по этому поводу?
Максим удивленно уставился на отца.
Громов-старший выдержал паузу, тяжело выдохнул и достал телефон.
— Понимаешь, Олечка не так проста как казалось. Вот послушай..
Дмитрий показал смартфон и запустил на нем диктофон.
— Отлично, — прозвучал голос Дмитрия. — Тогда, думаю, у нас с вами не возникнет разногласий, и вы разорвёте эту связь.
— Что? — переспросила Оля.
— Ну хорошо, — недобро процедил Дмитрий Громов. — Триста тысяч вас устроит?
— Конечно, устроит, — ответила Непруха.
— Что это? — чуть ли не проревел Максим. — Какого черта ты сделал?
— Я хотел защитить тебя и нашу семью от очередной охотницы за деньгами. И я это сделал! Где твоя благодарность? — ответил Громов-старший, всем видом выражая уязвленные чувства.
В ответ Максим, не говоря ни слова, направился к двери.
— Ты куда это собрался?
— Подальше от всех вас. И от тебя, и от нее.
***
Громов-старший за сыном не побежал, а как ни в чем не бывало решил отобедать в ресторане отпрыска. В самом деле, перед поездкой за роскошным букетом и спасением Олечки необходимо как следует подкрепиться. Поначалу все было прекрасно, гребешки в масле радовали, аперитив разжигал пищеварительный огонь. Однако когда подали десерт, что-то пошло не так. Кусок в горло отчего-то не лез.
В этот самый момент голос в голове Дмитрия начал безжалостный монолог, больше похожий на проповедь.
"Это что получается, я, старый козел, с собственным сыном соревнуюсь? Да нет, я же как лучше хочу, ну правда, куда ему Оля, он же ее обидит…" Но обман, а тем более самого себя, дело временное, и правда никогда не заставит себя ждать. Может, поэтому удобный еще утром довод почему-то перестал работать в обед. "Это что выходит, я собственными руками ему сейчас больно сделал? И Олечке тоже сделал".
Дмитрий отодвинул тарелку с десертом и с грустным видом посмотрел в окно. На душе стало скользко и противно. Признаться во всем? Заклюют ведь. Возненавидят до конца жизни, проклянут, отрекутся...
Громов-старший бросил взгляд на сладкое блюдо — профитроли с апельсиновым желе и взбитыми сливками игриво поблескивали в солнечных лучах, обещая настоящий вкусовой взрыв. И этим взрывом он сейчас насладиться не может, пока на душе так гадко.
Ладно. Решено. Сегодня же он расскажет обо всем им обоим, пускай лучше ненавидят его, чем друг друга. А чертовка Марго и в самом деле права, в его возрасте если о чем-то и думать, то только о душе.
Лучшая книга автора: https://litmarket.ru/books/ocharovatelnyy-negodyayhttps://litmarket.ru/books/devushka-v-yantare-1
Любимая книга автора: https://litmarket.ru/books/sovremennaya-dramahttps://litmarket.ru/books/egipetskiy-treugolnik
Часть 29. Автор: Константин Фрес
Часть 29. Автор: Константин Фрес
Конец глобальной непрухи
Максим брел и сам не знал, куда вынесут его усталые ноги.
Охотница за деньгами, кто бы мог подумать! Триста тысяч… если пораскинуть мозгами, то сумма-то ничтожная. Что вообще можно купить на триста тысяч? Тряпок, косметики? Выкрасить волосы и ногти? Это во столько Ольга оценила их отношения?
“Да и отношений-то никаких не было, — подумал Максим, засунув озябшие руки в карманы, чтоб немного согреться. Какого-то черта погода испортилась, как назло, подул северный ветер, небо затянулось тучами и пошел мерзопакостный дождь, колючий, мелкий, как истолченные, остро отточенные лезвия. — Так, игра на публику. Точнее, представление для одного доверчивого идиота!”
От злости и обиды Максим даже зубами скрипнул. Красочными картинками в голове прокручивались события последних дней. От одних хотелось смеяться, от других волосы вставали дыбом, но все равно отчего-то становилось теплее на сердце.
“Потому что там была она, — уныло подумал Максим. — Ольга, нелепое, неуклюжее и трогательное создание. Артистка, блин! Неужели и неуклюжесть ее — это продуманная актерская игра? И все эти падения, вся ее беззащитность — это что, притворство? Чтоб ее хотелось поддержать, подхватить, защитить? Какая расчетливая, продуманная мерзавка! Нет, каково!”
Впервые в жизни с Максимом было такое. Он чувствовал себя обманутым. Впрочем, нет. Обманывать-то его пытались часто, но этот обман был… честным. Макс видел, что обманщиком двигал голый расчет, а Оленька… Он почувствовал, что обманут в лучших своих ожиданиях.
“Я ведь ей доверял. Я ведь… я же любил ее. Люблю”, — поправился Максим, с трепетом признавшись в своих сокровенных чувствах самому себе. Сказал — и в груди екнуло, жар разлился по венам.
Отказываться от этого чувства не хотелось совершенно. Хотелось тревожить память еще и еще, чтобы в груди снова и снова становилось хорошо и тепло.
В кармане завозился телефон, Максим машинально ответил, и до его сознания не сразу дошло, что звонит отец.
— Нам нужно поговорить, — нудно бубнила трубка, — об этой Ольге. О девушке.
— Ты уже все сказал, — горько ответил Максим.
— Я хотел сказать, что погорячился, — бубнил отец. — Все было не совсем так, как я сказал. Я не весь разговор тебе…
— Хватит, — выдохнул Максим, словно выплюнул нестерпимую горечь. — Я все понял, отец, я сделал соответствующие выводы.
— Максим, сумма… твоя девушка озвучила другую сумму, — голос отца звучал как-то странно, будто отец был в чем-то виноват.
— Мне все равно! — прорычал Максим, уже злясь. — Ты что, не понимаешь?! Ты действительно них… нихрена не понимаешь?! Ты вообще живой или железный, как болванка? Чувствовать ты способен? Что ж ты душу из меня тянешь, а? Ты не понимаешь, что причиняешь мне боль?! Нравится тебе по кусочку от меня отрывать? Эта девушка мне нравилась, так твою-то мать! Действительно нравилась! Ну, предупредил, что она охотница за деньгами — и спасибо! Так чего ты мне капаешь на нервы? Другая сумма!
Внезапно Максиму захотелось решить проблему, как в далекой юности. Напиться, всю ночь шататься по спящему темному городу, наораться, подраться, может быть, выгореть и встретить утро помятым, опустошенным, с гудящей головой, но свободным.
Свободным от вчера, от неприятностей, от стыда. От разочарования — горячего, настоящего, как тогда, в годы студенчества, когда настоящее, живое и чувствительное все.
На пути его,
