Первым делом Алина заглядывает в детскую, умильно смотрит на нашу двухлетнюю дочь. Подхожу сзади и, обняв жену, любуюсь малышкой. Дочка спит, раскидав по постели руки и ноги. А рядом на кровати сидят ее любимые куклы и медведь.
- Маленькая принцесса, - сквозь слезы бормочет Алина и будто прощается с дочерью и с самой жизнью.
«Что ты боишься, любимая? Скажи! И я защищу тебя!» – хочется заорать мне. От клокочущей в душе ярости стискиваю зубы, пытаясь успокоиться. Вздыхаю натужно. Еле сдерживаюсь, чтобы не схватить жену за плечи и не встряхнуть, как следует. Впервые в жизни на меня накатывает такой гнев. И страх. Тяжелый и гнетущий. Какого фига, Айрат, ты появился в нашей жизни? И что ты надеялся показать своей выходкой.
Смотрю на кругленькое личико дочки, длинные черные локоны, разметавшиеся по подушке. За эту девочку и ее мать я готов убивать голыми руками. Пусть только сунется кто. Размажу по стенке.
- Дрыхнет зайчонок, - шепчу Алине. Осторожно касаюсь губами шеи. Не поцелуй. Всего лишь легкое прикосновение. Взяв жену за руку, веду к себе в кабинет. Алина держится из последних сил. По лицу вижу. Еще минута-другая, и начнет истерить. Аккуратно усаживаю в кресло. А сам быстрым шагом иду на кухню.
- Накапайте что-нибудь успокоительное, - прошу Софью. Она кивает, опустив голову. Но я все равно успеваю заметить полные глаза слез.
- Вы мне ничего не хотите сказать, Софья Петровна? – спрашиваю грозно. Вытирая мокрые щеки, тетка жены набирает воду в стакан и, найдя флакончик с вонючей едкой жидкостью, спокойно отмеряет десять капель.
- Алина тебе все расскажет. Я не имею права, - бросает поспешно. Передает мне стакан и, опустив голову, хлопочет на кухне.
О как! Нормальный поворот, да?
- Естественно, с Алиной я поговорю. Но и вам, Софья Петровна, придется дать объяснения, - заявляю я, выходя.
А вернувшись в комнату, тревожно гляжу на жену. Алина, словно статуэтка, застыла в кресле с совершенно прямой спиной и гордо вскинутой головой. Наверняка не двинулась с момента, как я ее оставил. Только в глазах полыхает огненный микс ярости и решимости. Взболтать, но не перемешивать. Стакан с успокоительным медленно переходит из моих рук в Алинкины. Сажусь напротив и, еле сдерживаясь, жду, пока жена, сделав пару глотков, отставит стакан в сторону. Беру ее ладони в свои и спокойно, но строго спрашиваю.
- С чем мы имеем дело, Алина? Расскажи, пожалуйста. Я обязан знать.
От автора
Дорогие мои читатели! Доверьтесь автору! Сюжет строится таким образом. Но ни одно из значимых событий в жизни Алины не будет упущено. Я вас уверяю.
74
Алина жадно отхлебывает воду из стакана и, вздохнув, начинает говорить. Спокойно, без эмоций. Как робот. Отвлекается, лишь когда в комнату заглядывает Софья. Спасительница и благодетельница. Но ни разу не тетка. Жена тянет к ней руку и, махнув рукой на диван «садись!», продолжает. Чувствую, как изнутри поднимается затаенное бешенство. Даже когда я по молодости дрался на ринге, не испытывал такое. За Алину я могу грохнуть. И пусть неизвестно, как сложилась судьба этого недоноска Тимура, но с Айратом мы еще встретимся. Слушаю внимательно, иногда поглядываю на Софью, ободряющую свою любимицу. Эти двое нашли друг друга. Страшно подумать, как сложилась бы жизнь моей девочки, если бы не наша Петровна. Я даже представить не могу, как можно бить женщину ногами. А свою дочку тем более… В памяти неожиданно всплывает та наша самая первая встреча. Я тогда толком и лица не рассмотрел. Только почувствовал дикое притяжение.
Сжимаю кулаки, стараясь сдержаться, когда Алина с Сонькой рассказывают, как выходили из гостиницы и как умудрились пройти мимо Айрата и братьев Алины. Спотыкаюсь даже в собственных мыслях. Алина или Амина?
- Дальше ты знаешь, - тихо бросает жена и снова застывает как статуя. – Сможешь меня простить? - всхлипывает и смотрит на меня как побитая собака. Подскакиваю с места и, не стесняясь Соньки, подхватываю жену из кресла.
