тысяч долларов за то, чтобы вы исчезли из жизни Андрея Владимировича.
- Вы в своем уме?
- Семьдесят.
- Вы за этим меня пригласили?
- Что-нибудь закажете?
- Нет, спасибо.
- На диете? При ваших-то идеальных данных? Какой у вас, простите, рост?
- Метр восемьдесят.
Она произнесла «восемьдесят». Все. Этого достаточно. Можно закругляться.
- Завидую вам. А во мне метр семьдесят. По современным стандартам - карлик. Сколько вы хотите?
Она смотрит на меня с сочувствием. На самом деле хорошая. В ней есть эмпатия.
- Простите, Мальвина Олеговна. Но это невозможно. Я пойду?
- Да-да, идите. Всего доброго.
Дома я прослушала запись и из произнесенных слов набросала на бумаге текст:
- Елена, я предлагаю вам пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы вы исчезли из жизни Андрея Владимировича.
- Простите, Мальвина Олеговна. Но это невозможно.
- Семьдесят.
- Нет, спасибо.
- Сколько вы хотите?
- Восемьдесят.
Я отдала диктофон и «сценарий» знакомому звукорежиссеру с «Мосфильма*». За пятерку зелени он сделал нужную нарезку. И тогда я впервые воспользовалась личным номером Забелина - тем самым, который я выписала из телефона Фролкина.
- Андрей, нам нужно встретиться. Вопрос касается Елены.
- Откуда у тебя этот номер?
- Потом объясню, если захочешь.
- Люба посмотрит мой график и сообщит время и место встречи.
- О’кей.
Я лежу на полу у камина и сквозь стеклянный потолок смотрю на звезды. На мне - жемчужно-серое платье и бриллианты.
- Здесь такие же звезды, как и в городе, который разрушил мою мечту.
- Ты о чем, darling? - Алекс снимает запонки, прижимая к уху «Blackberry», и тут же возвращается к телефонному разговору: - Dad, I’m so fucking tired. This dinner was incredibly boring.
О чем я? Да так, ни о чем. Просто накануне свадьбы с одним я занимаюсь тем, что пытаюсь стереть из жизни другого очень красивую женщину.
- What’s up, babe? - Алекс садится рядом и протягивает мне стакан с виски.
- It’s ok, honey. It’s ok.
Нам все завидуют, honey. Нам все завидуют, так что keep smiling. А о том, что ты в тридцать лет импотент, а я безнадежно люблю мужчину вдвое старше себя, им знать вовсе не обязательно.
Люба позвонила на следующее утро.
- Андрей Владимирович примет вас у себя сегодня в тринадцать сорок пять.
- Меня нельзя принять. Я у него ничего не прошу. Следи за речью.
- Извините, Мальвина Олеговна.
Да на хер мне твое «извините», дура!
В «Рудчермет» я оделась по-хамски: коричневые спортивные брюки, белая футболка и пляжные шлепанцы (тоже белые).
- Как всегда, на расслабоне? - Забелин просканировал меня с ног до головы и жестом указал на стул.
Я хмыкнула и уселась на край стола.
- Дай пепельницу.
- Покуришь, когда выйдешь отсюда.
- Ты не слишком-то любезен. - Я покосилась в сторону двери, которая, очевидно, вела в комнату отдыха. - Ой, а что это у тебя там? Можно посмотреть?
- Пожалуйста.
Я открыла дверь и обомлела. Ожидая увидеть все что угодно - теннисный корт, бассейн, наложниц, я оказалась совершенно не готова к этому зрелищу. Огромная комната представляла собой… сад. Ну, или огород. Непонятно. В общем, в кадках росли деревья - от пальм до яблонь, по центру были разбиты грядки с какой-то херней, с потолка свисали орхидеи, а в углу колосилась рожь. Присесть было негде. Можно было только стоять и охреневать.
- Как тебе моя оранжерея? - гордо спросил Забелин.
- Проще охуеть, - ответила я, покрутив пальцем у виска.
На это он по-детски обиделся и, бережно прикрыв дверь в свое «святилище», немедленно приступил к делу:
- Ну, с чем пожаловала?
- Вот, - я выложила на стол диктофон. - Ну, а мне пора.
У двери я обернулась и пропела:
- Good-bye my love, good-bye.
- Все веселишься?
- Чего и тебе желаю. Чао.
В машине я на пару минут закрыла лицо руками и попыталась сконцентрироваться на дыхании. Сердце стучало как ненормальное. Телефон звонил не переставая. Я выкинула его в окно и поехала домой, на Кутузовский. Было два часа дня. Забелин приедет после восьми. Откуда я знала, что он приедет? Знала, и все тут. Так бывает, когда человек твой. Первое, что он сказал, когда вошел, было:
- Я так заебался.
Я взяла его за руку и отвела в спальню:
- Выключи телефон. Раздевайся и спи. Сколько хочешь. Я буду в гостиной.
- Я бы сожрал чего-нибудь.
- Уху с водкой будешь?
- Шутишь?
- Нет, правда. В ресторане заказала. Привезли. Еще копченую осетрину и зелень.
- Счастье-то какое.
Наконец-то он улыбнулся. Позвонил охраннику и отдал ему телефоны со словами:
- Я для всех умер.
После первой рюмки Андрей спросил:
- Может, все-таки оставишь меня в покое?
- Нет.
- Точно?
- Точно.
- Ну, тогда иди сюда.
- А как же уха?
- Придется разогреть еще раз.
Он посадил меня к себе на колени, и его губы жадно побежали по моему телу.
- Брюки порвешь членом своим, - прошептала я.
- Так достань его.
А потом мы лежали в спальне и молчали.
- Скажи, что тебе от меня нужно? - первым заговорил он.
- Ты.
Он пристально на меня посмотрел. Зачем-то провел ладонью по моему лицу, словно ощупывая его.
- Похоже, не врешь, и это свидетельствует лишь об одном.
- О том, что ты останешься со мной?
- Нет. О том, что ты чудовищно ошибаешься.
- В смысле? - Я приподнялась на локте.
- Двадцать три года.
- Что?
- Разницы. Тебе двадцать семь, а мне пятьдесят. Продолжать?
- Ну и что? Михалков-Кончаловский и Юля Высоцкая - тридцать шесть лет, Кэтрин Зета-Джонс и Майкл Дуглас - двадцать пять лет, Том Круз и Кетти Холмс - двадцать два года, Батурина и старик Батурин…
- Замолчи. Сейчас ты звучишь пошло, и что бы ты ни сказала, это ничего не меняет: возрастная разница в целое поколение непреодолима. Мы читали разные книги, смотрели разные фильмы, через десять лет мне будет шестьдесят, понимаешь?
- Не понимаю. При чем тут разница? Ты просто опять хочешь сбежать! - У меня на глаза навернулись слезы. - Я не пущу тебя. Никуда не пущу, слышишь? Я так скучаю по тебе, а ты, ты!… Тебе бы только потрахаться!
- Успокойся. У меня нет проблем с половыми партнершами, сама видела. Дело в другом: у нас с тобой все заходит слишком далеко.
И это неправильно. Выходить будет сложно.
- Не надо! Не надо выходить! Давай быть вместе! Я смогу! Я научусь читать книги, которые читал ты! Я посмотрю все фильмы, которые ты любишь! Мы будем разговаривать на одном языке! Я смогу! Я правда смогу!
- Через несколько дней ты выйдешь замуж за человека своего возраста, что разумно и перспективно. А наше с тобой - оно пройдет. И это не трагедия. Ни для тебя, ни для меня.
- Нет! Нет! Нет!
