совесть. И это не обсуждается.
К счастью, в этот самый момент мы заезжаем во двор рядом с детским садом.
Делаю вид, что очень увлечен парковой, а после выгрузкой из машины Веры и вещей, потому что не очень хочу продолжать опасный диалог. Просто потому что не понимаю, как!?
Человеку, не поварившемуся в системе, сложно объяснить, что ты не можешь ее изменить, даже стоя у верхушки.
Сестре я объяснить так и не смог.
Кстати, наверное, именно эта привычка вечно изворачиваться, находя компромиссы, и играет сейчас со мной в злую шутку…
-Не поможете декорации поставить? - Слышу у себя за спиной женский голос и оборачиваюсь.
Ухоженная женщина лет сорока, с пилоткой на голове.
- А то папы - у нас дефицит.
-Да, конечно, - подхватываю из рук женщины большое картонное дерево.
-В актовый зал направо, - сообщает мне она.
-Мы пойдём в группу переодеваться, а ты заведующей помоги, - кивает мне Надя и делает страшные глаза.
Я отношу дерево, домик, пень, стулья и задаюсь вопросом - почему ко мне постепенно присоединилось всего двое мужчин, если праздник сегодня будут показывать для пап?
Этот же я вопрос задаю и Наде, когда мы рассаживаемся в актовом зале по местам.
-Потому что в нашей группе из тридцати человек папы есть в лучшем случае у половины, - вздыхает она в ответ. - Ещё половина из них вахтами или сутками работают.
-Тогда зачем его проводить? Этот праздник? - Не догоняю. - Кого хвалить?
-Потому что РОНО попросит отчеты…
Хмыкаю. Вот она! Система во всей своей красе. Никого не волнуют чувства детей и семей.
Вера рассказывает свой стих прекрасно. Мне вообще кажется, что она - лучше всех.
-А почему наша в платье? - Снова не понимаю я. - А остальные девочки в тельняшках?
-Потому что Вере слова в последний момент дали, - шепчет Надя. - Девочка заболела и костюм домой унесла.
-А почему Вере сразу стих не дали?
-Потому что она танцует танец морских капелек, - хихикает Надя.
-Аааа… - тяну. - Понятно…
В какой-то момент меня снова накрывает мыслями о том… втором ребенке, который сейчас растет в животе Элен. Получается, у него тоже некому будет на праздник прийти? Нет. Я буду ходить. А если вот так же, придет новый мужик к ним жить. И…
Меня корежит от этой мысли. Ну как? Где мы накосячили четыре месяца назад? Мотаю свою память.
Выходит, это случилось совсем не за долго до того, как я спалил ее с любовником в тачке. Хм… Так мы не спали тогда! Практически две недели. Сначала Элен улетала на фотосессию в Сочи. Точно. Фотки на яхтах в купальнике в сеть выставляла. А после я слег с отравлением на четыре дня. У Королева день рождения был…
По телу прокатывается потусторонний озноб, который, мгновенно раскаляясь в грудине, становится очень похож на ярость.
Это что получается? Я чего-то не помню или меня дурят? Даже если после праздника я к Элен и приставал, то точно была защита. Мы в тот день перепились, как пацаны, а потом эти презервативы с балкона, вместо водяных бомбочек бросали. Что веселого в этом занятии было - не ясно, но ржали мы как кони.
После садика я отвожу Надю на работу, а сам по дороге в институт заезжаю ещё в пару лабораторий.
Во всех мне говорят о том, что без согласия женщины провести тест не возможно. Даже если я заплачу за выезд, то вену она имеет право не дать.
Задумчиво стучу пальцами по рулю. Дело - дрянь. Но сомнения, так логично посеянные сначала другом, потом - сестрой, заставляют меня параноить.
***
Иван
Немного отвлекаюсь о своих проблем, бродя коридорами Альма-матер.
-Студенты совсем обнаглели? - Оглядываю я полупустую аудиторию. - У вас на лекциях, Виктор Михайлович, помните, иногда присесть было некуда.
-Так грипп! - Вздыхает декан. - У нас на сессии прямо после нового года отопление прорвало. За эту неделю пол педагогического состава выкосило. А потом студенты слегли.
-Дела… - качаю головой и улыбаюсь. - Ну тогда хоть немного тишины.
-Ой, не говори, - отмахивается Виктор Михайлович, - Ну пойдём, - кладет мне руку на плечо, - за жизнь расскажешь, чайку попьем. Мне студенты надарили на любой вкус и цвет…
Располагаемся в большом кабинете, ещё по-старинке обитом лакированным деревом.
-Все на месте, - стучу по столешнице, обитой сукном. Виктор Михайлович - не любитель гонки за модой. Консерватор.
Его секретарь ставит перед нами чайник с кипятком и чашки.
-Ммм… - нюхаю я сухие заварочные листья. - Пуэр. Между прочим, - проливаю я листья кипятком. - Это после вас, Виктор Михайлович, я стал фанатом хорошего чая. Только, кажется, раньше вы предпочитали классический зеленый?
-Так язва у меня, - вздыхает декан. - Теперь только такой и можно. На пенсию пора. А не отпускают. Говорят, ищи себе приемника. Своего… - проигрывает бровями. - Ну, ты сам понимаешь.
-Нашли? - Делаю горячий глоток.
-А вот не знаю, - внимательно смотрит он на меня. - Я так понимаю, что в политику ты больше не собираешься?
-Боже упаси! - Вскидываю руки.
-Вот, - грозит он мне указательным, - а я тебя предупреждал. Ну да нет худа без добра. Под твоей эгидой эти пять лет золотыми для нас были. Толчок стольким ребятам хорошим дали. Заграницу открыли…
-Ну перестаньте, - отмахиваюсь. - Без мозгов - бабки всего лишь бабки.
-И это верно, - задумчиво кивает. - Ну в что ты скажешь, если я тебе на свое место предложу? М? Регалии позволяют, опыт - тем более…
-О как, - усмехаюсь, - неожиданно. Надо подумать. Я уже совсем забыл, как это в научном обществе выживать.
-Да ничего нового, - отмахивается декан. - Даже спокойнее, чем было, ты подумай… - достаёт телефон и смотрит на часы. - Ну все, Иван Дмитриевич, не обессудьте, бежать мне пора с внучкой сидеть. Дочь второго рожать собралась. Вот-вот. Болеть нельзя. А Нина из сада сопли по колено принесла . Сбросили на деда…
-Понимаю, - улыбаюсь.
Выхожу из института, сажусь в машину, но не успеваю отъехать, потому что в моем кармане звонит телефон.
-Алло… - поднимаю трубку.
-Это не возможно, Иван Дмитриевич, вы меня извините, но я больше приходить не смогу, - доносится из динамика расстроенный голос сиделки.
Да твою ж мать! Бью руками по
