- Я в этом ничего не понимаю. В мусульманстве свои каноны. А Олеся была христианкой.
- Дурой она была, - огрызается на ходу Герман. И оказывается прав. Стоит нам подняться в квартиру, как тут же приходят какие-то толстые женщины с неприятными лицами и злыми глазами. Каждая, смерив меня презрительным взглядом, проходит к Софье.
- Пойду к себе, - бурчит Герман. – Если похоронами никто не займется, скажи. Я подключусь. И долго здесь не маячь. Спускайся ко мне. Утешать Софью есть кому…
- Но я должна… - шепчу, целуя чуть заросшую щеку Лиманского. И не успеваю закрыть за ним дверь, как из лифта выходит молодой мужчина с заплаканными глазами и в мятой куртке.
- Софья Петровна дома? Я – Игорь…
- Проходите, - приглашаю я, пропуская незнакомца в квартиру. Наблюдаю, как он судорожно мнет в руках шапку, потом снимает обувь и, шагнув в зал прямо в куртке, молча кивает Софье. Не подходит и не говорит ничего.
- Проходи, садись, - еле слышно предлагает Софья. – Это Игорь, Олесин одноклассник, - представляет его остальным.
- Сделай нам чаю, - приказывает мне одна из теток.
- Хорошо, - соглашаюсь я, хотя такой надменный и приказной тон меня задевает.
- Алина тебе не прислуга, Ксюша, - резко бросает Софья. – Хочешь чаю, налей сама.
- Мне непонятна твоя реакция, Сонечка, - елейно замечает та самая Ксения. Кажется, подруга детства. – Ты сейчас в горе. Это понятно. Вот твоим состоянием и пользуются некоторые приживалки. Может, в этом и кроется причина случившегося с Олесей. Она рассказывала мне про эту красавицу…
- Когда? – рыкает Игорь, а вслед за ним вскрикивает Софья.
- Олесенька приезжала ко мне позавчера. Мы поболтали. Почаевничали. Да и к кому бедной девочке податься, как не к крестной? Если родная мать занята…
- Вы дали ей денег? – строго обрывает ее Игорь и, отлепившись от стены, подходит ближе.
- Ну конечно, дала! – всплескивает руками тетка. – Кто еще поможет, как не близкие.
- Я же просила тебя не одалживать Олесе, - тихо шепчет Софья. – Объясняла, чем это чревато…
- Как часто вы давали ей деньги? – наступает на тетку Игорь, вмиг превратившись из убитого горем человека в ослепленного яростью воина.
- Первый раз она пришла в ноябре, - вздыхает Ксения. – Но по большому счету, это ты виновата… Забросила собственного ребенка.
Чувствую, как у меня пылают лицо и щеки. Может, тетка и права. За моими проблемами Софья упустила собственную дочку.
- Нет, милая, - отрезает моя душа. – Олесе было двадцать семь лет. Последние полгода она не притрагивалась к наркотикам. Мы ограничивали ее в средствах и следили за ней вместе с Игорем. А потом у нее внезапно стали появляться деньги. И все закрутилось с новой силой. А я-то гадала, кто же у нее новый спонсор…
Софья сжимает руки, и я прекрасно понимаю, каких усилий ей стоит сдержаться. Лицо Ксении покрывается пятнами. Она достает из сумочки платок и демонстративно вытирает лоб. Потом закатывает глаза.
- Как ты меня достала своими инсинуациями! – восклицает негодующе и, поднявшись из кресла, пытается обойти Игоря. – Я надеюсь, ты мне вернешь всю сумму, - брякает напоследок.
- Сколько вы ей дали? – спрашивает он, перекрывая ей дорогу к побегу.
- Двести тысяч, - рявкает бабища, и по ее бегающим глазкам даже я понимаю, что она врет.
- Я тебе ничего не верну, Ксения, - холодно и спокойно заявляет Софья. – Мы говорили с тобой… Я предупреждала. Олесе нельзя давать ни копейки. Ты, как всегда, решила по-своему. Вот и поплатилась.
- Я хотела как лучше! – высокопарно орет та. – От бедной девочки все отвернулись. Даже родная мать…
- Вы убили ее, - тихо и зловеще сипит Игорь, отходя в сторону. – Живите с этим…
- Да ты кто такой?! – кричит Ксения. – А ну-ка, уйди с дороги!
- Подождите! – вскрикиваю я, сама не понимая, что на меня нашло. Несусь к себе в спальню и, выудив из сумки бархатный мешочек, выкупленный из ломбарда, возвращаюсь обратно.
