— Женя, твою мать! Ты уснула??? Спустись с небес на землю!!! — вырвал её из убаюкивающих воспоминаний недавней ночи писк режиссёра. — Твоя реплика!
— Ой, да. Простите. Эм… — на чём они остановились? В голову лезли только доводящие до мурашек картинки, от которых уж совсем некстати всё сводило внизу живота.
— СЛОВА ЗАБЫЛА??? Нет, вы посмотрите, она забыла! Я ей сейчас уши откушу! Со слов: "Роман, навести нашего старого друга"…
— Не надо уши. Вспомнила. Я вспомнила!!!
— Так давай. Поехали, — кивок девчонке с хлопушкой (прим. авт. по-умному эта штука называется нумератор, но какая нафиг разница, да?;)).
— "Центриум", сцена пятнадцать, дубль пятый…
— Роман, навести нашего старого друга, — поспешно продолжила прерванный диалог Женя, вживаясь обратно в роль.
— А если будет артачиться?
— Напомни ему, что стало с его предшественником. Уверена, потеря конечностей станет отличным мотиватором впредь не заставлять меня ждать…
Съёмка продолжалась ещё часа два. Казалось бы, всего несколько коротких сцен, но сколько же они отнимали времени своими доведёнными до идеального состояния повторами. Надо ведь со всех сторон картинку зафиксировать. И каждому уделить должное количество экранного времени.
— Перерыв полчаса на кофе! — благосклонно разрешил всем расслабиться женский голос.
Наконец-то. Кофе и что-нибудь поесть, а то он с утра кроме сырка ничего в себя не закинула. Тут где-то была столовка… Нет. Столовка подождёт. На телефоне насчитывалось почти пятьдесят пропущенных вызовов. Вот настырный.
— Новый прикол игнорировать? — сняли трубку после первого же гудка перезвона.
— Я на съёмках!
— А я откуда должен знать? Меня разве кто-то предупредил?
— Макс, зачем звонил? — подтирая чуть поехавшую тёмно-бордовую помаду, вздохнула Козырь, разглядывая своё отражение в стиле "Вамп". Макияж, достойный роковой леди. Да и наряд подстать: алое приталенное платье карандаш с множеством открытым вставок на спине и животе. Шикарное для фильма, но максимально вульгарное для повседневной жизни. В таком только на панель. Зато причёска что надо. Убранные наверх волосы лачили и крутили на плойку всё утро.
— Что значит, зачем? Ты опять сбежала.
— Я не сбегала. Я ушла, и при этом даже оставила свой номер.
Ушла, ага. Ушла, но ушла тихо-тихо, практически сбежав. Дождалась, пока его вырубит после многочасового секс-марафона и проверки на прочность всей мебели, что стояла у него в квартире, долго любовалась размеренным сопением уткнувшегося в подушку накаченного тела, нашла заныканные ключи в брошенных в коридоре джинсах и тихонько смылась. Правда да, оставила записку. Тут не поспоришь.
— Оставила. И сутки на него не отвечала.
— Я была занята.
— Чем?
— Избегала тебя.
На том конце подвисли.
— Ха-ха. Очень смешно. Однако я так и не понял, почему твой чемодан до сих пор не у меня?
— Где ты был, когда я говорила, что не буду возвращаться?
— Это когда мы завтракать пошли под утро? Полагаю, залипал между твоих ног.
Отражение в стиле "Вамп" смущённо покраснело. Ну да, завтракать они, конечно, пошли, но в итоге всё съестное, что было ещё пригодно для употребления, оказалось на полу, а она на обеденном столе….
— Не моя проблема, что ты слушал другим местом.
— Я всегда слушаю тебя очень внимательно. Но это не означает, что согласен с твоей политикой. Потому не понимаю комедии, которую ты ломаешь. Нахрена шифроваться?
— Потому что от того, что мы в очередной раз переспали ничего не изменилось. Мы не вместе.
— Давай я приеду, и ты повторишь это ещё раз, но уже смотря мне в глаза.
— Макс.
— Не вынуждая ставить на твой телефон GPS.
— Он запаролен, не влезешь.
— Да куда мне. Но, если что, четыре пятёрки не самый удачный числовой вариант. Уж больно простой.
Вот зараза.
— Хорошо. Я изменю на четыре единицы.
— Вот вечером давай вместе и изменим.
— Макс.
