И вздохнул:
— Ну, ты и дебил.
— Не понял, ты наезжаешь, что ли?!
— Уже!.. Короче, недалекий мой родственник, слушай внимательно и запоминай. И не дай тебе Господи ослушаться и проявить инициативу. С сего момента ты близко к Ане не подходишь…
— Щас!
— Рот закрой, — предупредил тихо, глянув на брата так, что тот не только рот закрыл, но и взгляд отвел. И заскучал, полез опять за сигаретами. — Молодец. Умный мальчик. Так вот — свои дурные мысли ты оставляешь при себе, к Ане не подходишь, в их отношения с Олегом не лезешь. Еще лучше, если вообще уедешь из города дней на пять. Придумай какую-нибудь командировку. Я не знаю. Дело твое. Но чтоб тебя и видно не было. Зачем — понял? Или разжевать? Разжевать, значит. Затем, что ты натворил уже достаточно, и дай бог с этим управиться так, чтобы Аню не задело. Уедешь — мы все утрясем. Олег поправиться, Аня успокоиться. Совесть ее будет чиста, вины — нет. И вот тогда этот уйдет из ее жизни. Но так, что она виновной себя чувствовать не будет, наоборот, примет все за данность. А тут мы и ты. Поможем, поддержим. Начнется новая жизнь без этих нервотрепок. Не нужны они ей, понимаешь? Нельзя, Серый, не выдержит. Как этот из больницы выпишется, я Аню положу на обследование. У нас будет минимум десять дней на все. К этому времени продумаем варианты ухода, отхода, да хоть исчезновения этого.
— Почему бы тебе ее сейчас не положить?
— Не ляжет. За мужем ухаживать станет, совесть свою безразмерную успокаивать.
— Здорово, — совсем сник Сергей.
— Что наваял. Твоими молитвами наросло.
— Угу. Мне, значится, нужно было мило улыбаться и слушать, как этот гоблин Аньку полощет?
— Увозить ее не надо было. Держать два дня, словно в оккупации. Ты же видел, он от ревности с ума сходит. Зачем масла в огонь подливать? Кому ты лучше-то сделал? Себе? Защитил честь и достоинство сестры. Теперь у нее проблем выше макушки. Один — идиот, второй Отелло. Такое окружение и здорового подкосит… Этот абсолютно неадекватен, но ты-то зачем полез меж ними?! Ты думаешь, я не хотел ему по лицу дать? Или Андрей?
— Вот-вот. Про Андрюху-то ты и не упомянул. А ведь он здесь немаловажную роль сыграл, Гюрзу эту раскосую приволок, словно специально, стравить всех. Почему «словно»? Специально. И что? Ему-то нотации почитал, "отец родной"?
— Он сам все понял.
— А что хотел-то?
Алеша хмуро посмотрел на брата: неужели не ясно? И качнув головой, шагнул к подъезду:
— Пошли.
— А кто она такая Леха?
— У Андрея спроси.
— Угу, тайны Мадридского двора…
— Да хоть Карибского региона! Ты меня хорошо понял?
— Да, понял, понял, — Сергей щелчком отправил окурок в снег и шагнул за братом. — Только и ты запомни — десять дней на все, про все. Если этот невменяемый и после рядом с Аней жить останется, я его сам ликвидирую. Без затей. Надоели мне его выкрутасы.
— Кто бы сомневался, — буркнул Алеша, нажимая кнопку лифта. — На это у тебя всегда ума хватает.
— Опять оскорбляешь? — лениво протянул Сергей, скривив презрительную рожицу.
— Констатирую, — Алексей подтолкнул брата в лифт и шагнул сам. — Думай лучше, как Ане про этого сказать.
— А вы еще не придумали? — немного растерялся Сережа, и вздохнул, загрустив. — Не знаю.
— Вот и я не знаю.
Они посмотрели друг на друга и одновременно почувствовали озноб и страх, от одной на две головы мысли: что будет с Аней, когда она узнает про Олега?
— Леха, ты лекарства-то взял? — тихо, почти шепотом спросил Сергей.
Тот лишь отвел взгляд — толку?
Створки лифта открылись, и я увидела Андрея. И чуть дрогнула, не решаясь выйти. И шагнула, приободрившись — вместо ожидаемого укора и подозрения, в его глазах была лишь легкая печаль и, возможно, доля вины.
— Привет, малыш. Как дела? Как провела выходные? Повеселилась? — а голос — бархат. Завораживает, обволакивает — нежит.
Я шагнула к Андрею, прижалась к нему в благодарность за тепло и понимание и успокоено вздохнула: "Глупые страхи — подите вон!" Мне было хорошо у его груди — тихо и уютно. Но всего лишь минуту.
Одна единственная мысль, мелькнула в голове и, испортив очарование этих мгновений, повлекла за собой целую серию других — неприятных. "И что я за человек? Когда я вырвусь из этих сетей? Когда, наконец, обрету покой, раз и навсегда решу с кем я? Кто мне ближе? Кому я нужнее?"
Вот. Вот в этом и была ценность мысли. И я автоматически, не задумываясь, ответила — Сергею.
Отодвинулась от Андрея, мило улыбнулась ему и шагнула к дверям:
— У нас все хорошо. Пойдем. Был приказ накрыть на стол. Генерал голоден. Посетовал, что не завтракал, а сейчас время к ужину.
— Ужин это замечательно. Я тоже не откажусь.
Мы зашли в квартиру, и я сразу двинулась на кухню.
— И все же, как провели выходные? Ты так и не ответила, — голос Андрея застал меня у открытого холодильника.
— Хорошо, — мой взгляд рассеянно шарил по полкам — однако припасы мы почти уничтожили. Что выставлять на стол? Надо было заехать в магазин…
— Хорошо? — Андрей встал у холодильника, внимательно поглядывая на меня. — Где были?
— Не поверишь, — улыбнулась я, вытаскивая остатки вчерашнего ужина. — На елку ходили.
— Что за Елка? Новая группа? Я не слышал…
— Новогоднее представление для детей! — рассмеялась я, видя, как вытягивается от удивления лицо Андрей.
— И…как? — спросил с долей недоверия.
— Как в детстве.
— Нет, ты серьезно? На елку? С Сергеем?
— Что странного? Прекрасное представление.
— Чудеса. И как Серега? Детям ноги в хороводе не отдавил? Дед Мороз выжил? Снегурочка в обморок не упала?
— Нет.
— А подарки получили?
— Сережа купил. Огромный ларец с конфетами. Сейчас принесет, будем чай пить.
— А куклу он тебе купил?
Пришла моя пора удивиться. И внимательно посмотреть на брата — шутит? Или… да нет, не может же он помнить историю давно забытых дней.
— Куклу. С ванночкой, — уточнил он.
Я встала у окна, чтоб скрыть смущение, отвернулась, делая вид, что занята салфетницей.
— Так, купил? Что смолкла, малыш? — Андрей подошел и, нежно обняв за плечи, развернул меня к себе, отвел ладонью выбившийся локон, заглядывая в лицо. — Нас посетило одно и то же воспоминание? Я прав?
— Странно, что ты это вспомнил. Сергей долго напрягал память, прежде чем она выдала ему нужный файл.
— Он и сам был еще ребенком. Впрочем, дело не только в возрасте, вернее, не столько в нем, сколько во впечатлениях. Я помню все. Назови мне дату, и я отвечу, что ты делала в тот день. Что делали мы, о чем мечтали.
