до этого я надеялась на собственное помешательство, теперь надежды нет. Экстренный выпуск. Значит, в городе его уже ищут. Андрей узнает, что он жив — для Эмиля это может стать приговором номер два.
Я снова взглянула на выход. Перед входом клубилась охрана аэропорта — человек шесть. Вряд ли меня знают в лицо. Нужно набраться смелости и пройти мимо.
Я сделала вид, что роюсь в сумке и легким шагом направилась к дверям. Главное не оборачиваться… не бояться. Я спокойно вышла наружу и глубоко вдохнула. В воздухе ощущалось первое приближение осени. За мной никто не гнался, но когда я обернулась, увидела целую делегацию, спешащую к дверям вслед за мной. Мужчины в формы, с бейджами на шее, женщина в деловом костюме. Сердце екнуло, но я осталась на месте, понадеявшись, что это не за мной. Но смотрели они на меня, а затем женщина что-то сказала, кивая на дверь и охрана обернулась, пытаясь рассмотреть пассажиров — и меня в их числе, сквозь стеклянную дымку.
Я попятилась, тихо молясь про себя: только не за мной! И постаралась смешаться с людьми, к сожалению, в светлом платье это трудно. Я зашла за подошедший автобус и, быстро сориентировавшись, шлепнулась на заднее сиденье только что выгрузившегося такси.
— В центр, — промямлила я, прижимая к груди сумку и обернулась. — На Театральный.
Делегация высыпала перед зданием аэропорта.
— Да скорей же! — я пригнулась. Такси, наконец, тронулось, слишком медленно, но так даже лучше — меньше внимания. Но если они за мной, то быстро поймут, что я улизнула и вычислят такси. Машину лучше сменить, когда мы отъедем.
С колотящимся сердцем я наблюдала, как люди в форме ходят среди пассажиров, и кого-то ищут. Если меня — значит, охота в городе пойдет и за мной тоже. И я абсолютно не знала, что делать дальше.
На Береговую возвращаться опасно. К Андрею нельзя — по крайней мере, не сейчас. Если он уже знает про Эмиля, это может закончиться одним образом: он запрет меня, а ключ заберет с собой. Я помню, как ему срывало крышу от осознания, что он мной обладает. Расстаться с этим добровольно Андрей не захочет. Подумав, я отменила поездку и попросила меня высадить на одной из небольших улиц в стороне от проспекта.
Я не могу связаться с Эмилем, но знаю, где он появится. Вопрос в том, насколько опасно там появляться мне. Он будет следить за тем человеком из СК, я знаю адрес, и когда он заканчивает работу. Если приду туда, Эмиль меня заметит, и, надеюсь, заберет. Кусая в сомнениях губы, я поймала такси. Надеюсь, заберет…
Мне придется вернуться на Береговую. В тот же район, где наш дом — пусть это рискованно. Это единственный способ пересечься с Эмилем, потому что Следственный комитет находится там.
Я не хотела туда идти. Предчувствие, какая-то тревога меня от этого предостерегали. Не хотела и знала, что пойду.
Сначала я попросила проехать по Береговой. Миновала наш дом, бросив взгляд на окна, и сосредоточилась на конце улицы. Все спокойно. Такси проехало мимо нужно здания, и я попросила таксиста:
— Сверните за ним.
Вышла я на улицу выше и пешком спустилась к реке. Ничего подозрительного. Вокруг люди, авто — обычный день в центре. Но по спине шел озноб, было чувство, что у меня погоня на хвосте и оно усиливалось, когда я смотрела в направлении нашего дома. Его было видно отсюда.
Если меня будут искать, то здесь и еще на Ворошиловском.
Я спустилась на набережную, пытаясь представить, откуда Эмиль может наблюдать за выходом. Вариантов мало. Все просматривается. Набережная — одно из лучших мест.
Напитанный влагой ветер бросил волосы в лицо, я вдохнула его. Почему-то, когда вдыхаешь ветер, чувствуешь себя свободной. Давно утраченное мною чувство.
Уже скоро шесть, думаю, Эмиль уже здесь. Наблюдает и, должно быть, скоро заметит меня. Я повернулась, рассматривая реку вдоль, и теперь ветер трепал волосы за спиной. В молочно-белом платье и длинными темными волосами я бросалась в глаза. Меня сразу узнают. Но я упрямо стояла на мостовой, глубоко дышала теплым, сырым воздухом, и смотрела на тот берег Дона. Было страшно смотреть по сторонам.
Боже, представляю, как он разозлится.
Когда я призналась ему в измене в нашем пентхаусе, боялась, он ударит меня, но Эмиль этого не сделал. Возможно, сделает это теперь, увидев, что я здесь, а не в самолете.
Ну и пусть злится. Лишь бы увидел меня. Я снова повернулась, рассматривая почти пустую набережную, и наслаждаясь ветром. Почему-то появилось чувство щемящей тоски, прощания… А когда обернулась еще раз, увидела, что ко мне идут двое мужчин в черных костюмах. Неторопливо, но целенаправленно. Один придерживал полы пиджака на ветру, а так делают, чтобы не случайно не засветить ствол. Кто они, бандиты или законники, я выяснять не стала — главное, я их не знаю.
Смешавшись с группой студентов, я быстро пошла к мосту — там больше людей. Двое двинулись за мной. Следят? Ждут момент, чтобы схватить и затащить в авто? Они точно меня заметили. А видел ли меня Эмиль — не знаю.
Я обогнула студентов и вырвалась вперед — почти бежала, оглянулась через плечо — делать вид, что я не вижу преследователей, бесполезно.
Беда в том, что я не знаю, кто они, а ловить меня могут и затем, чтобы шею свернуть — я еще помню снайпера. Не всем я нужна на этом свете. Можно попробовать зайти домой — он уже близко. А там охрана, видео наблюдение — так просто туда не сунутся. Если это правоохранители, они меня там и прижмут, но лучше арест, чем смерть.
Надо перейти дорогу.
Я сунулась к Береговой, но чуть не попала под машину. Пропустила ее и только начала переходить, как заметила на гостевой парковке похожего парня — темный костюм, выправка. Они ведь знают, где мы жили. Зря я пришла. Здесь все под наблюдением. Не факт, что Эмиль вообще здесь был — может быть, он трезво взвесил шансы и отказался от слежки, понимая, что его самого могут раскрыть…
Я нелепо встала прямо на проезжей части. И пока думала, что предпринять, прямо на меня вылетел джип. Я понятия не имела, чья это машина. У меня рефлекс сработал: как только завизжали покрышки при торможении, я бросилась бежать в обратную сторону.
Я не оглядывалась, но слышала, как за спиной хлопнули дверцы. Меня нагнали в несколько шагов, подхватили под руки и