— Что Макс? Уже двадцать восемь лет Макс. Я тебя на свидание вообще-то зову. Кафе, ресторан, кино — выбирай, что хочешь. Обещаю цветы и сопливую романтику. Всё, как вы, девочки, любите.
— Женёк, — возле неё тормознул высокий патлатый парень. Ну патлатый так, как сейчас модно: когда одна сторона длиннее и перекинута на другую, ту, что почти лысая. — Мы, когда закончим, всем составом хотим в караоке метнуться. Ты с нами?
— Что за хмырь? — напрягся Майер.
Ваня — главный мужской герой будущего киношедевра. Тот, что в финале должен эпично застрелить её в лоб. Вроде бы летальный исход, но если фильм окупится в прокате, по планам её персонажа должны будут оживить, заменив отмершие части клеток бионическими запчастями. Техно-будущее же. Более того, она там ещё и начнёт медленно из антагонистки перетекать в едва ли не героиню. Но это так, пока лишь наброски.
— Не знаю, — неуверенно отозвалась Женя. — Я на самом деле планировала потопиться часок-другой в ванной.
— Успеешь. Поехали, будет весело, — продолжали уговаривать её. — Нам не один месяц предстоит вариться в одном котле, хорошо бы подружиться.
— Ты никуда не пойдёшь! — строго шикнул в динамиках голос Майера.
Роковая ошибка. Не надо ей приказывать.
— Ладно. Уговорил, — громко отчеканила Козырь в микрофон телефона. Чтоб на том конце всё слышали. — Надо ведь рано или поздно начать вливаться в коллектив.
— Огонь, — обрадовался Ваня. — Я тебе дам отмашку. Поедем на двух машинах, если хочешь — подхвачу на своей.
— Окей.
— Я не понял, это куда ты намылилась??? — ух ты, Максим был в бешенстве.
— А ты не слышал? — невинно поинтересовалась Женя, когда снова осталась одна. — В караоке.
— Нихрена. Ты туда не пойдешь.
— Почему это?
— Потому что ты идёшь со мной. Я забил сегодняшний вечер раньше этого… кто это вообще был?
— Я ведь не успела дать тебе ответ, так что не считается.
— Женя! Я тебя отлуплю.
— Не отлупишь. Я далеко.
— Отлуплю. При чём ремнём.
— Да что не так-то?
— Что-то ты стала слишком уж сама по себе.
— Раньше я целыми днями пропадала непонятно где и тебя это не беспокоило.
— Раньше каждый вечер ты возвращалась домой.
В ответ самодовольно улыбнулись, играясь с баночками на столике: пудра, тени, тоналка, а это что? А, накладные ресницы.
— Я слышу… волнение?
— Волнение.
— Отлично. А теперь представь, какое волнение должна испытывать я, когда вечерами ты будешь пропадать на своих сходках. Мне пора работать. Я позвоню завтра. Может быть, — добивая клиента попрощалась она, отсоединяясь. Вот так. Получай фашист гранату. Получай, распишись в ведомости и передай соседу. Посиди и помучайся. Может тогда хотя бы частично начнёшь на собственной шкуре понимать, как паршиво бессилие и неведение.
Вот только Макс оказался ушлым гадом. И собственную шкуру эксплуатировать не желал. А потому тем же вечером, когда в мягком полумраке какая-то подвыпившая барышня завывала с придыханием в микрофон русское народное и неизменное для подобных мест: "ПамаХи мне, памаХи мне, видишь Хибнет, сердце Хибнет…", мучая своим талантом близ расположившихся к сценке слушателей, он преспокойно подсел за ВИП-столик актёрской элиты, притаившийся в стороне и закрывшийся занавесом дыма от кальяна и айкосов.
— Б***ь, ты тут как оказался??? — поперхнулась от неожиданности Женя. Красное вино, которое было только-только отпито, но ещё не проглочено, оказалось на белом джинсовом платье. Твою ж…
Её строго шлёпнули по губам, заставив изумлённо ойкнуть.
— Сколько раз говорил, не ругайся! Тебе не идёт.
— Да по барабану! — смахивая с подбородка мокрые капли, шикнула на него Женя. — Ты как меня нашёл???
— Методом исключения, — выуживая салфетку и беспардонно промакивая ей испачканное декольте пожал плечами Макс. — У нас в городе не так много караоке-баров. Плюс мне тупо повезло, угадал всего с пятой попытки.
