сглотнул и дернул кадыком. От его почерневшего взгляда тело пошатнуло, и сильные руки зафиксировали меня, заключив талию в железный обруч. Нужно было попросить отпустить, отодвинуться и вообще постараться держать дистанцию, но вместо этого я замерла и прислушалась к бешенному стуку сердца, которое набатом раздавалось в ушах. Судя по дрожи и нехватке воздуха, я была на пороге обморока, но не понимала этого, поэтому немного приоткрыла рот и сделала небольшой вдох, а потом рваный выдох прямо в лицо наклонившегося ко мне Шамаева.
Зря.
Зря я это сделала, потому что уже в следующую секунду он застонал, словно от боли, а потом впился в мой рот, словно голодный зверь.
В этот момент голова стала абсолютно пустой и свободной от любых мыслей. Остались только его губы и язык, мучающие меня в голодном болезненном поцелуе. Я не отвечала, но и не сопротивлялась, полностью растворившись в противоречивых ощущениях. Однако хватка стала крепче, и медведь словно впечатал мое тело в свое, прижав максимально сильно и лишив возможности дышать.
Чтобы набрать немного воздуха, я приоткрыла рот и невольно впустила его внутрь. Это тоже было зря. Потому что вкус кофе и мяты окончательно затуманили разум, и моё тело отозвалось так, как не отзывалось еще ни разу в жизни. И я ответила. Потяжелевшая грудь заныла, а низ живота сковал такой странный дикомфорт, что захотелось сильно сжать бедра, чтобы хоть чуть-чуть унять болезненную пульсацию.
Казалось, что между нами искрило так, словно мы два оголенных провода. Руки Шамаева сжимали мои бедра, а в живот помимо пряжки его ремня, упёрлось... Вот это меня и отрезвило.
Медведь не сразу отпустил меня, несмотря на растущее сопротивление. Несколько раз силой отводил ладошки, упирающиеся в его широкую грудь, и целовал ещё сильнее, как голодный зверь, показывающий добыче, что она не сможет убежать.
И мне было хорошо. В тысячу раз горячее и лучше, чем при поцелуе с парнем из хореографической школы или с моим единственным мужчиной...
Максим... Мысль о нём окончательно отрезвила, заставив почувствовать стыд за всё происходящее. По щеке покатилась слеза, и страстный поцелуй вдруг приобрел соленый вкус.
Шамаев почувствовал это, поэтому зарычал мне в губы и наконец отпустил.
-Я уезжаю домой, - всхлипнула я пошатнулась, лишившись опоры в виде его сильных рук.
-Только через мой труп! - рявкнул медведь и осмотрев меня бешеным почерневшим взглядом, стремительно вышел, со всей силы хлопнув входной дверью.
Осознание того, что я натворила, пришло почти сразу. Осев на пол, я прислонилась к массивной ножке деревянного обеденного стола и разрыдалась.
Щёки, натертые его щетиной, горели огнем, а грудь и низ живота болезненно ныли от неутоленного желания. Я приложила пальцы к к распухшим губам, хранившим вкус кофе и мяты. Они были еще влажными от поцелуя, и напоминали о том, что произошло здесь меньше минуты назад.
Из приоткрытого окна донесся звук мотора гелентвагена, и я вымученно вздохнула. Уехал. Уже немного изучив характер Медведя, я понимала, что решение отпустить меня и не продолжить начатое, далось ему с большим трудом.
Какой позор... Я предательница.
Закрыв глаза я застонала от бессилия и ощущения фатализма происходящего. Я практически изменила жениху. Вела себя как девица легкого поведения! Возбудилась и чуть не отдалась человеку, которого знаю всего полторы недели, и от которого жду ребенка.
Как жить дальше?
Нет. Здесь нельзя оставаться. Нужно как можно скорее уезжать домой, иначе наше с Шамаевым общение ничем хорошим не кончится...
Глава 30
Отъехав от дома порядка ста метров, я резко затормозил и заглушил мотор. До дрожи хотелось залезть в бардачок за дежурной пачкой сигарет и наполнить лёгкие никотином, но вместо этого пальцы коснулись пластыря на шее... Перед глазами снова возникла яркая картинка того, что происходило всего несколько минут назад и мне сразу захотелось разбить к чертовой матери машину и сдохнуть самому.
Но даже это не помогло бы мне ответить на главный вопрос: что ты творишь, Шамай?
Я ведь чувствовал, понимал, что происходит что-то из ряда вон выходящее. С самого, сука, первого мига, когда увидел её, всё пошло не так. Взгляд, запах, жесты, да в конце концов, мой ребёнок в животе... Абсолютно всё в этой девушке было просто идеальным... для меня.
Нет, я честно терпел первое время. И когда привез Катю к себе в квартиру, а потом сидел и перебирал длинные темные волосы, пользуясь тем, она уснула. Вдыхал запах и чувствовал себя настоящим двинутым маньяком... И когда чуть не сошел с ума после её бегства... И когда решил, что она убила нашего ребёнка... Там, на скамейке перед чёртовой поликлиникой, бледная и зарёванная, с безумными глазами, она манила меня в тысячу раз больше, чем любая другая женщина. Даже уверенный, что Катя решилась на аборт, я я всё равно решил, не её отпущу...
И вроде бы всё постепенно начало налаживаться... Казалось бы, котенок у меня дома, даже спит в моей постели, пусть и без меня... Постепенно привыкает и все меньше вспоминает о идиоте, которому я не отдам ни её ни моего ребёнка...
Но я не вывез.
Знал же сука, что не сдержусь... Терпение вообще никогда не было моим сильным качеством, но теперь я просто сходил с ума. Её волшебный запах поплыл по дому, и стояк стал моим постоянным спутником двадцать четыре на семь. Попытка сбросить напряжение и по старой памяти трахнуть помощницу, закончилась полным провалом. Еще на стадии снятия одежды у меня пропало желание. Нет, эрекция была каменной, просто от Вики пахло не так, как от Кати.
Твою мать!
С каких пор меня начало вставлять от того, как жещина пахнет?
С какого момента, я стал мучиться бессонницей, и как дракон,охраняющий принцессу, расхаживать возле спальни спящей Кати?
С трудом дождавшись утра, я потихоньку входил, якобы за своей одеждой, и замирал, как полный идиот, когда находил на своей кровати глазами её спящую фигурку. И только после этого немного успокаивался, как чудовище, удостоверившееся, что главное сокровище на месте.
Зачем она дотронулась до меня? Зачем заглянула в глаза и опалила своим дыханием, от которого сорвало последние предохранители?
Вспомнив свою звериную реакцию и совершенно дикое поведение, я поморщился и со всей силы ударил в боковое стекло. Оно осталось целым, но костяшки моих пальцев моментально окрасились в багровый цвет.
Я хотел бы испытать боль и даже был бы рад, если бы она отвлекла меня, но кроме
