грозный хищник на свою жертву. Кажется, Веста прикрыла глаза всего на миг, а открыв их, увидела упавшего замертво Шакала, Лера со следами крови на одежде, отца с зажатым в руках пистолетом.
– Не трогай его! – закричала Веста во все горло. – Не трогай, пожалуйста!
Ни Фил, ни Лер не поняли, к кому именно обращена фраза. Кого просила Веста? Не понятно.
У Лера в руках был нож. Он мог бы в одну секунду лишить старика жизни. Один точный бросок – и нет давнего врага.
Но и у Фила в руках было оружие. Пусть стар он уже, однако стрелял метко. Одна пуля отняла бы у гребаного главаря Адамиди самого близкого кровного родственника. Ведь ни жены, ни детей у Константина нет. Только младший брат есть. И если Адамиди лишить брата, то, выходит, почти квиты.
А Веста встала между двух мужчин. Вскинула руки, словно пыталась остановить две лавины, грозящие снести все на своем пути.
Встала и бросила взгляд сначала на отца.
– Отец, я люблю его! Люблю Адамиди! – твердо проговорила Веста.
А потом повернулась к Леру.
– Люблю, – повторила она. – Пожалуйста, пообещай, что не навредишь моему отцу! Он ведь мой отец. Пожалуйста!
И Лер кивнул. Он готов был пообещать все и намерен был сдержать слово. Главное, что видел отражение своих чувств в глазах этой храброй девочки. Убедился, что любит его. Не боится. Пусть он только что и убил человека собственными руками. А она не боится его. И любит.
Фил молчал. «Люблю Адамиди». Эта фраза когда-то разрушила все в его жизни. Втоптала в грязь его самолюбие. И будто он вернулся на много лет назад. В то время, когда он был молод и горяч, а его угораздило влюбиться в девушку по имени Афина – самое замечательное и прекрасное создание, которое когда-либо встречалось Филу. Это была любовь с первого взгляда. Страсть кипела в нем. Заставляла летать.
Но любовь не была взаимной. Потому что его избранница уже сделала свой выбор. «Люблю Адамиди» – так сказала она. Всего два слова, а именно они стали началом вражды.
Потом, спустя время, Фил женился, у него родилась дочь. Но все годы он прокручивал в мыслях те два слова.
Пока не подвернулся случай. Ненавистный Макс Адамиди и юная и хрупкая девушка Афина навечно ушли из этого мира. Мало кто знает, но та авария была подстроена Филом и его людьми, и в ней погибли не только Макс и Афина. Тогда умерла и частичка души Фила. Что-то щелкнуло в его голове. И на смену желанию обладать Афиной пришла мания уничтожить всех отпрысков Адамиди, до единого.
А теперь что? Теперь его дочь предала его самого!
«Люблю Адамиди»…. Ненавистная фраза.
Пусть катятся в ад! Пусть корчатся в муках! Пусть ненавидят весь мир! А он, Филипп, станет их палачом.
А Лер уже обнимал девчонку. Та доверчиво льнула к нему. Рукой Лер зажал рану. Не смертельная. Просто глубокая и малоприятная. Но не беда. Сейчас в больницу, и там все исправят.
Лер уже шептал что-то на ухо своей малышке. Но вдруг заметил, что Фил не торопится убирать пистолет. Наоборот, снял с предохранителя и вскинул оружие.
Всего один удар сердца был у Лера, чтобы просчитать все варианты. И ледяной пот скатился по виску, когда Адамиди понял, что целится Фил не в него.
В Весту.
Хватило мгновения, чтобы метнуть тот самый нож, которым Шакал ранил Весту.
– Блядская тварь! – прохрипел старик и смотрел он на дочь.
Веста торопливо обернулась.
– Нет! – громкий, надрывный возглас на секунду оглушил Лера.
Ведь не было иного выхода. Не было. Он не мог позволить Филу выстрелить. Не в Весту. Только не в нее!
– Ты обещал! Я ведь просила! Ты обещал мне! – тараторила Веста, сделала шаг, второй, рухнула к телу бездыханного отца. А стеклянный взгляд старика подсказал, что жизнь Фила оборвалась. А у Весты будто затмение случилось. – Ты обманул! Как ты мог? Обещал ведь! Как так?! Предатель!
А в дом ворвалась целая толпа. Люди Вестника. Люди Адамиди. Костя.
Но никого Лер не замечал. Веста вырывалась из его рук, повторяя одно лишь слово «Предатель!», то громко, то тихим, срывающимся шепотом. И это слово ранило похлеще любого оружия.
– Я заберу ее, – решительно заявил Вестник.
А Лера пришлось держать. Не собирался он отдавать свою ведьму никому. Пусть кричит на него, скандалит, пусть ругается, дерется, но будет рядом.
Его остановил только взгляд Весты, направленный на него. Пришлось сжать зубы, столько боли было в этом взгляде. Да, он убил ее отца. Но ведь так нужно было. Нужно…
Лер плохо помнил, как увезли Весту. Совсем не помнил, как парни грузили в тачку его самого. Потому что перед выходом из дома Фила Лер смахнул бутылку вискаря и залпом выпил почти все, что было внутри. Облегчения не наступило. Даже на миг. Но разум помутился.
А перед глазами – плачущая Веста.
* * *
Открыв глаза, Маша тут же уперлась взглядом в темноволосую макушку. Улыбнуться бы, но сил почти не было. Будто тело чужое, ватное.
Машка сразу же все поняла. Она в больнице. Операция прошла успешно, иначе она бы не проснулась.
А так – все почти в норме. И главное, ее буйный псих рядом, а не мстит всем подряд и каждому в отдельности.
Взгляд скользнул с темных волос Ильдара на его ладонь. Смуглые пальцы будто намертво вплелись в ее бледные.
Мелькнула мысль, что нужно бы дать Камулу поспать еще немного. Интуиция подсказывала Маше, что ее муж в последнее время мало отдыхал. Но жутко хотелось заглянуть в любимые глаза, утонуть в их тепле и убедить любимого, что все в порядке, что она жива и почти здорова.
А Ильдар и сам уже понял, что Маша проснулась. По ощущениям понял. По колючим иголкам в затылок. И по легкому поглаживанию нежными пальцами по его руке.
– Привет, – хмуро шепнул и не позволил ответить, подался ближе, придвинулся почти вплотную, – Совсем совести нет, Камалова? Не любишь меня, да? Я ж так загнусь раньше, чем у нас сын родится. Машка-а-а…
А последнее слово уже на выдохе, прямо в губы.
Маша не противилась. И сама соскучилась будто сто лет не видела любимого, не дышала им, не прикасалась к обжигающей коже пальцами.
– Пока все не набежали, что случилось за это время? – сипло спросила Маша, когда Ильдар отстранился, пусть и на несколько сантиметров всего.
Однако Ильдар молчал, не сводя с девушки
