class="p1">Ей очень хотелось отдать ему все свои силы.
Ей хотелось хоть как-то дать понять Рустаму, что он не один.
Что она рядом и будет молиться, чтобы он проснулся.
Но, как говорится, против правил не попрешь, поэтому девушка согласилась
Обменявшись номерами с Али, девушка отправилась домой, где ее ждал ещё один любимый мужчина.
Серёжка.
Он действительно будто чувствовал, что с его папой случилось нечто плохое. Поэтому почти всю ночь и плакал.
А все почему?
Потому что кое-кто очень гордый решил построить из себя недотрогу!
И если бы она знала, чем обернется их вчерашняя ссора, то ни за что не стала бы разбрасываться такими словами.
67. В тени боли, день… 3 недели
Амалия.
От глубины своей души, где темные тайны и сокрытые страхи борются за господство, родилось понимание того, что жизнь внезапно и непредсказуемо может обратиться в безраздельную тьму.
Это было ожесточающее осознание, которое растворяло сердце девушки и заставляло ее закрыть глаза от боли, что превратилась в неотъемлемую часть ее бытия.
Амалия буквально по сто раз на дню писала и звонила Али и каждый раз искренне ждала и надеялась, что он обрадует ее новостью о том, что Рустам пришел в себя и с ним теперь все будет хорошо.
— А можно я приеду?
На третьи сутки ожидания попросила девушка.
Али, немного помолчав, будто взвешивая все за и против, все же ответил:
— Езжай.
Амалия спустя полчаса уже стояла в палате Рустама.
Али, так же, как и в первый раз запретил приближается ближе чем на три метра.
Звуки мониторов и холодные стены больничной палаты, вызывали в ее душе пронзительный страх.
Амалия бездумно, будто кукла смотрела в лицо любимого.
Да, именно так, любимого!
Теперь она это осознала окончательно.
Полет ее мыслей обрывался на стене молчания, которая отделяла ее от реальности.
И так прошла целая неделя.
Она каждый день приходила в больницу и могла подолгу стоять, наблюдая за неподвижным телом Рустама.
Наконец, Али разрешил ей оставаться в палате столько, сколько она хочет.
Она видела, что огонек надежды в глазах доктора с каждым днём таял, словно расплавленный воск.
Он будто давал девушке возможность попрощаться с Рустамом.
Каждый день она посещала больницу, стремясь проникнуть в мир своего любимого, который теперь стал теневым отражением своей жизни.
Она нежно брала его руку в свои, которая словно остывала с каждым днем, и говорила о своих чередующихся эмоциях и сомнениях, несет ли она ему реальную надежду или только усугубляет его боль.
Одновременно с этим, девушка ощущала тяжелое бремя отчаяния на своих плечах.
— Только проснись! Все будет по другому! Я обещаю!
Как мантру повторяла одни и те же слова.
Внутри нее витали безнадежность и страх, подобно черновому фоновому шуму, который непрерывно шумит вокруг.
Девушка за это время похудела настолько, что у нее торчали кости!
Галина Ивановна каждый день причитала.
— Думай о сыне! Не изводи себя!
А ей было плевать на себя абсолютно.
Она регулярно пряталась от всего мира, уединяясь в своей комнате, где она смутно надеялась, что сможет обрести хоть немного спокойствия среди вихря своих чувств.
С каждым проходящим днем ее связь с внешним миром все больше ослабевала, как будто медленно и незаметно она погружалась в непроглядное пучище одиночества.
Время потекло исчисляемой секундомером дыханием пациента, который, казалось, давал ей последнюю нить связи с тем, кого она так безоглядно любила.
Лицо ее любовного объекта оставалось неподвижным, лишенным выражения, затеянным глубиной коматозной морщины. Но она видела привкус надежды в его слабеющих просветах сознания, блуждающих между сном и бодрствованием.
Она видела его борьбу, слабость, но и безукоризненную красоту его души.
В своем пути горького прозрения и понимания, она начала осознавать, что они находятся вместе в этих жестоких строках судьбы.
Она ощутила, что ее любовь может стать единственной нитью, способной пробудить спящую душу.
Она не сдалась и спустя две недели.
Три.
И так, в тени боли, она продолжала свое путешествие. Все еще незримо он рядом с ней, и даже, пусть и слабым, ответом на ее нескончаемые молитвы, оставалась его нежное дыхание, которое внушало ей надежду.
Амалия.
— Скажи мне, когда он очнётся?
С надеждой спросила девушка, вглядываясь в глаза человека, который за такое короткое время успел стать для нее другом.
Али не выдержав пронзительного и молящего взгляда, опустил голову и тихо произнес.
— Десять процентов.
Десять процентов?
Какие десять процентов?
— Скажи мне прямо, пожалуйста!
Это ожидание и неизвестность сводит с ума.
Неужели ты не видишь?
Али вздохнул и не поднимая головы стал говорить.
— Лишь десять процентов приходит в себя после длительного пребывания в таком состоянии.
Десять процентов.
— Но десять процентов, это очень хороший шанс!
Али горько усмехнувшись покачал головой.
— Это мало.
Амалия чувствовала бессилие, боль и злость на саму себя за гордость.
Она была эмоционально раздавлена, но все же продолжала надеяться на чудо.
— Можно мне к нему?
Дрожащим голосом спросила.
Али кивнул, окинув ее странным взглядом. Он, так же как и девушка был погружен в себя.
Особенно последние несколько дней.
Она часто ловила на себе его странные взгляды, но воспринимала их как жалость.
В палате все было так же, как и всегда.
Амалия осторожно взяла массивную мужскую ладонь в свои руки.
Это стало для нее уже традицией, ежедневным ритуалом.
— Рустам, хватит спать, пожалуйста! Я очень скучаю по тебе, правда. Сыну тебя тоже очень не хватает. А ещё, у Серёжи уже прорезались передние зубы, представляешь?
Девушка осторожно протянула дрожащую руку к лицу мужчины и осторожно провела пальцами по бледной щеке.
— Очнись!
Неожиданно, в палате стали происходить странные вещи.
Впервые за все это время у мужчины вернулась рука, а аппараты буквально начали сходить с ума.
Мониторы стали издавать странные, пищащие звуки. Аппарат ИВЛ стал работать иначе, будто с усиленной скоростью.
Девушка на теряя времени, побежала по коридору в кабинет лечащего врача Рустама.
— Али! Там Рустам! Он, кажется, умирает!
Захлебываясь слезами кричала на все отделение девушка.
Он же, не обращая на нее внимания умчался в палату.
В отделение началась настоящая суматоха.
Мед персонал носился по коридорам словно пчелы.
А самое обидное, Амалию не впускали к нему.
Ей оставалось лишь молиться всем богам мира, чтобы он остался жить. Лишь бы врачам удалось его спасти.
— Я готова ко всему! — Шептала девушка — Боже, дай мне испытания, любые! Я все выдержу. Только его
