– Совсем не смешно, – покачала Женя головой. Ей нестерпимо хотелось в туалет, и она не очень вникала в то, что рассказывала Марина.
– Кобелька звали Бим, а сучку – Монашка. Отец так назвал. – Марина вдруг злобненько усмехнулась. – Когда Бим умер от чумки, Монашка тоже умерла. На следующий день. Но она ничем не болела.
Женя была рада, что дом подруги оказался недалеко от остановки. Пятиэтажка без лифта. Квартира на втором этаже. Марина еле поспевала за Женей, запыхавшись, говорила что-то смешное, но та ее не слышала, неслась вверх, перепрыгивая через две ступеньки.
– Где тут у тебя большой белый друг? – жадно спросила Женя, едва переступив порог квартиры.
Марина поняла. Показала на дверь с изображением пухленького беби на горшке. Когда Женя в великом облегчении вышла оттуда, девушки взглянули друг на друга и засмеялись.
– Ты что-то рассказывала про собачек, – напомнила Женя, немного успокоившись.
– Потом-потом. Проходи давай в комнату. А я сейчас... тоже на минутку. Все-таки бутылку выдули!
Она надела симпатичные пушистые тапочки с кроличьими мордашками и длинными ушами и скрылась за дверью туалета. Женя подумала, что Марине подходят именно такие тапочки – было в ней самой что-то доброе и пушистое, несмотря на ее слова и злобные усмешки, – и босиком прошла в глубь квартиры.
У Марины была одна комната, но зато большая и уютная. Плотные шторы создавали полумрак. На полу лежал однотонный коврик. У стены тахта, торшер с висюльками, в углу – гитара. Над тахтой – стилизованный портрет незнакомого мужчины в красивой позолоченной рамке (как потом выяснила Женя, это был Кастанеда). Небольшой шкаф с книгами и видеокассетами. Стол, на котором ничего не было, кроме лампы и будильника. У окна на низкой одноногой стойке с колесиками – телевизор и видеомагнитофон.
Голова приятно кружилась. Женя присела на тахту. Потом прилегла... и проснулась уже на следующее утро.
Марина по-настоящему приучила новую подругу к вину. Но они не пьянствовали. Постепенно, не сразу Женя переняла у Марины умение разбираться во вкусе напитков, различать оттенки букетов, даже правильно подбирать посуду. Согласно этой науке шипучие напитки следовало наливать в узкие высокие фужеры, чтобы газ не выходил быстро и чтобы можно было полюбоваться игрой пузырьков, а вино, наоборот, – в широкогорлые бокалы с вогнутыми внутрь стенками, и не более трети бокала, тогда вкушающий напиток мог в полной мере насладиться его ароматом.
У Марины в кухонном столе всегда толпились чудесные разнокалиберные бутылочки, и для ее восторженной подруги оставалось загадкой, как они там появляются. Первый раз в жизни Женя почувствовала себя полным профаном в винах, потому что дома у нее пили только напитки собственного приготовления. Она понимала, что эти вина дорогие.
Девушки так увлеклись этими приятными занятиями, что однажды Марина просто оказалась без средств. До генеральского перевода было еще два дня, Женя тоже к концу месяца была на нуле, и ей пришлось водить подругу в общежитие, чтобы Марина не умерла с голоду. Она легко вписалась в коллектив, но затем, опять разбогатев, посещала общагу редко, предпочитая одиночество.
В общении с ней Женя отметила одну странную особенность. Она никогда не говорила о своем отце «папа», всегда – «наш генерал» или нейтрально – «отец». При этом на ее лице появлялась недобрая ухмылка, которую она и не пыталась скрывать. Но Женя решила до поры до времени не спрашивать об этом.
И вот в один из дегустационных вечеров, когда подруги особенно мило сидели за хорошим вином, вспоминая каждая свою жизнь, Марина наконец решилась поведать свою историю.
– А ты уверена, что твой Димка любит тебя? – ни с того ни с сего спросила она, когда на дне бокалов вина оставалось на один глоток.
– Любит. А ты что, видела его с кем-то? – встревожилась Женя.
– Подожди, у меня там еще бутылочка в запасе имеется. Правда, я не люблю домашнего вина, но другого больше нет. Мы с тобой отменно постарались! – Марина поднялась и побрела на кухню. – А... вот она... из абрикосов... Будешь? – крикнула она. – Иди сюда.
Женя, сильно озадаченная, поспешила на кухню.
– Марина, скажи честно, ты видела Димку с девушкой?
– Нет, не видела, – развела руками подруга. – А разве чтобы убедиться в том, что тебя обманывают, надо обязательно увидеть парня с другой?
Женя уставилась на нее, не понимая, к чему она клонит. Марина протянула полный бокал и произнесла тост:
– Чтоб у них у всех поотсыхало!
– Мариш, ты что? – Женя изумленно заморгала, будто не узнавая подругу.
– Знаешь, наш генерал мне не отец... – вдруг заявила Марина. – Отчим. И я ненавижу его!
– Я догадывалась... – промямлила Женя. – Он бил тебя в детстве?
– Если б! – усмехнулась Марина и так посмотрела на Женю, словно услышала какую-то остроту. – Я поступила в ростовский университет. На журфак... Да, да, и не делай такие глаза! – опять усмехнулась она, заметив удивление подруги. – У меня мальчик был. Мы с ним встречались с девятого класса. А в тот вечер поссорились. Я пришла домой выпивши. Села на кухне и начала курить. Первый раз при нем. При отчиме. Мамы не было, не помню, куда-то она ушла в тот вечер...
Марина начала внимательно разглядывать вино в бокале.
– Он тебя ударил, да?
– Женька, какая же ты наивная... Ты совсем ребенок! – Она помолчала и тихо продолжила, говоря словно себе одной: – Он начал ругаться, говорил о том, какая я неблагодарная, как они с мамой стараются вывести меня в люди... Мне и так было тошно, а тут еще он со своими проповедями... Я пошла к себе в комнату, а он вошел следом, повалил меня на диван, и его рука оказалась у меня в трусиках... Не помню, как вырвалась... Я забрала документы и перевелась сюда, подальше от него. Вот и все.
– А маме ты говорила? – затаив дыхание, спросила Женя.
– Зачем? Если она не смогла за шестнадцать лет понять, что ее муж – подонок, то пусть и дальше считает его примерным семьянином.
– Но ведь она, наверно, допытывалась, из-за чего ты забрала документы?
– Ага. Она плакала, отговаривала меня, слезы лились рекой...
– И ты еще берешь от этого подонка деньги? – сказала Женя с возмущением. – Я бы на твоем месте плюнула ему в морду!
– И чего бы ты добилась, глупая? – скривилась Марина. – Абсолютно ничего! А так, видишь, живу отдельно, вино пью, не жизнь, а прямо сказка.
– Ага, сказка... Что-то счастливой ты совсем не выглядишь.
Марина задумалась. Жене показалось, что она не слышит.
– Мне повезло – мама думала, все из-за Виталика. Он уехал. Эмигрировал с семьей в Америку. Все вокруг знали, что они уезжают. Все, кроме меня. Все, кроме меня...
