Морозов сплюнул себе под ноги кровь. На скуле виднелся синяк, волосы всклокочены, глаза бешеные, а кулаки готовые к атаке. Да и Петька не лучше. Своим фонарем под глазом весь двор освещал.
— Паршивец, быстро домой! — гаркнула мама Петра, а сама стыдливо голову опускала. — Вы уж простите нас… Дурной характер, чтоб его!
— Ой, — махнула рукой моя мама, между тем гладя меня успокаивающе по голове, — мужики, что с них взять. Им бы только кулаками помахать, что наши что ли по-молодости не воевали?!
— Еще как! В отца такой, непутевый! Тот тоже все по селу моих женихов гонял.
Петю родители увели домой. Тот что-то еще кричал Морозову, впрочем, и Илья тоже не отмалчивался. Однако, я уже не слышала эти словесные баталии.
Мама завела меня в дом, водички налила, по голове погладила, сказала: «дело молодое», подмигнула и отправила в ванную приводить себя в порядок.
Тушь растеклась, тени поплыли, щеки раскраснелись. Да уж, видок у меня тот еще! Умывшись, еще долго стояла, смотря в зеркало.
— Малая, — постучали в дверь.
От неожиданности вздрогнула и с шумом выдохнула. Сперва злая была, что в доме моем устроил балаган. А сейчас осталась только усталость. Ранний подъем, долгая дорога, вино, что несколько разморило. Мне-то уж точно было не до разборок.
— Варь, — голос виноватый, а сам скребся в дверь.
— Чего тебе, Морозов?
— Прости, а?!
— Мне твое «прости», Морозов, уже поперек горла стоит! — просипела и дверь открыла.
Морозов мило лыбился, блистая своими ямочками. Но на его задабривающую улыбку не обратила и толику внимания, а вот на подбитую скулу и разбитую губу еще как.
— Заходи, — приказала.
Зашел, к раковине прислонился, руки на груди сложил, а улыбаться не перестал.
— Волновалась за меня? — плутовато ухмыльнувшись, поинтересовался.
— Вот еще, нужен ты мне триста лет и три года!
В шкафу нашла аптечку, дала в руки перекись и ватку.
— Сам справишься не маленький! — отрезала и удалилась, хлопнув дверью.
* * *
— Доця, может, останетесь?! Куда поедете-то на ночь глядя? Заблудитесь еще… Лучше, завтра пораньше проснетесь и в путь дорогу…
Мама дело глаголила. На улице стемнело, похолодало, да и я устала, как собака.
Зыркнула на Илью, а тот на меня. На мою вопросительно изогнутую бровь пожал плечами, давая мне вольную.
— Хорошо, мам. Что-то и правда сил нет никаких.
Родительница радостно улыбнулась. А Саныч показал Илье палец вверх. Они вообще, похоже, нашли общий язык. На этом и порешали.
— Ты там сильно не налегай, тебе завтра на работу! — уже складывая посуду в сервант, забухтела Ольга Николаева.
Морозов с папкой уже под бутылочку горючего вели задушевные беседы.
— Ну, а че нет?! Все равно ж остаемся, — отозвался охотно на предложение Саныча Илья, когда тот любезно предложил по рюмашке. Мало того, что буйный, так еще и алкаш, едрит мадрид!
Вот мама и, насупившись, кружила вокруг них, как коршун. И не от вредности, а оттого что у Саныча сердце хворало. Вот и волновалась, мамка.
— Оленька, мы ж по чуть-чуть, — уже навеселе пролепетал Саныч. Мама горестно вздохнула, махнула рукой и почапала на второй этаж.
— Варь, — позже спросила она меня, когда мужики на улицу вышли. Папа покурить, а Морозов, как всегда, за компанию, — я Илюше в комнате для гостей постелила, а тебе в твоей.
Это меня устраивало. Морозов сегодня был падок на сюрпризы. Кто знает, что в его нездоровую голову еще взбредет?!
Когда часы показали десять мужики все еще трапезничали и мы с мамой, оставив тщетные попытки положить их спать, отчалили сами.
— Мама тебе постелила в гостевой. Первая дверь от лестницы, — напоследок сказала Илье, — спокойной ночи.
Уснула моментально. Только глазки закрыла и унеслась. А там…. Никакого облезлого Морозова, никакого Петьки. Все полянки да цветочки кругом. Солнышко светило, птички пели и я счастливая кружилась… Кружилась, покуда холодно ногам не стало. Падать куда-то начала… Дернулась и глаза распахнула.
