Вспомнила, каким храбрым был Костя, когда вышел из машины и, взяв биту, пошел на тех отморозков.
Потрясающая актерская игра. Достойна Оскара.
Костя завернул этот спор в красивый фантик и выставил себя героем. А я как наивная дура решила, что и в наше время существуют рыцари на белом коне, готовые ради меня рисковать жизнью…
Спасибо Тимуру, что открыл мне глаза. Иначе я бы до конца дней считала, что Костя спас мне жизнь, и не догадывалась, какие хитросплетения вились вокруг всей этой героической истории.
Я поочередно трезвонила папе, Кате, Тимуру, чтобы хоть кто-то пролил свет на то, какие последствия повлекла за собой драка в универе. Тимур не отвечал, папа сбрасывал вызов, затем прислал сообщение «Я на совещании», и отключил трубку. Катя, по всей видимости, была с ним, так как тоже игнорировала мои звонки.
Все, что я могла ― сидеть дома, размазывать по щекам слезы и наполнять вселенную мольбами, чтобы Тимура не посадили в тюрьму за нанесение тяжкого вреда здоровью.
Если б я только знала, в какое отделение полиции его увезли, то была бы уже там.
Я готова была свидетельствовать в его защиту и доказывать, что у него были все основания съездить по лицу Морозову. Я желала добиться справедливости. Чтобы папочка ― генерал узнал, кто подослал в наш поселок отморозков, которых искала вся московская полиция.
И тут я задумалась: а искала ли?
Что, если Костя соврал, что их вообще искали? Ведь я полностью доверилась ему, и наша семья не влезала в это расследование, положившись на связи его отца…
Тогда тем более мы не должны молчать! Пусть его отец узнает, в какие игры играет его сынок и накажет по всей строгости закона!
― Господи, хоть бы Тимур отделался административным наказанием и штрафом, ― всхлипнула я, расстроившись из-за него не на шутку.
Я услышала мотор машины. Выглянув в окно, увидела, как паркуется «татуированная» иномарка Тимура и, выскочив из комнаты, бросилась вниз.
Я застала его в прихожей, снимающим кроссовки.
― Тебя отпустили?― спросила я, осторожно проходя в прихожую.
― Как видишь.
― Что тебе будет за драку?
― Ничего, ― вешая на крючок куртку, ровным тоном ответил он.
― В смысле? ― нахмурилась я.
― Твой дружок не стал снимать побои и писать заявление, ― он развернулся и, проходя мимо меня на кухню, добавил: ― Можешь, кстати, снова его отблагодарить.
Я проглотила намек на то, что я могу «снова переспать с Костей» и пошагала за ним.
― Хочешь сказать, что он не станет писать заявление? ― я вопросительно уставилась на него.
― Не станет, ― недовольно ответил он, наливая в стакан воду.
― Почему?
― По кочану.
Тимур опустошил стакан, поставил его на стол с такой силой, что подпрыгнула ваза с конфетами, и перевел уставший взгляд на окно.
― Ты рассказал полиции, за что ты его ударил?
― Как на духу.
― И что?
― И что ЧТО? ― усмехнулся он и пристально уставился на меня.
― Ну… там примут хоть какие-то меры? Ведь он не меньше виновен, верно? Он подстроил…
― Когда отец мент, его сын автоматически ничего не подстраивал. Он скромный парень, сидящий дома за книгами, который боится высовывать нос на улицу в темное время суток. А в момент совершения преступления он всегда каким-то чудом оказывается в каком-то людном месте, где его видели десятки не заинтересованных в расследовании глаз. Обычно так бывает, если ты плохо знакома с этой системой, ― хмыкнул Тимур. ― По крайней мере, так было, когда он сбил на переходе беременную девушку. И в этот раз, мне тонко намекнули, что если я открою рот, то он напишет заяву за избиение, соберет свидетелей ― а там их было полсотни, и тогда мне придется несладко.
― Подожди… а тот, кто тебе сказал про спор и про его причастность к нападению, не сможет дать показания?
― Нет, ― усмехнулся Тимур. ― Каждый трясется за свою задницу, если ты еще этого не поняла.
― Получается, и Костя останется безнаказанным и… ты?
