Но сейчас я приехал с работы, чтобы просто переодеться.
Утро, начало девятого, слишком тяжело. Муторно.
Я сплевывал мятную пасту и протирал следом раковину, Ксю не любит беспорядка.
Встреча с нотариусом в обед. А сейчас ещё успею кое-куда съездить.
Владелец бара смотрел на меня волком.
— Не могу я записи дать… — выдохнул вместе с сигаретным дымом мужчина, которому было хорошо за полтинник.
— А ты смоги, — посоветовал я и присел напротив, закинул ногу на ногу.
— Да только ментам могу отдать… — обессиленного по третьему кругу объяснял он мне.
— Слушай, давай просто и быстро все сделаем. Ты сейчас пойдёшь, найдёшь вечер, который мне нужен. Сам все посмотришь, а мне ответишь кто ко мне заходил в зал и с кем я вышел. Просто расскажешь. Идёт?
Мужчина вздохнул, в глазах так и читалось, что я его конкретно так задолбал, но мне важно знать. Знать, что было в тот злополучный вечер с Элиной.
На воспоминаниях про неё кулаки против воли сжимались. Ещё и ментов вызвала, чтобы меня припугнуть. Ну ничего. Ничего.
— В общем… — минут через десять и чашку чая вернулся в свой кабинет владелец бара.
— Заходил ты в зал один… через полчаса зашла девчонка. Тринадцать минут она не выходила. Потом появилась и быстро направилась в дамскую. Ты вышел через сорок минут… — тут мужчина хмыкнул. — Ну вышел это я, конечно, приукрасил. Ты вывалился и по стенке, чуть ли не ползком, направился к выходу…
Я вскинул бровь.
Однако любопытно.
— Обчистила что ли? Поздно спохватился…
Я отмахнулся.
— Говорит в залете от меня. От меня супруга ушла из-за этой дряни…
Повисла тишина. Владелец бара рассматривал меня пристально, а потом откинулся в кресле и засунул руку в карман пиджака. По столу проскользила флешка.
Кто ещё пользуется ими? Все ведь информационное, облачные хранилища и прочее.
— Не хмурься. Старый я для ваших интернетных облаков, — заметив мой вопросительный взгляд объяснил мужчина. — Сказал бы сразу, а то пришёл, пальцы веером. Сказал бы, что шлюха тебя разводит… Эх, молодежь.
Я пожал руку владельцу бара и от души поблагодарил. Все же хоть какой-то просвет в истории появлялся.
Нотариус меня уже ждал.
— Вы точно хотите все имущество переписать на супругу? — обеспокоенно уточнила женщина в очках Исай объёмным пучком на голове.
— Какие-то проблемы? — тут же уточнил я, чтобы не ходить вокруг да около.
— Нет. Абсолютно, — пожала плечами нотариус. — Просто мало мужчин совершают такие поступки…
Так и не всем мужчинам любимая жена кричит, чтобы сдохли.
Я невесело усмехнулся. Потёр подбородок.
Подписание документов заняло прилично времени. Что-то пошло как завещание, имущество как дарение. Время отбивало минуты до финала всего.
Порывался позвонить Ксюше, но каждый раз останавливал себя. Не хотел, чтобы ей становилось ещё больнее. И ее слова, что она хочет простить, но не может, подливали масла в огонь.
В глаза словно песка насыпали. Черт. Так и ведь не смог выспаться с того момента, как Ксения ушла. Сон потерял, казалось так бывает только в глупых сказках, а оказалось нет. Без ее дыхания, ее запаха…
Нотариус закончил с бумагами. Я оплатил все и медленно встал с кресла.
Пора ехать домой и сделать хоть один нормальный поступок.
Темнело рано, но я успел поймать розоватый закат над рекой. На том самом проклятом мосту влюблённых, который одним своим существованием напоминал, что ничто не вечно, а скорее все быстротечно.
Я смотрел в бурлящую воду и не понимал, когда все успел просрать.
Слишком привык к Ксюше. Слишком не ценил. И наверно предал ее в тот момент, когда больше всего нужна была моя поддержка. А потом ещё и признался, что предавал даже в мыслях, когда не хотел ребёнка. Но выбирая между Ксюшей и малышом…
Это хреновый выбор, однозначно.
Домой вернулся поздно. Сырой ветер октября нещадно хлестал по ветвям деревьев и поддевал полы моего пальто. А в квартире ни черта не лучше. Только какое-то влажное, холодное существование.
В кабинете звякнул графин с коньяком. Не любил никогда напиваться, но не факт, что смогу удержаться и не струсить.
А надо хоть что-то сделать по-человечески.
Чтобы уже точно все. Разорвать порочный круг. Прекратить ее страдания.
И отпечатком в голове слова Ксюши: «Да чтоб ты сдох! Сдох!»
Сдохну, родная моя. Сдохну.
Без тебя.
В сейфе на нижней полке меня дожидалось огнестрельное решение всех проблем.
Я смотрела на свои анализы и мои руки дрожали.
На посёлок спустились чернильные сумерки.
В доме горел камин, который ни черта не грел.
Мои пальцы зависали над иконкой вызова, но я почему-то постоянно медлила. Хотя почему?
То, что случилось у нас с Матвеем уже не исправить. Случилось и случилось. Тем более я действительно сильнее верила собственному мужу. Его не словам, а действиям. И Элина не внушала мне никакого доверия, скорее всего она просто хотела по-лёгкому срубить денег.
Я зажала ладонями лицо, качнулась и резко встала с дивана. Подкинула ещё дров в камин и прошла на кухню. Сочные яблоки все ещё лежали в холодильнике, и я чистила их в каком-то состоянии сна. Просто срезала кожуру, а на стол опускались тонкие ленты.
Надо позвонить Матвею.
И что я ему скажу?
Дорогой, понимаешь пока мы с тобой ссорились, я оказалась беременной.
Я покачала головой.
Нет. Не так.
Любимый, мы снова беременны, не знаю надолго ли, но я хотела бы, чтобы ты был рядом.
А если ему это нафиг не уперлось? Что если он не обрадуется, а только разозлится?
Да, блин, кого я обманываю. Матвей не тот человек, который будет злиться из-за такого. И тем более вести себя как реальный мудак.
Это же мой муж. Самый нежный, искренний…
Он вообще самый-самый.
Поняв, что эпистолярный жанр это явно не мое, я вернулась в зал и собрала разбросанные по дивану результаты анализов, подхватила телефон и вернулась на кухню. Под светом вытяжки разложила самые явные показатели беременности. Сфоткала. Долго рассматривала на фото как все это выглядит, но Матвей столько со мной прошёл, он просто обязан все сразу понять.
А надо ли что-то написать?
Я прикусила ноготь большого пальца и прикрыла глаза.
Просто надо отправить это чёртово сообщение. Хватит тянуть время. Я же сама не хочу, чтобы Матвей оставался в неведении. Мне же самой хочется все нормальное, чтобы Матвей держал меня за руку, чтобы прикасался к моему животу во время первых толчков, чтобы прислушивался, когда я впервые скажу, что схватки начались.
Я
