– И дальше пусть создает.
– Ага, уют!.. Размечталась, глупенькая! Пожила недельку – завыла от скуки. Дальше подвалили ее друзья, рок-музыканты – стаканчик, косячок… Она ведь солистка рок-группы. Слыхала такую группу «В омут головой»?
– Нет!..
– Вот! А групехе уже лет пять, между прочим, а поют по огородам, кое-как перебиваются… А ей, солистке доморощенной, нужна слава, фэны, ревущие стадионы! Только воз и ныне там… Она психует, требует, чтобы мы пиарили их. Ванька ей сказал не так давно: аудитория у нас не совсем подходящая. Она швырнула в него напольной вазой. Представляешь?
– Очень легко.
– Он кое-как увернуться успел.
– Но ведь они не расстались и после этого!
– После этого она умотала в Иваново на очередные гастроли. А Ванька – в Москву, повез в ваше издательство рукопись. Через две недели она вернулась как ни в чем не бывало. Несчастная вся из себя. Понятно, успех обломился в очередной раз. Ванька обычно ее жалел, а тут до свидания, говорит, Рая.
– Почему Рая? Она же Радда.
– Радда – это так!.. Псевдоним. А встретился он с ней, когда никаких псевдонимов в помине не было. В юности она была фанаткой Усовского, не пропускала ни одного концерта. Однажды Ванька с Усовским возвращались откуда-то поздно вечером, решили к Усовскому зайти. А Рая сидела в парадном на подоконнике. Автограф, что ли, ей нужен был, не помню…
Они ее ради смеха позвали пить чай, потом Рахманов потащился ее провожать, в такую даль, чуть ли не в Колпино. Она там снимала квартиру.
Рахманов показывал мне ее фотки… Она была прелестной. Худенькая, огромные черные глаза с ресницами как у эльфа. И куда только это все делось?..
– А куда вообще девается все?
– Когда она вышла за Рахманова, – продолжала Линда, оставив без внимания Ксенин вопрос, – она, конечно, попала!
– Куда попала?
– В яблочко! В самое сердце рок-тусовки. Все вокруг творили, и Рая запела, прости господи.
– Зачем ты рассказываешь мне это, Линда? – спросила Ксения вдруг.
– Зачем?.. – Линда задумалась на секунду. – Чтоб ты знала!.. Их отношения в последнее время напоминали гордиев узел. Кто-то должен был его разрубить. Этот кто-то – ты.
– Но я ничего не рубила.
– Конечно, не рубила, – улыбнулась Линда. – Он просто влюбился в тебя. Вернулся из Москвы и говорит нам с Митькой: ребята, я влюбился. С первого взгляда.
– Так и сказал?
– Угу… А Рая в первый раз получила решительное от винта. По-человечески ее понять можно: Ванька по жизни носился с ней как с малым дитем. И вдруг – такой облом! На Раю не стоит обижаться, ее не стоит принимать всерьез. Она не в адеквате…
– Понятно…
– Что тебе понятно?
– У Рахманова проблемы с женой.
– Точнее, у Рахманова давно уже нет жены. И наконец, он встретил женщину…
– Но женщина оказалась какой-то странной… Тоже не в адеквате. Бедняге Рахманову на женщин не везет!
Линда вздохнула, ничего не ответила.
– Скажи честно, – спросила она после паузы, – он что, совсем не нравится тебе? В прошлый раз мне показалось…
– Линда, я не знаю! Сама не знаю ничего! Я так устала от проклятой двусмысленности, от неопределенности! Сначала он признается мне в любви, а потом… уже здесь, на даче, его как будто подменили. Дальше – больше, приходит разбираться его жена. Я все ждала, что он скажет мне что-нибудь… или хотя бы намекнет. А он все молчал, улыбался или… предлагал порыбачить на озерах!..
– Какая чушь! – рассмеялась Линда. – А по-твоему, что он должен был предложить тебе?
– А что обычно предлагают женщинам?
– Женщинам? Да все предлагают! В койку предлагают, пол помыть тоже предлагают, белье постирать, обед сварить. Это было?
– Нет. Мы ужинали или в ресторанах, или…
– Значит, в рестораны водил. – Линда удовлетворенно загнула палец. – Подарки дарил?
– Да…
– Цветы?
– Один раз.
– Знаешь, как это все называется?
– Как?
– Рахманов за тобой красиво ухаживал! Я бы сказала: ухаживал классически. Обычно такие ухаживания заканчиваются предложением руки и сердца.
– А вот этого мне точно не надо!
– То есть как это не надо?! – не поняла Линда. – Почему? Ты не хочешь за него выходить? – Ксении показалось, что ее собеседница в смятении. Они словно поменялись ролями. – А как же он?.. что будет, если ты?..
– Все будет нормально.
– Боже мой, что ты говоришь?! Да вы с Рахмановым созданы друг для друга! Идеальная пара. Ему нужна как раз такая, как ты, – тихая, домашняя, интеллигентная…
– Очень может быть, Линда. – Ксения чувствовала, что обретает спокойствие и долгожданную ясность. – Такие люди нужны всем. Хотя я, может быть, и не вполне такая, как ты думаешь… И у меня сейчас другие планы. Замужество пока не входит в них.
– Ты не против, если все, что ты сказала сейчас, я сегодня вечером передам Ивану? – пафосно поинтересовалась Линда.
– Разумеется, передай, если он спросит тебя обо мне. И конечно, скажи ему большое спасибо….
– Спасибо ты можешь сказать ему лично.
– Нет, к сожалению, я спешу. Сейчас у меня много дел. А когда все чуть-чуть образуется, я позвоню. Обязательно, непременно!..
– Позвони, – эхом отозвалась Линда.
Ксения видела, что Линда всерьез огорчена их разговором. Кофе они пили в гробовом молчании, Линда больше ни о чем не расспрашивала и ни к чему не склоняла. И только покидая ресторан, вполголоса, как будто обращалась к самой себе, проронила:
– Не буду я ему ни о чем говорить. Не могу вот так просто взять и тюкнуть по башке своего ближнего.
В Москву Ксения приехала ранним утром. По непроснувшемуся небу ветер гнал свинцовые тучи, но на востоке алела полоска восхода.
Поеживаясь на апрельском ветру и машинально повторяя про себя какие-то банальности о том, что после долгой разлуки родной город встречает ее не слишком приветливо, Ксения покинула вокзал и зашагала к метро.
Было холодно, но холод бодрил. В дороге она выспалась и теперь чувствовала себя отдохнувшей и полной энергии. В сущности, все естественно. Она возвращается домой с курорта, и перед ней лежит непаханое поле проблем. И ей, как крестьянину, предстоит пройти по этому полю с плугом.
Русские крестьяне, как известно, не жаловались, не плакали, не заламывали рук. С достоинством несли они суровую бедность и бремя тяжелого физического труда и не ждали ни от кого помощи.
Вот оно – возвращение к культурным корням, к здоровым этическим началам! Только мрачно немного получается. Похоже на «Не верь, не бойся, не проси». Крестьяне, допустим, верили в Бога. А ей верить в кого? Или во что?
Дома, бросив нерешенным вопрос веры, она занялась насущными вопросами. Сначала дети, мама, хотя бы наскоро, подробный разговор позже. Затем наскоро выпить чаю.
