— Вот уж не знаю, как его звали, — сухо ответил Елисей. — Я просто не стал мешать и отпустил тебя. Чтобы ты могла стать счастливой. И вернулся домой, пытаясь тоже стать таким. И знаешь что? Ни хрена не вышло!
Последние слова он произнес неожиданно зло, и я закрыла лицо руками. Сейчас все действительно предстало в другом свете. У нас с Елисом был очень-очень сложный путь. Устланный болью и ошибками.
— Я пыталась тебя забыть, — глухо призналась я, не отнимая ладоней от лица. — Я просто пыталась тебя забыть и жить дальше.
Мои руки неожиданно отвели, и я увидела перед собой Елисея. Он скользнул со своего стула и опустился передо мной на корточки.
— А сейчас? — мягко спросил он. — Что ты будешь делать сейчас, когда знаешь правду?
Хороший вопрос. Очень хороший. Еще бы у меня был на него ответ. Я совершенно запуталась в происходящем, мои чувства постоянно крутятся в каком-то водовороте, а я тону в этом, не зная, не представляя, за что же уцепиться и как спастись. Поэтому ответила максимально честно.
— Я не знаю, Елис, я, честно, не знаю. Мне нужно как-то это все понять, осознать. Подумать. Прости.
Последнее слово вырвалось почти против воли, но я о нем не жалела. Теперь я почти перестала относиться к нему, как к врагу. Однако так и не поняла, как с этим знанием жить. Но Елисей вдруг улыбнулся моим словам:
— Ты не послала меня сразу. Это уже внушает надежду, Лисенок.
Мою несчастную лапку сграбастали, поднесли к губам и поцеловали прямо в центр ладони. Я втянула в себя воздух, стараясь не реагировать. Вот только выходило из рук вон плохо, что только подтвердили слова Елисея:
— Определенно, внушает надежду.
Я перевела взгляд с его лица на стол, где уже напрочь остыли заказанные нами блюда. И поняла, что есть сейчас не смогу совершенно. В горло мне не полезет ни кусочек. И сидеть здесь стало совершенно невмоготу. Мысли путались, и мне отчаянно требовалось остаться наедине с собой и своими тараканами, чтобы вручить им мелки и убедить порисовать, пока я буду раскладывать все по полочкам. Хотя бы ненадолго.
— Кажется, свидание не удалось, — с вымученной улыбкой выдавила из себя я. — Мне… Мне нужно сейчас побыть одной. Прости.
Он не стал останавливать. Ко мне вдруг вернулся тот самый, прежний Елисей Керн. Чересчур уверенный в самом себе.
— Ну почему же? — меня окинули ласковым взором. — По-моему, наоборот очень даже вышло. Эффективно, я бы сказал. А все остальное,…Вернемся сюда потом, чтобы сполна оценить всю прелесть этого места. Да?
— Не знаю, — честно ответила я, вновь посмотрев на него и буквально утонув в глазах. Попутно нащупывая рукой свою сумку. — Я… Пойду?
— Иди, — в его глазах неожиданно мелькнуло веселье. — Я не буду тебя удерживать, Лисенок. Сегодня.
И я, торопливо попрощавшись, сбежала из кафе. Отчаянно стараясь не думать, что означают его последние слова. Вот только воображение продолжало подкидывать все новые и новые картины.
Глава 26
— М-да, — задумчиво пробормотала я себе под нос, когда первые капли упали мне на блузку. — Вот только этого мне сейчас и не хватало.
С момента, как я ушла из кафе, прошло уже несколько часов. И я действительно делала то, что сказала. Была одна. Думала. Не отвечала на звонки, просто включив плеер на телефоне, бродила по городу и размышляла. Я уже давно поняла, что Питер — это шикарное место для того, чтобы подумать обо всем. Оценить. Решить. Вот только с последним пунктом у меня получалось хуже всего.
Откровенный разговор с Елисеем привел к тому, что теперь мы, кажется, установили правду. Конечно, можно было бы разыскать Макса, спросить его, однако я подобного желания не испытывала. Керн, я так подозреваю, тоже. Да и не требовалось оно. Он говорил правду, теперь, на относительно холодную голову я это хорошо понимала. Могла ли я понять это четыре года назад?