― Ну как тебе сказать, ― нервно хохотнул он. ― Завтра я иду к ректору. Минимум мне грозит выговор. Максимум ― отчисление.
Это был удар поддых. Конечно, можно было ожидать и худшего, но мысль, что его могут исключить из универа потому, что он вступился за меня, полоснула лезвием по сердцу. Я чувствовала свою вину перед Тимой. Хотелось что-то сделать, чтобы помочь ему, но пока что я с трудом могла подобрать слова.
― Не стоило тебе марать честь из-за меня, ― поежилась я, обнимая себя руками.
― Ого! ― Он скрестил руки на груди и поднял брови. ― Ты знаешь слово честь? Откуда если не секрет?
И тут во мне забурлила обида.
― Прекрати разговаривать со мной как с подстилкой! ― я сжала кулаки и быстро задышала. ― Не спала я с ним, ясно?! Он все подстроил, чтобы получить те дурацкие четки! Я не из тех, кто прыгает в постель к первому встречному! И если хочешь знать, то я вообще еще ни с кем… ― я вовремя себя остановила, чтобы на эмоциях не поведать ему детали своей интимной жизни. ― Да пошел ты вообще! ― обиженно бросила я и побежала в свою комнату.
Тимур
«Значит, не спала она с Чиполлино… ― улыбнулся я, накладывая в тарелку салат. ― Тогда этот хмырь слишком легко отделался. Нужно было ему сломать хотя бы пару ребер, что ли.
Сев за стол, я задумался:
«То есть получается, Тася еще девственница?.. Ну-у, молодец… Бережет себя для Тимурки».
Я понял, что мне совсем не до салата. Сидел и улыбался как идиот, барабаня пальцами по столу. Эта новость сделала мой день. Потому что я буду у нее первым.
И последним.
Я решил дать ей немного остыть, потом подняться в ее комнату и извиниться за свои слова. Но тут на обед приехали мама с дядей Сашей и устроили мне допрос по поводу драки (как оказалось, им уже сообщили из универа).
― Компот они не поделили в столовой! ― фыркнула мама. ― Так я тебе и поверила!
― Ты же понимаешь, что тебя могут отчислить? ― садясь напротив меня за стол, возмутился дядя Саша. ― Тим, в твоих же интересах рассказать нам, из-за чего была драка. Я подключу своих юристов и дружно будем решать, что делать дальше.
― Вот именно! ― рявкнула мама и стукнула меня по затылку. ― А не то он напишет заявление в полицию, будешь знать!
― Да не напишет он ничего, мам! Все уже уладили.
― Да как это уладили? ― всплеснула руками мама. ― Ты парню нос сломал!
― Сломал. А потом отдал ему свой компот, и мы заключили мировую. Говорю же, все уладили, ― поцеловав маму в щеку, я взял с дивана спортивную сумку и отправился на тренировку.
Я не стал рассказывать предкам, из-за чего на самом деле произошла драка. Это повлечет за собой ряд проблем: дядя Саша, узнав, что нападение было спланировано, немедленно поедет в полицию. А дальше луковка напишет на меня заяву и… привет, овсянка с тараканами. Или что там дают в тюрьме на завтрак?
Его батя ― генерал был достаточно убедителен, когда говорил, что упечет меня далеко и надолго.
* * *
Я переоделся для тренировки, вошел в зал и по сердитому лицу тренера, понял: до него тоже дошла информация о драке.
― Князев, сюда иди! ― Он скрестил на груди руки и, опустив голову, стал кусать изнутри щеку.
Этот жест не сулил ничего хорошего. Обычно тренер долго молчал и кусал щеку, когда принимал какое-то непростое для себя решение.
Я остановился напротив.
― Вы уже в курсе… ― вздохнул я и только открыл рот, чтобы все ему объяснить, как тренер заговорил первым.
― Какое главное правило бойца? ― подняв на меня суровый взгляд, спросил он.
― Никогда не применять свои навыки вне тренировочного зала или спортивной арены, ― озвучил я правило, которое знал как «Отче наш».
― Что будет, если боец нарушит это правило? ― стальным тоном спросил тренер и поджал губы.
Я знал, о чем шла речь. С парнями, которые дрались на улицах, тренер обычно прощался без суда и следствия.
― Я могу объяснить, ― хриплым голосом сказал я.
