любит.
Подтягиваю к себе и целую в губы. Маришка шипит как кошка, царапается даже.
- Угомонись, - цежу со злостью, переворачивая ее на живот и придавливая сверху всем телом.
- Пусти… слезь с меня!..
- Руки не распускай! Решила перед женой меня спалить?
- Не трогай… - просит жалобно.
У меня тоже в горле дерет и нутро выворачивает. Но как не трогать?..
- Марина… прости…
Даю нам пару минут на успокоение бури. Затем, убрав ее волосы со спины, целую плечо, шею, ушко. Ладонью пробегаюсь вдоль спины, считая пальцами позвонки.
Маришка затихает, кожа становится горячей, влажной и усиливает свой аромат.
Член, налившись кровью, упирается в ее попку. Обхватив ее под животом, немного приподнимаю бедра и развожу их в стороны.
Уткнувшись лицом в подушку, она не сопротивляется. Позволяет мне всю себя огладить и вздрагивает, когда касаюсь ее влажных губок.
- Будь послушной, малыш…
Маришка, закусив губы, протяжно стонет.
Скольжу двумя пальцами вдоль складок, задеваю клитор, а затем мягко ввожу их внутрь. Двигаю, массирую стенки влагалища, дурея от скручивающего меня самого желания.
- Выше, Марина… обопрись на колени.
Встает так, как я прошу, бесстыдно открываясь, прогибается в пояснице.
- Так?..
Сука.
Мысли о том, что ее будет трахать другой, что вот так же она будет стоять перед ним, настырно лезут в голову. Обычно я легко их блокирую. Сегодня не выходит. Сегодня все иначе.
- Именно так.
Пристраиваюсь сзади и врезаюсь сразу до упора. Невесть откуда взявшаяся агрессия застит глаза красной пеленой. Толкаюсь снова и снова, понимая, что затормозить уже вряд ли получится.
Маришка заряжается моим безумием, прижавшись грудью к постели, максимально для меня открывается. Тонко стонет, царапая ногтями черную простынь.
- О, Господи… Боже мой…
Продолжая двигаться, подушечкой большого пальца обвожу сжатое колечко ануса. Выпускаю на него слюну и несильно давлю в самый центр.
Марина, замерев, оборачивается. Глаза как блюдца, лицо горит, дышит ртом. Страха не вижу.
- Только палец, малыш, - предупреждаю сразу, - не пугайся и постарайся расслабиться.
Шумно выдохнув, она согласно кивает и отворачивается. Знаю, что доверяет мне безоговорочно, уверена, что физической боли не причиню точно.
Размеренно в нее толкаясь, ввожу фалангу большого пальца. Даю секундную передышку и проникаю глубже.
- Как?..
- Н-нормально, - лепечет чуть слышно.
- Будет неприятно, не молчи.
- Нормально, - повторяет уверенней.
Ей действительно нравится. Дыхание становится тяжелей и заметно учащается. Чувствую, как увлажняется еще больше, и осторожно добавляю второй палец.
- А-а-арс…
- Терпи, малыш… не кончай пока…
Войдя на всю глубину, начинаю двигать пальцами и членом синхронно.
- Я не могу… - хнычет Маришка, - я конча-ю-у-у-у…
Планировал продержаться дольше, но ее оргазм настолько сильный, что я сам едва успеваю выскочить. Заливаю ягодицы и всю поясницу и, рухнув сверху, придавливаю собой.
Спросить бы, как она. Но язык не ворочается, в голове война атомная и в груди раскурочено все. Подминаю под себя и утыкаюсь лицом в мягкие волосы.
Сколько мы так лежим, и как засыпаю, я не помню. В следующий раз глаза открываю, когда за окном занимается рассвет. Маришки в кровати нет, и я срываюсь с места.
- Марина!
Выхожу из комнаты, иду по коридору и спускаюсь на первый этаж. Сначала взгляд натыкается на нашу разбросанную одежду и обувь, а затем я слышу шум льющейся воды из ванной.
Отпускает, но лишь немного.
Захожу бесшумно, плотно прикрываю дверь и вижу, как она стоит за запотевшим стеклом. Закрыв лицо руками, не двигается.
Бл*дь…
Открываю дверцу и шагаю внутрь. Марина, резко обернувшись, неожиданно улыбается. Обмануть меня пытается, за улыбкой слезы спрятать.
- Доброе утро, - обнимает за талию и прижимается лицом к моей груди.
У меня булыжник в горле застревает. Тяжело сглатываю.
- Доброе.
- Чуть не проспали, - смеется она, - давай скорее мыться, а то я на учебу опоздаю.
Протянув руку, берет с полки гель для душа, выдавливает его в ладони и мылит нас обоих.
- У нас первой парой Теория коммуникаций, на нее опаздывать нельзя, - тараторит, елозя руками по моему телу.
Потом прибавляет немного температуру воды, толкает меня под горячие струи и встает рядом. Все это время я молча на нее смотрю.
Такая красивая… родная… сильная…
У Греховцевых другой дочери быть не могло.
- Ну, вот и все, - проговаривает, подавая мне полотенце, - комар носа не подточит.
- Марина! – внезапно прорезается мой голос.
- И ни одной царапинки, как новенький.
Схватив ее руку, рывком притягиваю к себе и прижимаю голову к своему плечу. Она даже не думает вырываться, хотя морально я готов к истерике. К слезам, обвинениям, жестоким словам. Но Маришка неожиданно сильно обнимает меня, чем буквально вспарывает мне вены.
- Что ты хочешь от меня, малыш?..
- Ничего… все нормально.
Ничего не нормально. Плохо ей, больно.
- Марина-а-а… я ведь предупреждал…
- Ты обещал… что отвезешь меня утром на лекции… я опаздываю…
Мягко отстраняется и, завернувшись в полотенце, выходит из ванной.
Одеваемся молча, друг на друга не глядя. Я надеваю чистую рубашку и костюм. Маришка, стоя у зеркала комода, наносит макияж.
Будничное утро, за исключением того, что оно последнее.
- Кофе успеем выпить? – спрашиваю, когда она начинает складывать в рюкзачок свои телефон и зарядку.
- Нет, я в вузе выпью.
И голос почти не дрожит, и глаза сухие.
Откуда в ней столько силы? Такая нежная и такая юная.
А я справлюсь?..
Да, должен. Вернусь в колею, и нормально все будет.
Всю дорогу молчим. Звонит Инга – я отключаю звук на телефоне. Маришка пялится в экран.
Торможу на переполненной парковке вуза за пять минут до начала ее лекций.
- Пока?.. – говорит, дергая рычажок открывания двери.
- Подожди…
Она выглядит и ведет себя в разы спокойнее меня. Мне воздуха, бл*дь, не хватает, чтобы надышаться, а малыш торопится убежать.
Ловлю ее взгляд и внутренне корчусь от того, что в нем вижу. Лучше бы плакала.
- Что, даже истерики не будет? – шепчу, склонившись к ее губам.
- Почему же?.. Будет. Только ты ее не увидишь.
- Я тебе вчера весь вечер звонила! – шипит, склонившись к моему уху, Юлька.
Ева и Оливка, оглядываясь с первой парты, машут мне пальчиками. Их пропущенные тоже есть в моем телефоне.
- Ты где была?! – продолжает
