и стыдливо пряча свою наготу. – Что ты делаешь? – выдыхаю возмущенно, когда ладонь Котова на моей попе приходит в движение, начиная поглаживать бедра.
– Целую.
Он тихонько смеется и кусает за нос, а потом целует в щеку, кусает за подбородок, спускаясь к шее. А я уже измяла в ладошке бедное покрывало!
– Зачем?
–Так утро обычно становится в тысячи раз приятнее, Полина.
Ох, блин, и не поспоришь.
Прикусила губу и зажмурилась. Надо это срочно прекращать. Срочно-срочно! Сегодня я уже трезва, и на трезвую голову мы не можем повторить весь тот развратный разврат, что был вчера!
– Но ты не должен меня целовать! – возмущаюсь, а Котов смеется.
– Почему?
– Потому.
– Не особо внятный ответ.
– Потому… потому что ты мой босс!
– А ты моя личная заноза в заднице, Аристова.
– У-у-уф! – выдаю злое.
– Соблазнительная, – кусает в шею Антон, – упрямая, – проводит языком в месте укуса, – горячая, – целует все туда же, – заноза! – перемещает свою смелую конечность в виде руки мне на живот, а оттуда вниз и...
– Стоп! – вскакиваю и, оттолкнув от себя Котова, отползаю на другой конец кровати, как какая-то стыдливая и пугливая девственница. – Стоп, стоп и стоп! – пыхчу, кутаясь в покрывало. – Это вопиюще наглое проникновение в мое личное пространство.
–О-о-ох, Аристова, зануда, – притворно тяжело вздыхает моя несносная головная боль. И падает головой на мою подушку.
– Сам ты зануда. То, что было ночью, это… это… – кусаю губу, пытаясь подобрать слова, но выходит скверно.
– Это было просто отпад, я и не знал, что твоя фантазия настолько богата, Полина!
Он еще и издевается?!
– Это была самогонка! И это было неправильно! Так нельзя! – вскакиваю с кровати, стянув на себя все покрывало, активно в него заворачиваясь. Да напрочь позабыв, что аполонистую красоту этого невозмутимого мужчины тоже прикрывает оно же.
– Прикройся! – шиплю, силясь не опускать взгляд ниже мужского подбородка, но, видит бог, это адски сложно.
А Котов, словно издеваясь, вместо того, чтобы повиноваться, растягивается на кровати во всем своем нагом совершенстве, потягиваясь. Поигрывая своими трицепсами, бицепсами и прочими сексуальными мышцами.
Черт! Нельзя быть таким секусально-идеальным!
– Зачем? Мне вполне комфортно и так. А что? Тебя что-то смущает?
Еще и руки за голову закинул! Как будто… как будто собрался дальше спать!
– Ну и ладно! – топаю ногой, подхватывая полы покрывала и демонстративно отворачивая моську.
Только не смотри, только не смотри…
– Иди ко мне, – тем временем улыбается Антон, постукивая по кровати рядом. –Ну, же, Аристова, давай не будем портить такое сногсшибательное… перемирие.
Мур-мур-мур.
– Перемирие было вчера! – упрямо смотрю в стену.
– А что сегодня?
– А сегодня четверг! И день картошки. Вот! – еще раз топаю и, подхватывая свой “кокон” из покрывала, как ужаленная, лечу вон из спальни, игнорируя голого кошака, растянувшегося на кровати во всей своей красе, и напрочь позабыв про гудящую с похмелья голову.
– Ты куда? – слышу вслед.
– В душ!
– Я с тобой!
– И не вздумай! – кричу и с грохотом захлопываю спасительную дверь.
Вода. Холодная. Нет, даже ледяная!
Заползаю под ее колючие струи в душевой кабинке и прикрываю глаза, подставляя лицо каплям.
Пара секундочек, сбросить остатки хмеля и возбуждения, и переключаю на теплую, а то зуб на зуб уже не попадает.
Вот только зря.
Потому что теплая вода расслабляет, и в голову начинают лезть всякие непрошенные и наглые Котовы со своими бугристыми мышцами и идеальными торсами. Сильными руками и сексуальной хрипотцой.
У-у-у, чтоб тебя!
Что со мной происходит? Почему мое тело так усиленно бунтует? Ведь я не хочу его! Нет, нет и нет, ни капельки! Не хочу, не желаю, и мне не понравилось то, что произошло между нами этой ночью!
Хотя кого я обманываю?
Даже печальной улыбки сдержать не получается.
Хочу.
Все тело горит, стоит только представить Антона здесь, со
