Жгучее чувство стыда и унижения пронзило ее. Не в силах унять охватившую ее дрожь, она стала подниматься с дивана.
— Лежи спокойно, — мягко скомандовал он. Повернувшись, он притянул ее к себе. — Ты замерзла?
— Нет.
— Тебе одиноко? — Он тихо засмеялся, когда она крепко прижалась к нему всем телом. — Прости меня, — сказал он. — Я не привык к такому… к такой бурной реакции. Неужели сейчас я свалял большего дурака, чем когда бы то ни было?!
— Ты? — Приподняв голову от подушки, она посмотрела на него с крайним изумлением.
— Да, я. — Он криво усмехнулся. — Несмотря на твое не слишком лестное мнение обо мне, я не тот, кто делает это с каждой встречной. — Она промолчала, а он улыбнулся, хотя улыбка была далеко не из приятных. — Я не сплю с каждой, кого приглашаю в ресторан, или с каждой, кто проводит в моем доме свой отпуск. До сих пор я умел сдерживать свои аппетиты. До сегодняшнего дня.
В груди ее вспыхнула надежда, глаза заблестели. Или, может быть, он имел в виду Лидию? Конечно, то, что он сейчас сказал, ничего общего не имело с любовью, но она была настолько без ума от него, что согласна довольствоваться и этим. Она улыбнулась ему, глаза ее искрились. Сейчас они были в полной темноте, луна спряталась за выступ крыши прямо у них над головой, но Кэндис все-таки заметила, как он улыбнулся ей в ответ, и удивилась тому цинизму, который, как ей показалось, она уловила в его словах.
— Я тоже не занимаюсь этим с первым встречным, — резко сказала она.
— Это у тебя впервые?
Неожиданно смутившись, она кивнула, краем глаза наблюдая за его реакцией.
Он лежал совершенно неподвижно, потом, окунув пальцы в густую гриву ее волос, запрокинул ей голову и решительно прижался к ее губам в нежном и медленном поцелуе. Еще не веря своим ощущениям, она почувствовала, как ее насытившееся тело снова пришло в движение, а по жилам побежал огонь.
Она тихо застонала, а он засмеялся таким чувственным смехом, что еще несколько дней он все звенел у нее в ушах.
— Поразительно, правда? — пробормотал он. — Для меня и для таких маленьких девственниц, как ты.
Ослепительно прекрасный в своей наготе, он встал с дивана и, протянув ей руку, сказал:
— Пойдем со мной.
Без малейших колебаний она вложила свою руку в его сильную ладонь и последовала за ним в темноту дальних комнат. От отпер дверь и включил свет.
Она вскрикнула от удивления. Они стояли в комнате, где все было устроено для любви: начиная от выразительной и изысканной картины, висящей над огромной, широкой тахтой и изображавшей сплетенные в объятии тела, и кончая шелковыми покрывалами, небрежно разбросанными в головах, и чувственной фактурой огромных шкур на полу.
— Тому, кто украшал эту комнату, воздержание было неведомо, — сказал Сол, с улыбкой гладя на изумленное лицо Кэндис, — поэтому мне кажется вполне естественным, если мы снова займемся любовью. По крайней мере я не чувствую себя здесь незваным гостем, а ты? Может быть, и сама комната давно мечтает стать раем для двух влюбленных.
Она была не в силах оторвать от него своих глаз, чтобы еще раз хорошенько рассмотреть эту удивительную комнату, но, почувствовав витавший здесь легкий запах мускуса, быть может след от духов той женщины, что когдато дарила наслаждение своему возлюбленному, она вся замерла и напряглась в сладком предчувствии.
— Нет, я тоже не чувствую себя здесь чужой и хотела бы быть с тобой именно здесь.
Он легко поднял ее на руки и бережно опустил на прохладный мягкий шелк широкой тахты.
Что-то дерзкое промелькнуло в искрящейся глубине его глаз, что-то, что не имело названия, но на что она все равно бы откликнулась, даже если бы не доверяла ему.
— Пусть теперь это будет медленно и нежно, — сказал он, садясь рядом с ней, — мы будем любить друг друга так, словно это последний, единственный раз, когда мы вместе.
Какое-то нехорошее предчувствие шевельнулось в ней. Что-то было не так, она чувствовала это. Она нахмурила брови, но он нагнулся к ней и поцеловал крохотное углубление ее пупка. Лишь только она почувствовала горячее прикосновение его языка, как все поплыло и завертелось у нее перед глазами.
Он сказал, что он не занимается этим с первой встречной. Она верила ему: он был слишком разборчив, чтобы потакать любым своим желаниям. Но он наверняка познал немало женщин, чтобы уметь так искусно взять у нее в постели все, что только возможно, для своего наслаждения, умело используя свой опыт и чувственность для того, чтобы продемонстрировать ей те способы, которыми мужчина и женщина могут дополнить друг друга в момент любовной страсти. Она слепо следовала за ним во всем, что он делал, и шептала слова, которые раньше и не мыслила произнести вслух, лаская его с невинной похотью, превознося его тело, его мужскую силу так, как была способна выразить свои чувства в тот момент. Она познала его на вкус, на запах, на ощупь — все это великое множество оттенков и ощущений, восторгаясь контрастом бледной мраморности своей кожи радом с бронзовым оттенком его загара, мягких изгибов своего тела рядом с его стройным и мускулистым.
Он брал ее с пьянящей силой уверенного в себе самца, унося ее с собой в тот храм чувств, в котором оба были верховными жрецами.
Ей было теперь неважно, что она больше не властна над своим телом, что, окутанная чувственным туманом, она полностью подчинилась ему, так как стоило ей только взглянуть в это сильное, искаженное любовной мукой лицо, встретить взгляд его пылающих, манящих глаз, и она убеждалась в том, что он, как и она, захвачен этим жарким, огненным потоком их страсти, чувствуя только одно — его руки сжимают ее в своих объятиях, а рот не в силах оторваться от ее губ.
Наконец, послушная его страстной мольбе, она поменяла положение. Он направил ее на себя, а сам, как паша, уверенный, что ему не осмелятся перечить, откинулся на подушках. Она попыталась воспротивиться, но только на миг, а потом подчинилась и, гордо держа свое тело, опустилась на него.
— Так я могу видеть тебя всю, — хрипло произнес он. Глаза его, устремленные в темноту, расширились, разглядывая ее стройное, разгоряченное страстью тело, шелковистую округлость высоких, гордо стоящих грудей, выпуклость сосков, отвердевших от его яростных ласк.
Краска стыда заливала ее тело. Он засмеялся и медленно коснулся руками ее груди, узкой изящной талии. Его пальцы цепко держали ее, пока она обхватывала, обнимала его коленями, принимая его в глубь себя. Острое, как стрела, ощущение заставило ее тихонько вскрикнуть и начать двигаться, сперва медленно и беспомощно, и предательская краска стыда густой, медленной волной заливала ей грудь и лицо, пока постепенно они не нашли ритм, устраивавший их обоих.