- Это ваше? – показываю брошку изрыгающей проклятия Ксении.
Та изумленно таращится на украшение, лежащее у меня на ладони, а потом поворачивается к подружке, тихо сидящей рядом с Софьей.
- Ленка, твоя брошечка нашлась у этой дряни. А я говорила…
- Убирайся, - гневно бросает Софья. – Ты несешь полную чушь! Пытаешься свою вину переложить на неповинного человека. Олеся святой не была! И я, кажется, вас предупреждала.
- Это моя брошечка, - тянет руки к побрякушке Елена. – Откуда она у вас? Признавайтесь!
- Вместе с моими серьгами ее вчера выкупили из ломбарда, - холодно и спокойно заявляю я.
- И у вас есть документ? – противно усмехается Елена. Поправляет белые волосы и пристально смотрит на меня, будто пытается уличить во лжи.
- Да, - киваю совершенно равнодушно. – Есть чеки.
- Отдайте, умоляю, - просит Елена, скорчив жалкую физиономию.
- Нет, - поднимается с дивана Софья и с костылем под мышкой ковыляет ко мне. – Вернуть долг в данной ситуации - оплатить Олесину последнюю дозу. И ни я, ни Алина этого делать не будем. Уходите. Я больше не хочу вас видеть…
73
Герман
Пять лет спустя
Всю дорогу домой я крепко прижимаю Алину к себе. И честно говоря, ничего не понимаю. Что сейчас произошло на ринге? Бой отменился из-за моей жены? Чепуха какая-то! Оксюморон!
Вот только почему моя любимая дрожит как осиновый лист? И с какого хрена взбесился Айрат? Смутно припоминаю, кажется, он знаком с Казбеком. Я мог бы отмахнуться от глупой выходки. Но не сейчас, когда на кону стоят большие бабки, а моя жена перепугана. И это не просто прострация от выходки незнакомого человека. Сто пудов, они знакомы. Я в этом просто уверен. Алина или Амина? Одна буква, и так меняет дело. Хотя мне по большому счету наплевать. Эта женщина принадлежит мне. Точка.
Замечаю, как трясутся руки любимой, и беру ее ладошки в свои.
- Все хорошо, котенок. Всем придуркам прилетит по ушам, - шепчу Алине на ушко. А сам лихорадочно размышляю, как бы мне обезопасить жену и настучать по репе Айрату. Да так, чтобы больше не посмел сунуться. И в чем вообще проблема? Он же знает, кто я такой. И все равно посмел прилюдно устроить свару. И какое отношение Айрат имеет к моей жене? Родственник со стороны отца? Скорее всего. Алина и Софья о нем говорят мало. Лишь усмехаются нехорошо. Я знаком с Искандером и Латифой. Боготворю Зарему, мудрую бабушку моей жены. Но никогда ни от кого из них я не слышал ни про какого Айрата.
Морщусь, пытаясь совладать с собой. Я не из тех людей, кто прощает обиды. А уж если кто потянется к моей семье, вырву руки и выбью зубы. Придется досконально разбираться в этой истории. Сначала, конечно, поговорю с женой. Потом позвоню Казбеку и Алишеру.
Как только мерс тормозит около крыльца, Алина выскакивает из машины и несется в дом. Всхлипывая, кидается на грудь Софье и что-то шепчет. У нашей милой тетушки глаза выпадают из орбит от удивления.
В курсе, старая перечница… Один я как дурак ничего не знаю.
- Как малышка? – спрашивает жена. И тетка кивает ей в ответ.
- Все нормально, Алинка. Мы играли с этим пони Плей-До. Потом она поела и без проблем легла спать.
- Это только при мне Настя по потолку бегает, - через силу улыбается Алина, снимая пальто. Беру из ее рук украшенную всякой всячиной тужурку и сразу вешаю в шкаф.
- Нам нужно поговорить, - бросаю под настороженным взглядом Софьи Петровны. – Спокойно ночи, - киваю ей, давая понять, что моей жене личный адвокат сейчас не требуется.
- Спокойной, - мямлит Соня и деловито уходит в кухню. То ли замесить тесто и утром подать к завтраку свежепожаренные пирожки, то ли просто помыть невзначай оставшийся в раковине стакан.
Помню, как я упирался и не хотел даже слышать о Софье Петровне. А потом смирился под нажимом обстоятельств. И ни разу не пожалел за это время. Софья помогает нам, чем может. И мои жена и дочка платят ей абсолютным обожанием.