Не знаю, честно. В молодости многие совершают ошибки. Как говорит одна моя подруга, покажите мне человека, который этого не делает, и я в него плюну. Потому что не хрен выделяться! Рассуждать сейчас, годы спустя и с приобретенным опытом, конечно, гораздо проще. Но тогда я бежала, потому что точно знала — он меня сможет уговорить. А я не хотела терять саму себя любви к человеку, который со мной так поступил. Гордость — это не так уж и мало, правда?
Где-то вдалеке, даже перекрывая музыку, громыхнуло, и дождь полился только усерднее. Я протянула вперед руку, ловя капли, и неожиданно для самой себя рассмеялась. Кажется, начинает потихоньку отпускать. В этот-то момент как раз и зазвонил смартфон. Олег.
— Да, радость моя, — весело бросила я в трубку. Ну как весело… Просто бьющий в лицо ветер и капающий косыми линиями дождь дарили странное, ни с чем несравнимое ощущение свободы. Свободы, которую я давно не испытывала.
— Ты где, прелесть моя? — настороженно поинтересовался друг.
— На мосту, — честно ответила я, понимая, что скорее всего введу его в ступор.
— На каком мосту? Почему я слышу гром? Слушай, Лиска, с тобой точно все в порядке? Мне не нравится твой голос. Ты вообще… трезвая? — осторожно поинтересовался друг, и я невольно рассмеялась. Наверное, со стороны мое состояние и правда кажется странным. Стою во время дождя по мосту и ржу, как ненормальная.
— Да, в порядке, — постаралась вновь стать серьезной я, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и уточнила. — Олежек, а ты сейчас дома? А можно я к тебе приеду?
Я вдруг поняла, что мне жизненно необходимо выговориться. И я знаю только одного человека, способного выслушать меня беспристрастно и помочь разложить все по полочкам.
Можно, конечно, и с Элей поговорить… Вот только она сопереживает и мне, и Елису. А Олег — то самое беспристрастное зеркало, способное показать ситуацию так, как она есть. И вправить мне мозги. Потому что, на данный момент, я вынуждена признать, что окончательно запуталась. Да, есть наш договор. Тот самый, который я заключала, чтобы потом разорвать окончательно все связи. Вот только что с ним делать теперь, понятия не имею.
— Конечно, приезжай, — разрешил Олег, и я, спасаясь от дождя, бросилась к ближайшему краю моста. Там-то я, уже промокшая насквозь (зонт, уместившийся в сумке, я почему-то доставать не стала), и вызвала такси.
Таксист — молодой парнишка — удивленно поглядывал на меня в окно заднего вида и что-то там шутил про погоду и про девушек, которые не бояться растаять. Кажется, я ему что-то даже ответила. Однако собеседницей явно была не лучшей. Да и пассажиркой тоже — не удивлюсь, если все сидение потом будет мокрое. Ну да черт с ним. Сегодня и так весь день такой… Кувырком.
Я очень смутно помнила, как поднималась на этаж Олега, лишь только его удивленное лицо и полотенце, которое он швырнул меня со словами: «Вытрись-ка, существо водоплавающее». Потом в меня буквально впихнули кружку горячего чая, который обжигал ладони и горло. Только в тот момент я начала понимать, что замерзла и бродить без зонта под дождем — не самый лучший вариант. И вот уже после этого приятель серьезно посмотрел на меня и потребовал:
— Ну рассказывай, горе ты мое.
* * *
Я хмыкнула: удивительное дело, но друг сразу почувствовал, что у меня что-то пошло не так. И почему я не смогла в какой-то определенный момент влюбиться в него так, чтобы ни о каком Елисее не вспоминать на протяжении четырех лет? Зачем судьба играет в такие причудливые игры?
Решив поразмыслить об этом в какой-то другой раз, я начала рассказывать. Все, что с таким трудом мы умудрились выяснить с Керном несколько лет спустя. Пересказывая события тех лет, я снова поймала себя на мысли, что Елисей тоже не слишком-то старался мне что-то объяснить при нашей новой встрече. Стыдился за тот спор, который он отменил? А черт его знает…
Выкладывала я абсолютно все, без утайки. И постепенно лицо Олежки все больше и больше вытягивалось. В какой-то момент я невольно подумала, что, наверное, неверно выбрала исповедника. И лучше бы поговорила об этом с Янкой — студенческой подругой, или с Элькой. Мужская психика вполне может оказаться неподготовленной к подобным вывертам. Но Олег никак не показал своего отношения к происходящему. Разве что под конец рассказа ласково припечатал:
