от жестокости, царящей вокруг.
Если невезение и отошло, — то только ради того, чтобы так нежно, но сильно швырнуть ничего не подозревающую Ольгу прям носом в собственную никчёмность.
Как можно было поверить в то, что у них с Максимом есть хоть что-то дальше? Как можно было не догадываться, что владельцы заводов, машин и пароходов не влюбляются в неуклюжих официанток. Как?
Оля сама не знала ответа. Она просто старалась сдержаться и не закричать в голос от разочарования и боли, что поселились внутри. Намертво вгрызлись во все внутренности. Они цеплялись искорёженными своими корнями за что-то, некогда бывшее светлым и чистым, и запускали в него темноту, грязь и осклизлое ощущение безысходности.
В туалет зашёл кто-то, и Оля поспешила утереть слёзы туалетной бумагой, чтобы не сильно заметно было, что она здесь ревела. На выходе из кабинки она столкнулась с Агатой, которая тут же напустилась:
— Почему ты не в зале? Твой гость уже доедает десерт.
Оля растерялась и ещё больше расстроилась. Хотя куда ещё больше?
— Простите, мне нездоровится, — промямлила она, стараясь не глядеть на начальницу.
— Что-то ты действительно бледная. И заторможенная. Не простыла?
— Всё в порядке, — стараясь прекратить этот нелепый разговор, выдавила Ольга, уже дотронувшись ручки двери. — Голова болит просто.
Повисло неловкое молчание, и чтобы прервать эту нелепую в своей абсурдности ситуацию, Оля вышла из туалета. Заглянула в раздевалку поправить макияж, но начальница следовала по пятам и, заметив, как подчинённая хлюпает носом и замазывает покрасневшие щёки тональным кремом, предложила:
— Отправляйся домой и лечись. Не хватало, чтобы ты ещё весь коллектив заразила своей… — тут Агата осеклась, представив, как половина сотрудников слягут с ОРВИ, и, чтобы не накликать беду, закончила: — Головной болью.
Для Оли это было лучшим выходом из ситуации, чтобы не испытывать терпение начальства, она быстро переоделась и вышла через заднюю дверь из ресторана.
В лицо резко пахнуло тёплым ветром, что принёс с собой аромат почти осеннего леса с его пряным воздухом, который в это время пропитан запахом выцветших трав. Оля передёрнула плечами и, не спускаясь в метро, пошла по тротуару. Сама не зная, куда именно хочет попасть. Внутри поселилась обречённость с привкусом горькой полынной настойки. И она пропитывала всё: начиная от лёгкого платья и заканчивая мыслями, которые и без неё не были столь радужными.
Максим. Она ведь действительно влюбилась в этого мужчину. И надо бы было сразу закатать губу, включить голову, потому что такое только в сказке возможно, чтобы самый настоящий принц влюбился в золушку. А она, наивная, поверила. И сейчас корила себя за эту слепую веру. Даже немного щенячье обожание. Потому что, когда она теперь знала о наличии настоящей невесты, поведение ее ничем, кроме как выпрашиванием взаимности, не выглядело. И от этого становилось тошно, душно, противно. Самой от себя. И хотелось смыть с себя эти позорные ощущения, залезть в ванну, взять самую жёсткую губку и тереть кожу до покраснения, до волдырей, чтобы навечно запомнить: нельзя верить обаятельным мужчинам. Вообще никому нельзя верить. Ведь вера даёт право человеку обмануть.
В метро спуститься всё же пришлось. Ольге никогда не нравилось это место. Слишком мало всего живого, больше механического, но вместе с тем метро это вены, артерии города, и в нём человечки — самая настоящая жидкость, что бурлит, плывёт волнами. У неё собственный запах. С ароматом дорогого парфюма, железа и холода.
А выйти на Маяковской, чтобы через десять минут неспешного шага оказаться на Патриарших прудах. Немного углубиться вдоль одной из дорожек, что приведёт к деревянным лавочкам. И сесть, чтобы подумать и ещё немного поплакать. Над своей вечной невезучестью, что даже волшебный дневник никак не смог перебороть. Над проведённой с Максом ночью, что отдавалась приятной мягкой истомой внутри, которая раздирала теперь всю душу и резала сердце старым тупым ножом. Над…
Телефонный звонок так резко вторгся в мысли, что Оля вздрогнула и посмотрела на гаджет, что сжимала судорожно в ладони ещё с выхода из ресторана. Посмотрела и не узнала номер, но всё же приняла вызов.
— Ольга, добрый день. Это Дмитрий Громов, — произнесла трубка выверенным, изумительно бесстрастным голосом.
— Здравствуйте, — хлюпнула в ответ Оля.
— Мне бы хотелось встретиться и поговорить с вами насчёт моего сына. — Тон был настолько вежливый, что в то же время исключалась возможность отказа. Но у Оленьки не было никакого настроения подстраиваться и угождать, поэтому она твёрдо произнесла:
— Это не очень хорошая идея. Не стоит.
— Где вы находитесь? Я могу подъехать, — не отставал Громов-старший, и Оля ощутила нетипичную для нее раздражительность. У неё и так всё разбивается, а тут ещё и нотации выслушивать надо будет.
— Это лишнее. Мне не о чём с вами говорить.
Мимо скамейки прошла утончённая старушка. Оля проследила, как посетительница сквера недобро косится на неё, с растёкшейся тушью под глазами, и уловила неодобрение.
— Хорошо, можно и по телефону, — выдавил собеседник. — Мы с вами взрослые люди, Ольга. И мне, и вам прекрасно понятно, что ваш роман с моим сыном это не более чем акт протеста. Или что-то около. И у него уже давно есть невеста. И вы…
Оля закусила губу, и во рту разлился отчётливый металлический привкус. На глаза слёзы набежали мгновенно, ведь сейчас она получила подтверждение всему произошедшему в ресторане.
— И поверьте мне, вы чудесная девушка, но совсем не пара Максиму.
— Я… Да… — выдавила сквозь всхлипы Оля, сама ругая себя за такую покорность.
— Отлично, — возрадовался Громов-старший. — Тогда, думаю, у нас с вами не возникнет разногласий, и вы разорвёте эту связь.
— Что? — переспросила она и сама себя одёрнула. Ведь с самого начала разговора понятен был его конец.
— Ну хорошо, — недобро процедил Дмитрий Громов. — Триста тысяч вас устроит?
Лучшая книга автора: https://litmarket.ru/books/ocharovatelnyy-negodyay
Любимая книга автора: https://litmarket.ru/books/sovremennaya-drama
Часть 28. Автор: Мария Афинская
Часть 28.
