— Как угодно. — Он пожал плечами.
— Его отец погиб восемь месяцев назад, — неожиданно сказала Лиз. — Мне некому звонить.
Она уже позвонила домой и сказала детям и Кэрол, что Питер жив, но без сознания, и что она не будет звонить снова до тех пор, пока сын не придет в себя. Пока Лиз разговаривала с детьми, голос ее звучал спокойно, не выдавал, что она чувствовала в действительности.
Зачем давать волю чувствам и пугать семью. Но про себя Лиз не переставая молилась, чтобы бог спас ее сына и не дал ему соединиться с отцом на небесах. Она очень надеялась, что бог позволит доктору Вебстеру этому помешать.
— Прошу прощения, мне очень жаль, — пробормотал Дик и снова исчез, а Лиз опять стала смотреть на неподвижное лицо сына. Она так пристально вглядывалась в его застывшие черты, что у нее заслезились глаза. Прошло еще немного времени, и Питер, и приборы на столе, и вся комната начали медленно вращаться, но Лиз скорее бы умерла, чем призналась в этом даже самой себе. Она просто не могла позволить себе упасть в обморок. Только не сейчас, когда она могла потерять сына! Лиз уже решила, что не даст ему умереть, но для этого ей нужно было сначала преодолеть собственный страх, растерянность и малодушие.
Ей необходимо было собраться, и она опустила голову и прикрыла глаза, не выпуская руки сына. Постепенно тошнотворное головокружение прекратилось. Она рискнула открыть глаза и, не поднимая головы, снова заговорила с Питером.
И сын как будто услышал ее. Он слегка пошевелился и попытался повернуть голову, на ему мешал шейный гипсовый корсет, который на него надели перед тем, как поместить в палату. Глаза Питер так и не открыл.
Лиз заговорила громче. Она просила, требовала, чтобы он посмотрел на нее, ответил или по крайней мере моргнул в знак того, что он слышит и понимает, что ему говорят. Долгое время Питер никак не реагировал.
Потом Лиз услышала стон, но он был таким тихим, что понять, пытался ли он что-то сказать, или это вырвалось у него непроизвольно, было совершенно невозможно.
Услышав этот звук, из коридора прибежала сиделка.
Она проверила показания приборов, посветила Питеру в глаза специальным фонариком и поспешно выбежала вон, чтобы позвать доктора. Лиз не знала, добрый это знак или нет. Когда в палату вошел Дик Вебстер, Питер снова застонал, и его веки слегка затрепетали и приоткрылись на долю секунды.
Лиз вскочила и смотрела на сына со страхом и надеждой.
— М-а-а-а-ам… — снова простонал Питер, и на этот раз Лиз поняла, что он хотел сказать. Понял это и доктор. Питер звал маму, но каждый звук давался ему с невероятным трудом. Лиз, склонившись над ним, снова заплакала — на этот раз от чувства облегчения и вновь проснувшейся надежды. Когда же она посмотрела на Дика, то увидела, что врач улыбается.
— Он возвращается, — сказал Дик Вебстер. — Продолжайте разговаривать с ним — так ему будет легче оставаться в сознании. А я тем временем проведу несколько тестов.
Питер опять закрыл глаза, но Лиз заговорила с ним очень нежно и убедительно, и он снова посмотрел в потолок и застонал — еще громче и мучительнее. Одновременно он несильно сжал руку матери. Лиз убедилась, что Питер действительно постепенно приходит в себя.
— Ооооо!.. — простонал он, и лоб его пересекла глубокая морщина. — О-о-о-о-о…
Лиз повернулась к врачу.
— Ему больно? — спросила она, и Дик Вебстер кивнул.
— Больно, и еще как! Готов поспорить, сейчас у него просто голова раскалывается! — С этими словами он влил флакон какого-то лекарства в одну из капельниц, а вошедшая медсестра взяла у Питера кровь для анализа.
Потом в палату зашел еще один врач — нейрохирург, — и Дик Вебстер сказал ему:
— Парень приходит в себя.
При этом он выглядел очень довольным, и Лиз почувствовала, как у нее немного отлегло от сердца. Она спросила, что думают врачи, и выяснила, что состояние больного вполне удовлетворительное и на данный момент острой необходимости в операции нет.
— Будем ждать, — сказал в заключение Дик Вебстер. — Посмотрим, как дело пойдет дальше. Если повезет, можно будет вообще обойтись без вмешательства.
Лиз провела с Питером уже без малого четыре часа.
Все это время она не отходила от него ни на минуту.
Дик предложил ей немного посидеть с Питером, пока она сходит и выпьет чашечку кофе, но Лиз только покачала головой. Она твердо решила, что никуда не пойдет до тех пор, пока Питеру не перестанет грозить опасность. Она будет ждать, пока врачи не скажут что-то более определенное, чем «подождем» и «посмотрим».
Ни усталости, ни голода Лиз не испытывала, хотя не ела с самого утра, да она, наверное, все равно бы не смогла проглотить ни кусочка.
Прошел еще почти целый час, прежде чем Питер издал еще один звук.
— Ма-ама!.. — совершенно отчетливо произнес он и добавил:
— Бо-ольно…
Его голос был хриплым и совсем негромким, но Лиз слышала его совершенно ясно. Кроме того, Питер слегка приподнял руку и пожал ее пальцы. Сил у него было не больше, чем у котенка, и все же это было сознательное, а не рефлекторное движение. Очевидно, он очень страдал от боли, но врачи не хотели давать ему успокоительное, боясь, как бы он снова не впал в коматозное состояние.
— Домой… Хочу домой… — проговорил он еще через некоторое время, и на этот раз его услышала не только Лиз, но и Дик Вебстер.
— Хочешь домой? — переспросил он, и Питер, поглядев на него, несколько раз моргнул.
— Что ж, это отлично. Мы тоже не прочь поскорее отправить тебя домой, но сначала мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Для начала ответь мне, Питер, как ты себя чувствуешь?
С Питером Дик говорил значительно мягче, чем с Лиз, и она подумала, что доктор, наверное, не такой уж плохой человек, каким показался ей поначалу.
— Плохо, — ответил Питер слабым голосом. — Очень… болит.
— Где болит?
— Голова.
— А шея?
— Тоже, но меньше. — Питер попытался кивнуть и сразу сморщился от боли. Ему было трудно шевелиться, и Лиз снова подумала, как близко все они были к еще одной трагедии.
— Где-нибудь еще болит?
— Н-нет. А где мама?
— Я здесь, малыш. Не бойся, я никуда не ухожу.
— Я хотел сказать… Прости меня, пожалуйста. — Он смотрел на нее полными слез глазами. — Мне очень жаль, мама, правда, это было глупо с моей стороны.
Лиз покачала головой. Она считала, что Питер должен радоваться, что все кончилось так хорошо.
— Да, очень глупо, — ответил за нее Дик Вебстер. — Тебе очень повезло, что ты не сломал себе шею. Хорошенький сюрприз для мамы, не так ли? — Он сердито хмыкнул. — Ну коль скоро ты не умер, сделай одолжение: пошевели руками и ногами. Так, хорошо. А теперь отдельно ступнями и пальцами рук. Ну вот, отлично!..