— Морозов, — рыкнула, чувствуя как кто-то ужиком под бочок мостился.
— Тише ты! Родителей разбудишь, — шикнул и под одеяло мое юркнул.
— Ты комнаты перепутал.
— Я знаю, — зевнул, а голос, на удивление, не такой уж и пьяный. Обычный. Да и одеколоном засранец пах. Приятный запах. — Но там холодрыга, как на улице. А у тебя тут тепленько, — прошептал и поерзал, примостившись совсем близко.
Гостевая комната и правда была самая холодная в доме. Но не настолько же, чтобы ко мне в постель припереться!
— Морозов! — пнула его в ногу, отчего парень заскулил. — К себе вали! — шепотом «крикнула».
— Никуда, малая, я не пойду! — нагло заявил, а после, вообще страх потеряв, обнял и к себе притянул. Когда стала снимать лапы хама, вякнул, — не рыпайся. И вообще, Варька, завтра вставать рано, что ты в самом деле… Я вот не высплюсь и сонный буду, вдруг еще усну за рулем, — упреком прозвучало.
Аргументы были хороши. Готовился что ли?!
— А обнимать меня обязательно?
— А я так быстрее засыпаю, — и невозмутимо оставил на моем плече поцелуй. — Уютно так.
— Неплохо мы тусим вместе, — сарказмом выпалила.
— Да, мне тоже нравится.
Замолчал. Уснул наверное, подумала я, а тут он вновь заговорил.
— Я, вообще-то, извиняться шел.
— И что передумал? — хмыкнула, а сама мурашками покрылась, от того как ласково рука Ильи поглаживала живот.
— Нет. Прости, что в твоем доме разборки устроил. Но за то, что морду начистил просить прощения не буду, — упрямо выдал.
Тут уже я замолчала. Устроилась поудобнее, щекой потерлась о плечо парня и закрыла глаза. Как вдруг кое-что вспомнила…
— Морозов, — прошептала.
— М-м?
— Что ты говорил про прошлый раз? Что прокатило? Вы с Петькой уже встречались?
— Встречались, — зевнул, — помнишь рассказывал, как в деревне случайно амбалу одному врезал?
— Угу.
— Так, вот… Ему я и врезал, — усмехнулся.
Надо же… Как зигзагами не ходи, а земля все равно круглая.
— А…
— Спи, малая, и мне дай.
Вздохнула и закрыла глаза, слушаясь парня.
— Спокойной ночи.
— Сладких снов.
Встали еще не рассвело. Темень кругом, а мы с Ильей уже в машину садились.
— Стойте! — заверещала мама, выбегая в тапочках с сумками в руках. — Стойте!
— Оленька, еще никто не уехал, — сыронизировал папка.
— Захлопнись, господи! — обратилась к нему. — Так, доця, это тебе, — показала красную сумку, — а это Илюше, — заботливо потрепала его по голове.
Поставив сумки в багажник, принялись прощаться.
— Вы ж приезжайте к нам еще, — затрещала мама, — мы с папкой всегда вам рады. Варька, кушай хорошо. Илюшу не забывай кормить…
— Вот-вот, — вставил свое слово Морозов. В каждой бочке затычка, чтоб его.
— Так, женщина, дай детям уже выехать. Стала посреди дороги не пройти не проехать. Илюха, — протянул руки для пожатия, — бывай. А насчет рыбалки ты подумай.
— Обязательно, Саныч, — пожал руку Морозов.
Они-то после вчерашней попойки уже и на рыбалку засобирались. Породнились никак! Вот, что водочка-то делала с людьми!
Попрощались и поехали. Мне повезло больше и всю дорогу я проспала. И даже совестно не было. А когда приехали толком-то и не попрощались. Время уже было ранее, скоро и в универ. Подъехал к моему дому, а я из машины пулей вылетела. Так и хотела отчалить, если бы Морозов про сумку не напомнил, что любезно занес домой.
— Ну пока, — несмело сказала, стоя около двери.
— Малая, а что ты делаешь в воскресенье? — неожиданно прозвучал вопрос.
Растерялась и пожала плечами.
— У меня днюха, приходи.
Предложение было заманчивое, особенно после ночи полной объятий. Не первых, прошу заметить. Да и чего не пойти-то, коль зовут?! И планов никаких, потому…
— Хорошо, — ответ вырвался изо рта легко, словно и не раздумывала.
Ликующе ухмыльнулся, а потом притянул в свои объятия, в щечку чмокнул, по голове потрепал и отправился восвояси.
