— Папа, папа приехал! — нараспев повторял крошечный вихрь по имени Роуз, пытаясь дотянуться до дверной ручки.
Но Марк, старший брат Роуз, опередил ее:
— Я первый покажу ему мозаику, пока ты не пристала к нему с дурацким рисунком.
— Мой рисунок не дурацкий. — Роуз оглянулась на Пэмелу, ожидая поддержки. — Правда, мама?
— Он очень красивый, — заверила Пэмела. — Мы повесим его на холодильник вместе с остальными.
Роуз напустилась на брата:
— Ну, что я говорила? Ничего ты не понимаешь!
Пэмела с улыбкой объяснила Ханне:
— Роуз вся в меня. Она умеет постоять за себя.
Ханна усмехнулась:
— Удивительно! Гены передаются из поколения в поколение.
— Кстати, ты не собираешься кому-нибудь передать свои гены?
Ханна посмотрела на детишек, спорящих, кто откроет дверь Брэду, и испытала внезапный прилив острой тоски. При виде Марка ей представился мальчик с глазами Рейфа. Впервые она задумалась о том, как неумолимо отсчитывают секунды биологические часы.
— Не ожидала, что ты спросишь об этом, — негромко откликнулась она. — Видишь ли, для того чтобы получился готовый продукт, недостаточно генов Ханны Харт.
Дверь распахнулась, в холл вошел Брэд — светловолосый мужчина с умными глазами за стеклами очков в тонкой металлической оправе. Под обманчиво флегматичной маской скрывался проворный, острый, как бритва, ум. Брэд довольно быстро приобрел стиль, который следовало бы назвать академическим. Вот и сегодня его рубашка и брюки цвета хаки были измяты, галстук завязан неуклюжим узлом, а облик молодого профессора дополняли мягкие кожаные туфли и туго набитый портфель.
Он едва успел помахать рукой Ханне, как его вниманием завладели дети и Китти.
— Папа, смотри, какую мозаику я сложил!
— Папа, папа, это я сама нарисовала!
Брэд присел на корточки, здороваясь с детьми и кошкой. Его лицо сияло неподдельной радостью.
Наблюдая за маленьким семейным ритуалом встречи папы, Ханна вдруг с ужасом почувствовала, что у нее на глаза наворачиваются слезы. Торопливо заморгав, она отвернулась. Что это с ней сегодня? Если так пойдет, скоро ей понадобится помощь психолога. Надо взять себя в руки. Пэмела озабоченно посматривала на нее.
— Ты в порядке? — Пэмела повысила голос, чтобы перекричать болтовню детей. — Что случилось?
— Ничего, не беспокойся. — Ханна торопливо отпила чаю. — Просто утренняя ссора с Рейфом выбила меня из колеи. С Дримскейпом надо что-то делать, Пэм. Так продолжаться не может. Пора принимать решение.
Ей ответил Брэд. Несмотря на то что Роуз и Марк цеплялись ему за ноги, он сумел войти в комнату.
— Судя по тому, что я услышал сегодня утром, у Рейфа Мэдисона свои планы насчет Дримскейпа. Что происходит? Ты хочешь продать ему свою половину дома?
— Он не собирается покупать ее, — сухо объяснила Ханна. — Он предлагает партнерство.
Брэд задумался.
— Скорее всего, он не может позволить себе выкупить твою половину.
— Насколько мне известно, у Рейфа нет денежных затруднений, — возразила Ханна.
Брэд нахмурился:
— Тогда в чем же дело? Пэмела посвятила меня в подробности истории Хартов и Мэдисонов. У меня создалось впечатление, что примирение невозможно.
— Враждуют уже три поколения наших семей.
— Тогда почему же Рейф Мэдисон предложил тебе деловое партнерство? — удивился Брэд.
— Понятия не имею. — Ханна решила, что пора сменить тему: — А как твои дела, Брэд?
— Кстати, у меня отличные новости. Сегодня утром меня вызывал директор института. Мне предложили должность. Первого числа приступаю к работе.
— Ура! — Пэмела вскочила с кресла и бросилась в объятия мужу. — Поздравляю! Я так и знала!
Брэд переглянулся с Ханной поверх головы жены.
— Сдается мне, тут не обошлось без помощи друзей. Ходят слухи, что Перри Декейтер вдруг перестал возражать против моей кандидатуры.
— Сукин сын! — скривилась Пэмела. — Я знала, что все задерживается из-за него! Он просто завидует. Боится, что ты сразу затмишь его, с его-то куриными мозгами. И конечно, он прав. Не пойму только, что заставило его сдаться?
— Спроси у Ханны.
Пэмела живо обернулась, не зная, какой из сотни вопросов задать первым.
— Что случилось?
— Почти ничего, — объяснила Ханна. — Вчера вечером Перри пригласил меня на прием в честь Торнли — хотел поразить весь институт своими связями. Ну, вы же понимаете, о чем я.
— Конечно, — кивнул Брэд. — Харты — одна из самых влиятельных семей в городе. Присутствие одной из Хартов на вчерашней вечеринке — очко в пользу Декейтера.
Ханна продолжала:
— А я случайно узнала, что на прием приглашен и один из моих бывших клиентов. Перри надеялся уговорить его сделать щедрое пожертвование в исследовательский фонд института.
— Ты про Тома Лидда? — уточнил Брэд.
Ханна кивнула:
— Правильно. В институте ты далеко пойдешь.
— Насколько я понимаю, ты побеседовала с Лиддом?
— Я только упомянула, что институтский комитет рассматривает твою кандидатуру и что ты стал бы ценным приобретением для института. Том Лидд поверил мне.
Брэд присвистнул:
— Как это Декейтер не лопнул от злости?
Пэмела зажала рот ладонью и взорвалась хохотом.
— Тактический маневр в классическом стиле Хартов! Родители могут тобой гордиться.
— Я твой должник, — обратился Брэд к Ханне.
Он уже не смеялся.
— Не выдумывай. — Ханна улыбнулась — впервые после безобразной сцены, разыгравшейся в Дримскейпе утром. — Мне давно хотелось расквитаться с Перри за то, что произошло восемь лет назад. Вот я и дождалась подходящего момента.
Брэд покачал головой:
— У вас, Хартов, крепкая память.
Ханна так и не поняла, что это — комплимент или упрек.
После ужина у Макаллистеров она вернулась к себе в коттедж поздно вечером. Как ни странно, беспорядочный и шумный ужин поднял ей настроение.
Может быть, сегодня ей наконец-то удастся все обдумать. Ей давно пора во веем разобраться. Рассматривать Рейфа Мэдисона в перспективе оказалось нелегким делом, но в плюсы Ханна записала то, что ее покинули тревога и раздражение. Она — Ханна Харт, о чем, кстати, напомнила ей Пэмела, значит, она умеет продумывать стратегию и тактику. Харты не позволяют бурным эмоциям сбить себя с толку, когда речь идет о бизнесе, — в отличие от Мэдисонов.
Надо сосредоточиться на деловых аспектах, связанных с Дримскейпом. Самоуправства со стороны Рейфа она больше не потерпит.
Но что-то подсказывало Ханне, что об этом легче сказать, чем сделать. Мэдисоны донельзя своевольны, думала она, ставя машину перед молчаливым домом.
Заглушив двигатель, она выбралась из машины и в задумчивости направилась к двери. Да, у нее нет любящего мужа и пары прелестных детишек, встречающих ее у двери, но зато у нее есть Уинстон.
