Джулиан. Я не должна была найти кого-то так скоро. Ты не понимаешь, что ты делаешь со мной.
— Я понимаю. Ты делаешь со мной то же самое. Я не должен была найти кого-то так скоро, тем более тебя. Из всех людей… ты.
Я наклоняю свое тело вперед, проводя пальцем по его губам.
Я тоже влюбилась в него. Я больше не могу это отрицать.
— Ты знаешь, насколько это хреново? — говорит он решительно странным тоном.
— Джерри Спрингер — это пиздец.
— Не так уж и хуево, — он смеется.
Я наклоняюсь и провожу носом по его носу, продвигаясь к его губам. Наши языки переплетаются, нежно и страстно, достаточно, чтобы показать мне, насколько все это реально. Его руки пробегают по моей спине, и порыв ветра проносится по комнате. Я неудержимо дрожу, побуждая его обхватить мое тело руками.
Прижав голову к его груди, я наконец решаюсь: — Я скажу им завтра. Ты прав. Это продолжалось достаточно долго, и если мы оба хотим, чтобы все получилось, мы должны быть честны со всеми.
Джулиан ничего не говорит, продолжая играть с моими волосами.
Я слегка поднимаю голову: — Ты волнуешься?
— Что твой брат снова ударит меня по лицу?
— Он это сделал?
Джулиан кивает: — Послушай, Адриана, я справлюсь с Лексом.
— Лекс — это… ну… Лекс. Он не остановится ни перед чем, чтобы защитить Чарли. Я просто хочу предупредить тебя, что он может притянуть прошлое.
Я ненавижу тот факт, что это может привести именно к этому. Лекс безжалостен, чрезмерно заботлив и всегда добивается своего.
— Мы все совершаем ошибки, он тоже не совсем святой, — с горечью отвечает он.
— Что ты имеешь в виду? Что он сделал?
— Это все в прошлом, Адриана, где оно и должно оставаться.
Разочарованная, я проболталась об очевидном: — Он эгоистичный ублюдок, раз не понял, что без тебя Чарли и Эвы давно бы уже не было.
— Это обоюдоострый меч. Мне понадобилось очень много времени, чтобы увидеть хорошее в этой ситуации. Ты видела меня в худшем состоянии.
Видела, и я так горжусь им за то, что он зашел так далеко. Как и я, он столько пережил, и преодоление смерти любимого человека — это самое большое препятствие, которое только можно преодолеть. Чарли пережила это, и в глубине души я знаю, что она справится с этим.
Посмотрев на часы, я говорю ему, что мне нужно скоро уходить.
— Это займет двадцать минут, — говорит он, — Если ты собираешься сегодня вечером быть рядом с горячими голливудскими актерами, мне нужно напомнить тебе, что ты принадлежишь мне.
— В тебе нет ни капли ревности.
Его улыбка расширяется, но тут же исчезает.
— Детка, у меня есть ревность, все верно. Ты можешь ее не видеть, но поверь мне, она есть, — его руки прослеживают мои ключицы, пока не добираются до шеи, и, крепко сжав ее, он предупреждает, — Сейчас я буду играть грязно. Тебе будет больно, ты будешь чувствовать мои прикосновения при каждом движении. Не задавай вопросов, Адриана. Я собираюсь делать то, что хочу, прямо здесь и сейчас.
Я не задаю ни одного вопроса, и в течение следующего часа он трахает меня так сильно, что мое тело корчится от боли, агония и удовольствие доводят меня до немыслимых пределов, покорную его требованиям.
Я знаю, что опоздала на вечеринку и вся в красных пятнах, но мне все равно.
Он обещал сделать мне больно.
Он обещал быть во мне весь.
Я не могу пошевелить ни одним мускулом.
И я не могу быть более довольной.
— Простите, я опоздала! — проскочив через дверной проем и совершенно запыхавшись, я упираюсь руками в колени на грани того, чтобы рухнуть на пол. Серьезно, мне нужно пойти в спортзал, чтобы не отставать от выносливости Джулиана.
Чарли стоит перед зеркалом, одетая в черный шелковый халат, с прической и макияжем. Слава Богу, она еще не одета.
— Адриана, с каких пор ты начала опаздывать? Я звонила тебе десять раз.
И что мне за оправдание придумать? У меня была вся дорога сюда, чтобы подумать о чем-то, но нет, моя голова была занята мечтами, как влюбленная дурочка, которую только что трахнул мой парень. О, это звучало очень мило в моей голове.
— Просто попала впросак, ясно? — достаю свое платье из мешка для одежды. Это одно из моих новых творений, над которым я работала несколько месяцев. Платье плотно прилегает к телу и обнимает меня до середины бедра. Мне больше всего нравится замысловатая шнуровка верхнего слоя от ключиц до рук. Оттенок — электрический малиновый, как мои щеки после хорошей пощечины, и это чертовски сексуально.
Мне нравится, как уверенно я чувствую себя в этом платье, а может, дело не в платье, а в том, что самый потрясающе красивый мужчина, который ходит по земле, говорит тебе, что ты его дополняешь.
— Обожаю платье. Этот оттенок великолепен, — Чарли проводит пальцами по моей руке, восхищаясь кружевом, — Итак, где ты была?
— Мне нужно в душ, — говорю я ей.
— Нет времени на душ, — она заставляет меня сесть на табурет и начинает работать над моими волосами.
Я неловко ерзаю. Моя задница болит, как и бедра, руки и все части меня.
— От тебя пахнет сексом, — категорично заявляет Чарли.
— Что? — кричу я вслух, — Ну, от тебя тоже.
— Скорее всего. Мой муж дал мне хорошую взбучку, столь необходимую.
Я сморщилась, скривив лицо в недовольстве: — Сколько раз я должна повторять тебе, что мне не нужна такая информация?
— Ты сказала, что от меня пахнет сексом. Я просто подтверждаю твои подозрения. Теперь вернемся к тебе. Ну же, Адриана, почему ты не хочешь сказать мне, кто это?
Я молчу, пока она укладывает мои волосы. Не давая ей пока ответа, я жду, пока она закончит. Кивнув ей в знак одобрения, я подхожу ближе к туалету и начинаю работать над макияжем.
— Ты, по крайней мере, в безопасности? — спрашивает она меня дальше.
Я чувствую себя глупо, что забыла об этом. Просто я теряюсь в моменте, и любое рациональное решение так быстро вылетает в окно без надежды на возвращение.
— У меня все под контролем, — лгу я.
— Адриана, ты знаешь, с кем он был? В наши дни парни спят со всеми, кто попадается им под руку.
Ну, он был с тобой, Чарли, — хочу сказать я, но почему-то мой фильтр срабатывает и не выплевывает очевидное.
— Спасибо, что успокоила.
— Почему ты мне не
