Апельсины, ананасы, яблоки, ракушки, розовые куры с синими этикетками, огурцы, лук, спаржа, разделанные зайцы и кролики, гирлянды из меховых лапок вокруг продавцов, бананы, странные рыбы, орехи, пестрые банки соков, любое мясо на выбор, горы гвоздик до самой крыши, килограммы роз, центнеры махровых ромашек, фонтаны канн, опять устрицы, морские ежи, креветки, лангусты, ослепительные передники и колпаки — и всему этому конца не видно.
* * *
Серая, осенняя вода в водоворотах у мостов. Затопленная под берегом лодка. Тихо, безлюдно и как-то заброшенно и очень грустно. Почему? Что любимая женщина ушла окончательно? Так ведь сам бросил. Кого винить? Обидно за свою бестолково, лениво проживаемую жизнь, за несбывшиеся мечты и неосуществленные надежды? Но ведь еще не все потеряно, еще можно наверстать.
И вдруг Бернар понял, что все это время прощался с Парижем. Вовсе даже не собираясь никуда уезжать, он тем не менее чувствовал, что время пришло, и ему пора. Пора покидать этот город, пора с ним расставаться так же, как он расстался с Матильдой. И это неизбежно, это рок, это то, что записано в книге судеб. И горе тому, кто восстанет против уготовленного судьбой жребия.
Его ждет совсем другая жизнь, ведь подсознательно он уже не единожды чувствовал себя добропорядочным буржуа, владельцем маленького домика и скромного, но достаточно округлого счета в банке и мужем тихой и домовитой супруги, а не вечно бунтующим искателем приключений и другом темпераментной и доброй, но взрывной и непредсказуемой Матильды.
* * *
Бернар спустился к самой воде. Под опорой моста горит печурка, трое рабочих-ремонтников жарят креветки и от печурки тянет запахом рыбы и смолистым дымком. Выше по течению стоит чистенький, свежевыкрашенный прогулочный катер. Девушка в зеленой куртке идет навстречу, поднимается по сходням на борт катера, открывает дверь надстройки и оттуда сразу выпрыгивает огромный пес и, сбежав на берег, обнюхивает Бернара. Девушка что-то говорит, наверное, успокаивает пса, но Бернар не слышит и только на всякий случай улыбается. Он присаживается на борт катера, и пес дружелюбно тычется носом ему в колени. Должно быть ждет, когда почешут за ухом. Бернар рассеянно треплет его по загривку. На тупой корме катера написано, что катер принадлежит лицею Эспадок. Это название ничего не говорит Бернару.
Воды Сены движутся огромным серым массивом перед глазами Бернара, и так же, медленно, но неумолимо, течет время. Ушла девушка в зеленой куртке, захватив с собой пса, рабочие доели креветки и собирают под мостом строительные леса, к вечеру похолодало и пора идти тоже.
* * *
Когда не везет, можно или принять все как есть и смириться, или бунтовать. Сначала Бернар бунтовал. Он пытался обмануть судьбу, пытался на забитых народом парижских улицах отыскать потерянное счастье, как ищут в траве или в щелях мостовой оброненную монетку. Ему было плохо и стыдно. Без дрожи он и вспомнить не мог, как бросил Мат тогда в лозаннском отеле или о других, более ранних случаях, когда он бывал с ней несправедлив и откровенно жесток, когда ревновал ее к каждому встречному и устраивал поистине безобразные (даже на свободный столичный парижский вкус) сцены. Боже, какой он был идиот! Один раз он заехал в ухо молодому человеку, которого застал в обществе Матильды за столиком в бистро. Его немедленно оттащили, и пришлось давать объяснения в участке. При этом выяснилось, что пострадавший юноша — кузен Матильды, буквально на днях прибывший в Париж из Бордо.
Ужасно, что даже подобное происшествие его не остановило, и периоды гармоничной любви с достойной лучшего применения периодичностью сменялись полосами бурных сцен, швыряния предметов домашнего обихода и громоподобным хлопаньем дверей. Воспоминания об этом теперь причиняли Бернару душевные муки.
Однако всему на свете бывает предел. В конце концов Бернар остыл и перестал, по крайней мере, хватать на улицах за плечи незнакомых девушек с криком: «Матильда!», после чего приходилось каждый раз долго извиняться. Бернар остыл и смирился. Он даже попытался поправить свои дела в мореходном училище, но здесь все оказалось несколько сложнее… Короче говоря, с карьерой капитана пришлось проститься, и Бернар не очень об этом сожалел. Теперь он искал покоя.
Так бывает иной раз с разочарованными юношами, которые вдруг вобьют в голову, что жизнь кончена, и год или два потом, пока не надоест или пока само естественное течение жизни не опровергнет их пессимистических настроений, являют собой воплощенное разочарование.
Потом и это прошло. И Бернар стал наконец тем, кем и был изначально — добрым малым, честным, старательным и работящим человеком. Однако сердечная рана затягивалась с трудом, и для поправки расстроенных нервов доктор рекомендовал ему морское путешествие.
Через месяц, на палубе пассажирского теплохода он повстречал Арлетт. Безусловно, это была судьба. Бернар сразу почувствовал и решил — эта девушка станет его женой. Как ни странно, их желания совпали.
Вскоре они действительно поженились, а потом покинули Париж. Они перебрались в Гренобль, где Бернар получил хорошую работу, и купили там дом на тихой улице и в то время без соседей.
Можно сказать, что еще никогда в жизни Бернар не был так противен и отвратителен сам себе. Он уже никого не винил. Он ненавидел себя.
Чудовище! Сумасшедший! Как мог он такое позволить себе. Чего он добился? Позора! Причинил страдания Арлетт, разрушил душевный покой Матильды. Да и Филипп… Можно представить, что он переживает сейчас. Так искренне любил жену и вот, на тебе, такое.
Сколько раз он давал себе слово ограничивать себя в спиртном, не позволять себе лишнего. Пьяный, он всегда был особенно буйным, в душе возникало обостренное чувство справедливости.
Но на этот раз оно обострилось уже чересчур. Он лежал один в спальне, даже не заметив, как прошла ночь.
Внутренняя пустота и одиночество угнетали. Он не знал, как будет дальше жить. Одной неосторожной и глупой выходкой в миг он все разрушил и все потерял.
Ведь было уже решено, они разошлись тихо и мирно, как порядочные люди. Почему было не смириться с судьбой? Ведь жил он без нее восемь лет. И был счастлив. Зачем пытаться вернуть то, что уже давно потеряно.
Как он посмотрит в глаза Арлетт? И вообще, как теперь все будет? А что, если она уедет и заберет Тома? От этой мысли бросало в жар. И еще больше он становился зол. На самого себя.
Зато вечно страдающим от скуки жителям Гренобля теперь будет о чем поговорить. Возможно, об этом скандале упомянут в газетах. И, конечно, на работе все узнают.
