– Нам нужно встретиться и поговорить. Я прошу тебя…
– Не нужно. Поверь, не нужно.
– Какого черта! – Павел буквально взмыл, чем напугал сидевшую рядом старушку, которая копошилась в своей сумочке. Старушка подскочила и фыркнула. – Ты проводишь время со всеми, кроме меня. Твоя сестра бесконечно пристает ко мне с какими-то вопросами… Я терпел и ждал, я, как дурак, слушал твою бабушку! Держался в стороне, как она просила, надеялся, что ты начнешь скучать по мне, что ты пересмотришь свои детские принципы… Черт! Черт! Все не так, как ты себе придумала! Мы должны быть вместе – это судьба! Мне никто не нужен, кроме тебя. Не нужен!
– Все закончилось, Павел, – устало ответила я. – Все закончилось. Ты будешь счастлив, но с кем-то другим. Я не подхожу тебе.
Он не успел ничего сказать, ко мне подошли бабушка и бледная Нина Филипповна.
– Мы уезжаем, Анастасия, – сказала Эдита Павловна. – Попрощайся со всеми. Уже ночь, пора домой. Кора с Семеном остаются, Валерия тоже. Полагаю, они вернутся только утром, а я уже стара для таких шумных и длительных мероприятий. До свидания, Павел, передавай привет матери.
Сухой и равнодушный тон бабушки говорил о многом – мне была дарована свобода. Временно, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Я не сомневалась, больше мне не станут навязывать поездки в дом Акимовых, и «случайные» встречи закончились раз и навсегда.
Павел стоял растерянный и мрачный, он понял: я не изменю своего решения. Все действительно закончилось.
– Прощай, – сказала я и поймала чуткий взгляд Нины Филипповны.
* * *
Бабушка всю дорогу молчала и практически не шевелилась. Лишь изредка посматривала в мою сторону и то сдвигала брови, то чуть приподнимала их. Наверное, она опять наносила черточки на линию судьбы, рассматривала всевозможные варианты событий, делила на хорошее и плохое, отметала лишнее, подчеркивала или перечеркивала.
Нина Филипповна сидела ни жива ни мертва. Бледность ушла, и на щеках появился румянец, он скорее угадывался, потому что мы возвращались в темноте. Но руки безвольно лежали на коленях, и моя тетя, похоже, была далеко от нас. Я догадывалась, в какую страну она улетела… В ту, где звучит музыка и Лев Александрович Бриль протягивает руку, ожидая согласия на танец.
Мне не хотелось думать о Шелаеве, но благодаря ему Нина Филипповна была сейчас счастлива. Да, вот только он запросил за это высокую цену.
Сняв кольцо, я сжала его в кулаке. Высокую? Я так и не смогла оценить тяжесть своих поступков, но одно было ясно: дом Ланье я предала. Шелаев познакомил меня с еще одной вкусной вещью, как и собирался. С предательством. Научил выбирать…
«Пусть, – подумала я. – Пусть. Теперь я сильнее и умнее».
«На радость ему», – уточнил неведомый голос.
Но я не обратила на это внимания. Машина неслась вперед, и вечер «Браво-Бис» оставался позади.
Оказавшись в своей комнате, я переоделась в джинсы и футболку, смыла косметику, расчесала волосы и убрала пряди за уши, а затем достала малахит Тима и села на кровать. Спать не хотелось, мне вообще казалось, будто уже давным-давно утро, но на часах было обозначено три.
– «Маленькая моя Ланье», – повторила я слова Тима и улыбнулась.
Кристаллы малахита были мелкими и мутными, изогнутые линии зелено-бирюзового цвета то появлялись, то исчезали, но этот кусочек далекого Кавказа был ценнее всех бриллиантов, вместе взятых. Я выдвинула ящик тумбочки, где лежало кольцо, и посмотрела на цветок. Все же это было не простое украшение – оно звало меня… Еще как звало!
Захлопнув ящик, я сунула малахит под подушку (к письму) и отправилась на первый этаж выпить кофе.
В кухне за столом сидела Нина Филипповна и тихо, без всхлипов плакала. Увидев меня, тетя быстро взяла салфетку и вытерла глаза и щеки.
– Это так… не обращай внимания… – пробормотала она. – Я не расстроена, вовсе нет… Даже наоборот… Это совсем другое…
Я не знала, как поступить: уйти, остаться или о чем-то спросить – не так-то просто подглядывать за чужим счастьем, помноженным на боль.
– Лев Александрович, да? – осторожно произнесла я.
Глаза Нины Филипповны вспыхнули, но, не уловив во мне и тени насмешки, она кивнула.
– Да. Я не такая сильная, как ты, и много лет назад совершила ошибку… Не смогла сделать правильный выбор, вернее, позволила себе выбирать. Не знаю, как объяснить, ты еще маленькая… Я не умею говорить «нет» маме… А ты умеешь. Не теряй это. – Она убрала от лица волосы, смяла салфетку. – Очень давно Лев Александрович ухаживал за мной… пытался ухаживать. Он не был столь состоятелен, как сейчас. Для меня это не имело значения, но для мамы… Она потребовала закончить наши отношения. И я послушалась… Лев исчез, через какое-то время женился, мне рассказали об этом, потом развелся, а потом вернулся в мою жизнь в качестве врача семьи.
– И он… – начала я, но не смогла продолжить вопроса.
– Он пытался сблизиться со мной, то есть чтобы все было как раньше, но… Я не могу. Мне бесконечно стыдно. Ему нужна другая женщина, а я не достойна…
– Нет! Все не так! – воскликнула я и метнулась к столу.
На первый взгляд эта трагическая история очень походила на нашу историю с Павлом, только наоборот. Но это лишь на первый взгляд. Бриль не был хорош для Нины Филипповны лишь при условии, что он богат, она бы пошла за ним – любым. Она любила его любым, но теперь считала, что не имеет права на эту любовь. Она ошиблась, но не потому, что делила людей на две категории: с достатком и без.
– Я очень рада, Настя, что ты вернулась в наш дом. Спасибо тебе. Просто так.
– Я видела, вы танцевали с ним, – не желая отступать, с нажимом произнесла я.
– Да… Лев попросил меня о встрече… Уже несколько лет он не приближался ко мне, то есть не предлагал…
– А вы?
– Я промолчала.
– О нет! – Я замотала головой. – Так нельзя. Пожалуйста, я вас очень прошу, позвоните ему. Прямо сейчас. – Я придвинула к Нине Филипповне телефон. – Я выйду, а вы позвоните. Сегодня день такой, особенный, честное слово! Позвоните.
– Он… я…
– Позвоните, – настойчиво повторила я, сделала шаг назад, немного постояла и осторожно, будто резкое движение могло все испортить, направилась к двери. Но уходить я не собиралась. Прижавшись к стене столовой, я слушала и молилась одновременно. До меня не могли долететь робкие слова Нины Филипповны, но я должна была получить хоть какое-то подтверждение того, что она решилась.
Павел… Его образ появился перед глазами, и я почувствовала, что в моей душе больше нет вселенской обиды на него. Любви нет и обиды тоже. Я отпустила его и простила. Только теперь эту главу моей жизни можно было закрыть.
