— Солнышко, успокойся, — властно и строго, но вместе с тем нежно сказала Александра. — Всё хорошо, ты едешь домой, к Яне. Она ждёт тебя.
Да, я ехала к тебе — чтобы обнять и сказать: "Я пришла, чтобы остаться с тобой. Навсегда". И утёнка я не забыла забрать, это тоже хорошо...
Не помню вот только, кто мне его покупал — отец или мама.
Вот так роковой август забрал у тебя маму, а у меня порвал семейные связи. Впрочем, это способствовало созданию новой семьи — нашей с тобой.
Но этому месяцу предстояло натворить ещё немало дел
Автор этих записок обожает только тёмный шоколад (молочный вообще таковым не считает), кофе (увы, противопоказанный по состоянию здоровья напиток), чай со смородиной (аромат — непередаваемый!), высоких людей (фетиш), утят (глубоко личное), редактировать посты в Интернете до потери пульса (автор — перфекционист и педант в душе) и короткую стрижку на любимом человеке (чтобы этакий пушистый ёжичек щекотал ладонь).
А ещё, как читатель, наверное, уже заметил, автор этих записок неравнодушна к замысловатым приёмам построения сюжета. Линейное его развитие (герой родился — женился — умер) автора не устраивает: слишком просто. А вот кидание читателя из одного временнОго пласта в другой, параллельное описание событий из прошлого и настоящего, перескоки грамматического времени глаголов в разных главах, проспекции-ретроспекции... Это автору — только дай. И хлебом не корми. Извинившись перед читателем за колебания сюжетной линии, как на американских горках, в этой истории и далее автор собирается слегка увеличить их частоту.
Тем более, что собственная жизнь порой автору казалась именно такими горками... И однажды Сивку эти крутые горки таки укатали, но об этом позже, а пока...
Пока настал сентябрь, а значит, и наша вторая годовщина.
Светлое и радостное пространство кухни, в котором я когда-то так мечтала пить с тобой кофе, блестело чистотой и было наполнено вкусными запахами. Дверцы шкафчиков то и дело всполошённо хлопали, водопроводный кран лихорадило от постоянного открывания и закрывания, посуда гремела. Отложив на некоторое время своё литературное творчество, я занялась творчеством кулинарным, чтобы сочинить праздничный ужин...
Как ни странно, чувствовала я себя без вины виноватой. Внезапный уход твоей мамы из жизни словно был зловещим и горьким исполнением нашей мечты — жить вместе, став семьёй. Будто какая-то неведомая дьявольская сила вот так жутко и издевательски извратившись над нашими желаниями, устранила с нашего пути помеху... Да, мы хотели быть вместе, но не такой ценой. Впрочем, вполне может быть, что это просто моя мнительность разыгралась — не знаю... Но как бы то ни было, счастье наше имело горький привкус.
Ты свои переживания прятала глубоко в душе: слёз на твоих глазах я не видела даже в день похорон. После поминок, когда мы с Александрой убирали со стола, ты взяла гитару, села на подоконник и пела свои самые пронзительные и грустные песни. А иногда и светлые — крылатые, как я их про себя называла. Летящие, мудрые, сжимающие сердце образы в стихах и чистые, простые и до дрожи тёплые мелодии — вот чем ты провожала маму. Не слезами и тоской, а песней. Ты дарила на прощание её улетающей в иной мир душе свою музыку, и мне верилось, что она тебя слышала. Выглядя стройнее и суше обычного в чёрной водолазке и чёрных джинсах, ты обнимала свою гитару и надрывала мне сердце.
Моя мечта сбылась. Возвращаясь с работы, мы входили в одну и ту же дверь: ты — чуть раньше, а я — чуть позже. В красном кафеле ванной отражались наши обнажённые тела, сплетённые в поцелуе под струями воды, а одеяло укрывало нас, уснувших в обнимку. Утёнок поселился на книжной полке над моим новым рабочим местом, для которого был куплен компьютерный стол. А вот кресло мне досталось старое; я не знала, кто в нём раньше сидел — может быть, твоя мама, а может, отец. Большое и солидное, оно скорее подходило для кабинета какого-нибудь крупного руководителя и обладало довольно неприятным характером — скрипело и визжало... Мечта сбылась, но мне хотелось ещё кое-чего, а именно — чтобы улыбка поскорее вернулась на твоё лицо.
Конечно, была куча бытовых мелочей. Например — что ты любишь на завтрак? Мне стыдно признаться, но я до сих пор не знала этого, хотя мы встречались уже два года. Мне как-то не приходило в голову спрашивать тебя об этом, пока мы ещё не жили вместе, да я никогда прежде и не готовила тебе завтраков — это делала твоя мама. Передо мной встал вопрос: кормить тебя "по-маминому", чтобы не так резко ощущалась эта гложущая душу пустота, или делать всё по-своему и быть собой? Поразмыслив, я решила, что полностью заменить Наталью Борисовну не смогу, да и нужно ли было это делать? Мама — это мама, а я — это я.
Вкусы у нас с тобой всё-таки немного различались. Я любила разнообразные каши — геркулесовую, пшёнку, гречку, ячневую, а вот ты их с детства терпеть не могла. Я недолюбливала мясо в супе, а вот ты обожала обглодать косточку из борща. Моей любовью были картофельные вареники, а ты предпочитала пельмени. Мне нравился воздушный и нежный омлет на кефире, а ты с удовольствием ела яичницу-глазунью с луком и помидорами. Впрочем, во всём можно было найти компромисс, как-то выкрутиться, но при обязательном условии, что все блюда подавались под соусом любви. Если бы этой приправы не было, любой, даже самый шикарный обед застрял бы в горле, как сухая корка. К счастью, любовь у нас из приправы иногда превращалась даже в основное блюдо.
Но сворачиваю лирическое отступление и возвращаюсь к праздничному ужину. Таща тяжёлый пакет с продуктами для него, я встретилась на лестнице с соседкой Галиной Петровной, пожилой любительницей сериалов, страдавшей хроническим недугом — отсутствием сахара, соли и спичек в домашнем хозяйстве. То ли она постоянно забывала купить их в магазине, то ли из принципа разживалась этими товарами исключительно у соседей — это было мне поначалу непонятно, но вскоре я раскусила старушенцию. Прося снабдить её сущей мелочью — коробком спичек или столовой ложкой соли, она как бы невзначай расспрашивала о том, о сём, собирая информацию о жильцах дома. Зачем ей это было нужно? А просто так. Ещё одна любопытная Варвара, вроде Светланы. Ладно бы ещё, если б она интересовалась этим лишь для себя! Нет, добытыми сведениями она делилась со своими приятельницами из соседних подъездов — такими же пенсионерками и кумушками-сплетницами. Естественно, моё появление в твоей квартире вызвало у неё живейший интерес, и буквально через несколько дней после моего переезда, встретив меня на лестнице, она попыталась вытянуть из меня хоть какую-то личную информацию. Но с меня — где сядешь, там и слезешь, меня даже цыганки на улице загипнотизировать не могут. Я представилась ей твоей троюродной сестрой, переехавшей сюда, чтобы помогать тебе в быту, и на этом быстренько закончила разговор.
