— Она б пешком ушла. Отпустить надо было, да?
— Нет! Нас позвать.
— А-а-а, а она бы ждала?
— Не изображай инфантильного мальчика, тебе не идет. Лицо интеллектом испорчено.
— Это ты к чему?
— К тому, что если тронул ее…убью, Серый! Сам.
— Ревнуешь, что ли? Тогда чего с этим благословляешь?
— Затем, что она должна жить. Пойми, что бы ни было меж ними — она должна решать сама. Чтоб чувствовать себя полноценной. Да, он ей не пара. Да, я ценю и уважаю его не больше, чем ты. Но у нас нет выбора, пойми! Совсем нет, тем более — теперь.
— Ты что-то не договариваешь. Что?
— Ты же знаешь, какая она. Да еще ухудшение… Так не вовремя все. Нельзя ей сейчас волноваться, совсем, иначе — не вытащим. И так натворил, не знаю, как разгрести, чтобы ее не задело. А никак. Не получиться. Ты хоть не вмешивайся, не трогай ее!
— Не могу. Не могу без нее, — честно признался Сергей. — И ему не отдам, хоть что со мной делай.
— Любишь, значит? — зловещим шепотом переспросил Алеша, глядя перед собой.
— Люблю, — прямо ответил Сергей.
Алеша качнул головой, принимая услышанное, и резко повернулся к брату:
— А ты хоть знаешь, что такое любовь? Думаешь, это когда даришь конфеты? Нет. Это когда находишь в себе силы их отобрать! Твоя любовь — любовь эгоиста, капризного мальчишки! Если б было иначе, ты бы сначала подумал о ней. О том, что она чувствует, что будет чувствовать. Как ей придется жить с виной, которой ты ее так щедро наделяешь!
— Да с чего вдруг!!
— С того, что ты уже сделал!! С того, что ей теперь не до тебя и не до нас. Ей бы с тем, что уже есть, справиться…
— Ты опять про наш отъезд? Вот, блин, преступление! Ты лучше на этого гоблина наезжай, страус пьяный, вести себя не умеет, а мы крайние, да?
— Да. Именно так она и решит.
— Да с какого испуга?!!
— Олег повесился…
— Что?!!
Г л а в а 5 О л е г
"Что-то не так", — билось в моей голове, пока я поднималась в лифте на Сережин этаж.
Я чувствовала неимоверную усталость, тяжесть в груди, в голове. Мне казалось, что наша сказка закончилась, я присутствую на финале, и что бы ни делала, что бы не пыталась придумать, все будет бесполезно. Мои рацпредложения и жалкие потуги мысли пройдут незамеченными, не братьями, нет, самой судьбой. Наш с Сережей план стал зыбким, и еще можно было его подправить, но сердце чуяло, что эта идея всего лишь мечта, очередная нелепая иллюзия. Не имеющая и шанса на осуществление.
Мне было стыдно смотреть в глаза братьям. И не было сил скрывать истину. Я опять путалась в сомнениях и все глубже попадала под пресс реальности.
Мне было не трудно предугадать, что говорит сейчас Алеша Сергею, что он сделает в ответ. Как не трудно было понять, что скажет мне Андрей, что я отвечу ему. Но эта ложь, извечная маска корректности и замалчивания, якобы во благо, давно была ненавистна мне и угнетала, пожалуй, сильней, чем сложные, но все же откровенные отношения с Олегом. С ним я хотя бы оставалась сама собой, а не придуманной, навязанной мне еще в период отрочества.
Я не хотела больше врать. И понимала — не смогу.
Мне было плохо от этого почти физически. Внутри, как натянутая струна, дребезжало желание завизжать, затопать ногами и послать всех к черту, без затей, как это делает Сергей, как только он может себе позволить. И я понимала, что близка к пошлой истерике, нервному срыву, скажи мне кто-нибудь хоть слово упрека или намека на неправильность нашего поступка.
И я осознала — это ухудшение. Стабильное падение в ту пропасть, из которой меня год за годом вытаскивал Алексей, впервые я была готова воспротивиться ему и, наконец, упасть…
Но подумалось вдруг, что рано. Надежда еще жива, ее еще не разбили, не убили, а лишь закрыли естественными в подобной ситуации чувствами. И принялась уговаривать себя в том, что нет причины для отчаянья — у нас Сережей еще все будет. Именно так, как мы спланировали. Но завтра. Или послезавтра, что к лучшему. Потому что нужно отдать дань братьям, подготовить их к переменам, смягчить боль и недовольство, а возможно, сопротивление. Мягко поговорить с Олегом, тактично и осторожно намекнув на предстоящий разрыв. Дать какое-то время на то, чтобы он смирился. Помочь ему. Возможно, пожить еще вместе день, два, пусть месяц.
Вот только, как сделать так, чтобы всем было хорошо? И тебе тоже…
— Тьфу ты! — Сергей с разворота впечатал кулаки в крышу машины. — Вот недоумок, а?! И когда сие счастье нас посетило?
— Утром первого. Парой бы минут позже и труп — вовремя зашли. Я звонил вам…
— Так он жив?!! — Сергея перекосило от переизбытка чувств. Он возмущенно уставился на брата. — Ты что, его вытащил?!! А на фига?! Вот, блин, существо — повеситься и то по-человечьи не смог!
— Слушай, ты, разговорчивый да резвый! Если б он умер, мы бы следом Аню из петли вытаскивали. И тогда минута или две — разницы бы не имело! У тебя как с головой?!! Совсем в сторону ушла?!! — Алеша был вне себя от непробиваемой ограниченности брата. И не мог взять в толк — притворяется тот или так весело выходные провел, что весь разум потерял?
— Да при чем тут Анюта? — хлопнул тот ресницами, побледнев.
— Разложить? Разжевать?! — рявкнул ему в лицо Алексей и отвернулся, увидев растерянность и покаяние в его глазах. Тот, правда, не понимал. Новости обрушились на его голову слишком неожиданно и в совершенно не подходящий момент. Видимо он был серьезно занят совсем другим.
Алексей был почти уверен в том, что не только об Олеге, но и о них с Андреем Сережа за эти дни не вспомнил. Получалось — Аня тоже? Чем же они так были заняты? А может, меж ними что-то произошло?
"Нет", — попытался успокоить себя Алеша: "Анечка и Серый?…Нет"!
Но в душе отчего-то возникла уверенность — да! Это была невыносима по сути своей. И не оттого, что Аня была в объятьях грубияна, а оттого, что в этих объятьях заключалась смертельная для нее опасность.
— Что у вас было, Серый? — глухо спросил он, страшась посмотреть на брата и увидеть ответ.
— Что?! — не понял тот, нахмурился, соображая. — Ты о ком? Ну, дал я ему в морду, и что? Да мало дал, надо было вообще так отутюжить, что суицид бы, как приз, воспринимался.
Алексей качнул головой, немного успокаиваясь, но посетившее подозрение не спешило таять, а лишь отошло на задний план, отодвинулось на время.
И вздохнул:
— Ну, ты и дебил.
— Не понял, ты наезжаешь, что ли?!
— Уже!.. Короче, недалекий мой родственник, слушай внимательно и запоминай. И не дай тебе Господи ослушаться и проявить инициативу. С сего момента ты близко к Ане не подходишь…
