другой… с другой мне страшно. Женщина, которая так рьяно и любыми способами сражается за мужчину, продолжит это делать и дальше. Не уверена, что смогу с ней тягаться. А ведь Элен никуда не денется. С рождением ребенка, особенно первый год, ее станет только больше…
Видимо, все эти мысли слишком ярко написаны на моем лице, потому что Иван, вернувшись в группу, сразу подходит ко мне и стискивает в объятиях.
-Не закрывайся снова, пожалуйста, - просит меня, ещё тяжело дыша после разговора. - Просто доверяй мне. Я считаю, что заслужил это… Ей Богу, - усмехается, - ни одна женщина мне в жизни так трудно не доставалась, как ты…
Из коридора доносятся голоса нянечки и дяди Паши. Я мягко отталкиваю Ивана от себя.
-Давай, доделывай быстро. А то Вера на улице замерзнет.
Ужинаем мы пиццей и газировкой под мультик. Как в самом начале, когда с нами ещё не случилось всех трешаков, которые, будто сговорившись, все проверяют и проверяют наши чувства на прочность.
Иван гладит мой пальчик с кольцом и постоянно норовит потискать за самые чувствительные места под пледом.
-Надь… - шепчет, покусывая губами мое плечо, когда Вера отвлекается на игрушки. - Скажи, а какую ты хочешь свадьбу? Платье? Ты думала об этом?
-Я… - поворачиваюсь и смотрю Аронову в глаза. Облизываю губы.
Мне хочется едко ответить ему, что сейчас не время на эту тему рассуждать. Просто потому, что это будет звучать, как очередное обещание, которое пока в моей голове не находит удобоваримого исполнения. Но говорю другое…
-Я об этом не думала. Наверное, мы уже не в том возрасте, чтобы заниматься всей праздничной «мишурой».
-У тебя была свадьба с Шольцем?
-Нет… - качаю головой. - Даже платье на спине не застегивалось на фото. Живот был слишком большой.
-Ну вот и у меня не было… - хмыкает Иван. - Столько всего было, а вот этой «мишуры» - нет.
-Пойду ребенка спать укладывать, - осторожно освобождаюсь из его рук. - Твое постельное белье, подушка, одеяло в шкафу.
-А твое? - Хмурится Аронов.
-А я сегодня с Верой посплю, - отвечаю и очень быстро сбегаю к дочке.
Уснуть я конечно же, не могу. Постоянно, как маньячка, прислушиваюсь к звукам квартиры. Мне их очень не хватало вчерашней ночью, когда я так ждала Ивана. Вот прям до его сообщения в час ночи о том, что Элен в очередной раз стало плохо.
Потом я, конечно, плакала. И уговаривала себя все закончить. Я загоняюсь? Ну вот убейте меня теперь!
Искренне завидую женщинам, которые умеют рубить с плеча и отключаться.
Собрав волю в кулак, я позволяю себе проигнорировать свист чайника на кухне, который звучит как приглашение к ночным кухонным посиделкам. И даже покрепче закрываю глаза, когда Иван тихо заходит в спальню, присаживается возле кровати и целует меня.
Странно, но после этого я отрубаюсь практически мгновенно и открываю глаза, только когда перед моим носом появляется разделочная доска с яичницей и двумя чашками: кофе и чая.
-Извините, леди, поднос не найден, - разводит руками Иван.
Я позволяю себя поцеловать и счастливо тихо смеюсь.
Аронов… по утрам такой милый. Неизменно голый по пояс. С капельками воды на волосах, слегка заспанный и до жути вкусно пахнущий гелем для душа. Мое тело тут же по-женски начинает тянуться к его рукам.
Вера сонно сминает подушку и переворачивается на другой бок.
-У нас есть пять минуточек, - втыкается мне в ушко горячим дыханием Иван. - Там снова свет сломался. Нужно починить.
-А вас в армии в одиночку его чинить не учили? - Решаю я позволить себе скабрезную шуточку.
-Учили, - оскаливается Аронов. - Только следующая игра у нас тогда будет в дембеля. Знаешь, что это?
-Все, все, поняла, - шепчу с улыбкой и, сдаваясь, выскальзываю из-под одеяла в мужские объятия.
Глава 32. День отца
Иван
-Давай ещё разок стишок повторим, - предлагаю Вере.
-Неть, - бурчит она, насупившись.
Обнимает игрушку и хмуро смотрит в окно.
-Не выспалась, - улыбается Надя. - Оставь ее в покое. Не переживай, вы два дня учили.
И мне очень гордо от этого, да. Стих был большой. Практически полноценная роль. Мне кажется, что я волнуюсь больше Веры.
-Погоди… - щелкаю в музыкальном приложении на телефоне и включаю песню из мультика.
Наблюдаю за мелкой в зеркало заднего вида. Надутые губешки медленно расплываются в улыбке и начинают подпевать.
Надя тоже замечает это.
Накрывает своей рукой мою на коробке передач. Я переплетаю наши пальцы.
-Какие у тебя планы на сегодня? - Смущенно интересуется Надя.
-Так, меня вообще-то на праздник пригласили, - смотрю на нее с легким недоумением.
-Ну нет же, после утренника. Ты совсем со мной не делишься, чем собираешься заниматься дальше, - закусывает губку. - Где работать? Я могу тебя об этом спрашивать?
-Конечно, - киваю, - после сада планировал в институт заехать. Пора старые связи восстанавливать, да долги собирать...
На самом деле, очень хочу с ректором на тему Нади поговорить. Заново отправлять ее учиться на шесть лет в мед мне совсем не хочется. Ну не та эта работа, которая нужна ее чувствительной натуре, а вот «организация здравоохранения» после государственного управления - вполне. Хорошие девочки должны работать в тепле и покое. Без заморочек уходить в декрет, возвращаться, получать хорошую зарплату, перекладывать бумажки и счастливыми приходить в пять вечера домой. Аптека - это совсем временный вариант. На крайний случай нужно уж свою…
-… И есть пару мыслей, куда хорошо вложиться, когда твои бывшие родственнички успокоятся и перестанут прессовать проверками счета моих хороших знакомых, - добавляю, трогаюсь на светофоре.
-Скажи, - вдруг посильнее сжимает мою руку Надя. - А это правда, что клиника Шольцев живет «с откатов»? И не только их? Я пару раз дома разговоры слышала…
-Что именно ты слышала? - Напрягаюсь.
-Что все на бабушку записано. И весь документооборот идет через нее, чтобы в случае чего, она оказалась крайней… А она не говорит! Попробуй допроси!
-Вот черти, - хмыкаю. - Это они, конечно, ловко придумали. Боюсь, что так и есть, Надь. Но глобально дробление фондовых денег - это не новость. Главное, чтобы люди дробящие совесть имели.
-А ты? - Острожно и многозначительно спрашивает Надя.
Отвлекаюсь от дороги и отвечаю, глядя ей прямо в глаза:
-А я. Имею