- Мне, конечно, немного обидно, что ты за целых пять лет не соизволила мне ничего рассказать. Но я понимаю. Очень тяжело возвращаться к жутким событиям и переживать их снова и снова. А может, и хорошо, что промолчала, - рычу, зарываясь пальцами в волосы Алины. Целую в глаза, виски, щеки, стараясь убрать все слезки с лица любимой.
- Правда? – удивленно отстраняется она. Смотрит недоверчиво. Неужели ожидала, что, как Айрат, я изобью ее ногами?
- Конечно, правда, - улыбаюсь, держа одну руку у жены на затылке, а второй убирая волосы с лица. – Истинная правда, малыш. Знай бы я раньше, точно бы нашел Айрата и твоего отца и разделался с ними. Уж сегодня бы точно не сдержался и устроил бы драку, почище чем на ринге. «В проходе между трибунами Гермаааан Лиманннский и Айрааат», - передразниваю я ведущего.
- Сын дохлой обезьяны, - фыркает жена и, обвив мою шею руками, печально шепчет. – Я боюсь, Герман. Очень боюсь. Они придут за мной.
- А как раньше удавалось проскочить под радарами? – спрашиваю я жену, но это скорее вопрос к Софье, и на него я знаю ответ. Майк пробивал данные. Алина Муратовна Кузнецова была прописана в городе Ярославле в доме бабушки Софьи Петровны, тоже Кузнецовой. Вроде, тогда пасьянс сошелся, а сейчас развалился самым немыслимым образом.
- Не переживай, - морщусь, не желая волновать любимую. – Никто сюда не сунется. Обещаю.
- Ты не знаешь моего отца, - спрятав лицо у меня на груди, всхлипывает Алина. – Он способен на любую подлость. Только Айрат его перещеголял. И Нур…
Мачеха Алины.
Это имя первое время иногда мелькало в беседах. Латифа жаловалась Софье на подлый характер родственницы, настраивающей мужа против брата и матери. Кажется, по этой причине Искандер с Латифой и Заремой бросили гостиницу в Эргонио и переехали в Анталию. Купили там захудалый отельчик, который отреставрировали по моему проекту. А дизайн помещений разработала Алина. Конечно, я тоже инвестировал в семейный бизнес…
Искандер. Вот с кем нужно посоветоваться. Пусть объяснит, что ожидать от его старшего брата.
- Без нашего ведома сюда ни одна собака не проскочит, - ощерившись, заявляю я. – Даже если припрется целая армия, никто не попадет внутрь. Ты же знаешь, малыш, какая у нас система безопасности…
- Да, - кивает жена, обеими руками цепляясь за меня. – Все так… Но сначала отец придет как друг. Будет волосы на себе рвать и просить прощения. Может, даже и на колени встанет. Но потом, когда ты расслабишься и перестанешь строить баррикады, он нанесет удар.
- У Мурата нет совести, - подает голос Софья. – Он может настроить тебя против Алинки.
- Чужому человеку вряд ли удастся поссорить меня с женой, - бросаю я нетерпеливо. – У меня нет претензий к Алине. Это была ее жизнь до меня. Сочла нужным забыть этот ад и засунуть голову в песок от страха, - улыбаюсь, приподнимая подбородок жены. Вглядываюсь в печальные глаза и снова целую в лоб. – Не бойся, мой страусенок…
Жена и ее тетка слабо хихикают. Значит, попустило немножко.
- Ну, а кто ты? – улыбаюсь, всматриваясь в печальное личико Алины. – Закрыла глаза и этим решила все проблемы.
- Герман, - лепечет жена, прижимаясь ко мне. – Я просто не знала, как тебе рассказать… И перед свадьбой много проблем навалилось…
- Обычно говорят ртом, Алина, - резко обрываю я. – Все равно правда выплыла наружу. И я теперь в полной растерянности, милая. На ком я женился? Алина или Амина, кто ты? И почему вышла за меня замуж? От великой любви или все-таки от страха?
Жена отстраняется от меня, будто я ее ударил.
- Той девочки, Амины, больше нет, - произносит тихо, но твердо. Вижу, как каждое слово дается ей с трудом, и уже готов отвесить себе подзатыльник за собственное раздражение. – Я поменяла имя и фамилию, начала новую жизнь и стараниями Сони свела к минимуму любую возможность встретиться со своей семьей. Когда мы познакомились с тобой, мне уже ничего не угрожало. А дальше ты сам реши, почему мы вместе. Мое молчание о прошлом не дает тебе права перечеркивать пять лет счастья.
