После чая Дональд исчез и не появился к ужину.
– Что с ним случилось? – спросила Кристина у Питера.
– Наверное, он в саду и не знает, который час, – предположил мальчик. По просьбе Кристины он вышел в сад и стал звать брата, но ответа не было.
– Куда он мог пойти? – беспокоилась Кристина.
– Он мне ничего не сказал, – ответил Питер. – Думаю, он расстроился из-за того, что вы рассердились на него. Но по нему судить трудно, он не показывает свои чувства.
Кристина промолчала, но встревожилась сильнее. Они с Питером доели ужин, и мальчик пошел спать. Она же не находила себе места: то ходила взад-вперед по гостиной, то выходила в холл и прислушивалась, надеясь услышать звук хлопающей двери, всегда возвещавший о приходе Дональда. В доме царила гробовая тишина.
Наконец Кристина поднялась в его спальню. Ей не хотелось, чтобы он думал, будто она шпионит за ним, однако она внимательно оглядела комнату в поисках какого-нибудь ключа, объяснения его отсутствия. В спальне был беспорядок, ботинки валялись под кроватью, а шляпа и два старых галстука – на полу, свитер, который он надевал днем, был небрежно брошен на шерстяное одеяло.
В беспорядке не было ничего необычного. Дональд не отличался аккуратностью, и Кристина сталкивалась с этим ежедневно, помогая миссис Поттон убираться. На каминной полке, как всегда, были собраны всякие мелочи: ракушки, которые Дональд, видимо, набрал еще в детстве; ржавая крышка, очевидно снятая с двигателя; коробка из-под набора для латания велосипедных камер; коллекция марок, только половина из которых была вклеена, остальные же высыпались из альбома, стоило ей только взять его в руки; заячья лапка, высушенная для него, когда он был маленьким мальчиком; ржавый осколок снаряда, найденный им в Лондоне после обстрела; школьные фотографии без рамок с загнувшимися и обтрепавшимися углами. Коллекция самого обычного подростка. Ключа к волнующей Кристину загадке здесь не оказалось.
На комоде стояли две рамки с фотографиями Дональда и Денизы. Кристина не раз видела этот снимок невестки, но сейчас вгляделась в него. Хотя Дениза фотографировалась в дешевой студии в Мелчестере, она получилась очень привлекательной. Кристина не сомневалась: снимок не отражает ее истинной красоты. Больше всех на мать походил Питер, но и Дональд многое взял от нее. Кристина вздохнула и поставила фотографию на место.
«Только мать, которая любит и понимает его, смогла бы сладить с ним», – подумала она.
Кристина спускалась вниз и убеждала себя в том, что беспокоиться глупо. Еще нет девяти, мальчик вполне мог решить не приходить на ужин, если ему так захотелось. Однако ее не покидало ощущение, что дела плохи. «Я начинаю надумывать», – строго осадила себя Кристина.
Еда, которую она держала в теплой духовке для Дональда, высохла и выглядела неаппетитно. Она выставила ее на стол. «Если он сейчас придет, я накормлю его супом и сыром», – решила она.
Кристина вернулась в гостиную, а потом незаметно для себя оказалась на террасе. Какое-то время она беспокойно ходила взад-вперед, отмахиваясь от мошкары, но не выдержала и зашла в дом. Сев за рояль, она стала играть, но пальцы были как деревянные. У нее в голове крутилась одна и та же мучительная мысль: «Это я выгнала Дональда из его дома».
Сквозь музыку Кристина услышала посторонний шум и прекратила играть. Вот шум повторился. Наконец она поняла, что это за звук, и вскочила.
В комнате наверху плакал Питер. Она стремительно взбежала наверх и распахнула дверь в его спальню. В комнате было темно, и мальчик в ужасе закричал. Кристина поспешила включить лампу у его кровати и с облегчением увидела, что он спит. Страх, который обуял ее при мысли, что с ним что-то случилось, улетучился. Она обняла его.
– Тише, Питер, тише, я здесь.
Он открыл глаза, хотя и не проснулся до конца, еще раз вскрикнул и обхватил ручками ее за шею.
– Все в порядке, мой дорогой, все хорошо, – успокаивала его Кристина, прижимая к себе.
Он весь дрожал, а потом, будто сломавшись под последним натиском бури, разрыдался. Горькие, рвущие душу, испуганные рыдания сотрясали худенькое тельце.
– Это всего лишь плохой сон, – шептала Кристина. – Ничего не случилось, ты в полной безопасности, тебе ничего не грозит.
– Ой, тетя Кристина, это было так страшно, – проговорил он сквозь слезы. – Так страшно, так ужасно.
– А что тебе приснилось, дорогой? – спросила Кристина, но Питер так и не смог рассказать ей. – Что бы это ни было, его уже нет, – уверенно произнесла она. – Смотри, ты в своей комнате, я с тобой. Я внизу играла на пианино, когда услышала твой плач.
Вскоре Питер уже улыбался и даже согласился на то, чтобы она спустилась вниз на несколько минут и согрела ему молока. Когда Кристина вернулась, он сидел на кровати и листал книжку с картинками.
– Ой, здорово! Я хочу есть, – сказал Питер, увидев, что она принесла ему не только молоко, но и пирог с бисквитами.
– А еще у меня в комнате есть шоколад, – сообщила Кристина.
К тому моменту, когда Питер расправился с шоколадкой, двумя большими кусками пирога и всеми бисквитами, он успел не только прийти в себя, но и позабыть о ночном кошмаре.
– Как весело, – сказал он. – Жаль, что нельзя устраивать такой пир каждую ночь.
– Тогда это было бы неинтересно, – улыбнулась ему Кристина. – Интересным бывает только то, что не обыденно.
– А давайте проверим, – предложил Питер.
Кристина рассмеялась и сказала, что пора спать.
– Уже без двадцати двенадцать. Вам должно быть стыдно, молодой человек!
Отвлекшись на Питера, она совсем забыла о Дональде, и теперь ее снова охватило беспокойство.
– Слышишь?! – непроизвольно воскликнула она, слушая шум дождя за окном.
– Льет как из ведра, да? – сказал Питер. – Завтра река снова поднимется, и купаться будет веселее.
Кристина против воли вспомнила об утопленнице, которую сегодня вытащили из реки, и поежилась. Решится ли она когда-либо снова купаться у Старой мельницы? Она порадовалась, что подобная мысль не возникла у Питера. Совершенно очевидно, что он не связывает приснившийся ему кошмар с тем ужасом, который он видел днем. «Лучше об этом вообще не упоминать», – сказала себе Кристина.
– Давай я тебя укрою и выключу свет. Дверь я оставлю открытой – крикни, если я тебе понадоблюсь. Моя комната по другую сторону коридора, так что я обязательно тебя услышу.
Она наклонилась и поцеловала Питера, но он не дал ей выпрямиться и притянул к себе.
– Тетя Кристина, – прошептал он, – я хочу вам кое-что рассказать.
– И о чем же, дорогой?
– О Дональде. Вы сегодня зря рассердились на него. Это я виноват. Я услышал, что на реке что-то случилось, и заставил его отвести меня туда. А Дональд не знал, в чем дело. Я слышал, как миссис Поттон говорила об этом у задней двери. Я не сказал Дональду, что на реке ищут утопленницу, потому что боялся, что он меня туда не отведет.
