— Ни хрена себе! — выругался Бэкстер. — «Дикая пальма» что, не в состоянии прислать за мной машину? Я плачу вашему боссу такие деньги, а он даже на автомобиль раскошелиться не может?
Я ободряюще улыбнулся:
— Мистер Бэкстер, в это время дня мотоцикл — самый быстрый способ доставить вас на место. — Потом кивнул, снова улыбнулся и добавил: — А главное — совершенно безопасный.
Это была не совсем правда. Большинство иностранцев, погибающих в Таиланде, либо разбиваются на мотоциклах, либо умирают, приняв поддельной «Виагры». Все дело в солнце — напекает голову.
Бэкстер сидел на заднем сиденье, обхватив меня за пояс. Мы двигались на юг, а мимо нас проносились другие мотоциклисты. Они закусывали, проверяли электронную почту, сплетничали, нянчили младенцев, звонили маме — все это на скорости шестьдесят миль в час.
Мы ехали мимо обнесенных стенами вилл и жестяных хибар, мечетей и буддийских храмов, выставленных на продажу земельных участков и плантаций ананасов с сочными остроконечными листьями, и все время над нами нависал густой зеленый лес внутренней части Пхукета.
Вдоль проселочных дорог тянулись бесконечные каучуковые плантации — высаженные рядами высокие тонкие деревья, настолько одинаковые, что, засмотревшись на них, можно впасть в транс и забыть про управление. По обочинам крупных магистралей стояли огромные щиты, на которых, рекламируя нечто неведомое, улыбались и отдавали честь люди в форме — солдаты вместо знаменитостей.
Я ждал, когда появится названный мне ориентир — крупная кольцевая развязка рядом с Талангом и темные статуи двух девушек в натуральную величину, стоящие на мраморном пьедестале посреди оживленного перекрестка.
У статуй я свернул налево, а затем направо, на проселочную дорогу, по которой прямо на нас катила на мотоцикле девочка–мусульманка лет девяти — того же возраста, что Кива и Рори. Ее серьезные глаза не мигая смотрели на меня поверх чадры.
Порыв теплого воздуха обдал мое мокрое от пота лицо, и я почувствовал, как Бэкстер обхватил меня еще крепче.
Я понимал, каково ему.
Мне все это тоже было в новинку.
Дом Фэррена вырос перед нами как из–под земли.
Дорога практически сошла на нет — осталась только узкая утрамбованная грунтовка, ведущая сквозь заросли мангровых деревьев.
Я уже решил, что свернул не туда, как вдруг увидел группу современных домов, построенных на участке осушенной и очищенной от деревьев земли. Позади них виднелась бухта и стоящие у причалов лодки яхт–клуба.
Когда мы остановились перед шлагбаумом, Бэкстер неожиданно разговорился.
— А Фэррен неплохо устроился, — произнес он, обдавая мне шею своим дыханием. — Давно его знаете?
Шлагбаум поднялся, и я кивнул охраннику в знак благодарности.
— Не очень, — ответил я.
Прозвучало это странно: выходит, я переехал на другой конец света, чтобы устроиться на работу к человеку, которого знаю всего несколько месяцев. Но Фэррен встретил меня в Лондоне, когда жизнь моя пошла под откос и мне казалось, будто лучшая ее часть уже позади. Я утратил веру в себя, а Фэррен счел меня на что–то годным. А главное, он предложил мне место в своей компании, когда я лишился работы.
— Достаточно давно, — добавил я.
Я оставил мотоцикл на стоянке, и мы пошли по дорожке к дому. Рядом со мной ползла бледно–зеленая змея дюймов восемнадцать длиной. Голова у нее была багровая, как будто змея сердилась. Я не спускал с нее глаз, но она не приближалась и не отдалялась. Мы словно просто прогуливались вместе. В самый последний момент, в конце аллеи, она скользнула обратно в мангровые заросли.
Прежде чем я успел позвонить, нам открыл слуга Фэррена — Пирин, низкорослый, крепко сбитый таец, такой же смуглый, как махауты. Он провел нас внутрь. Я бывал здесь всего несколько раз, и от красоты дома у меня захватило дух.
Просторный, полный воздуха и стекла, дом тем не менее был, несомненно, тайским: на полу из твердых сортов древесины постелены коврики ручной работы, повсюду диваны и кресла на изогнутых ножках, тоже из твердых сортов древесины, и все пропитано ощущением изобилия, как будто богатства этого мира неисчерпаемы. За стеклянной стеной гостиной начинался бассейн с эффектом бесконечных краев. Казалось, он подвешен в воздухе и парит над заливом, подобный прекрасному сну.
Фэррен, загорелый и мускулистый, вышел из воды, и Пирин набросил на его широкие плечи белое полотенце. Бизнесмен подошел к нам, обнажая в улыбке все свои белые зубы.
— Верните мне деньги! — потребовал Бэкстер.
Австралиец был человеком пожилым. Его тело устало после перелета и затекло от поездки на мотоцикле. Лучшие дни Бэкстера явно остались позади.
Однако когда он вцепился Фэррену в горло, нам с Пирином пришлось повозиться, чтобы его оттащить.
Я вышел из дома Фэррена и направился обратно к воротам, по пути остановившись, чтобы пропустить стайку мотоциклов с двухтактными двигателями, на которых, часто по двое — по трое, ехали на работу уборщики, повара и горничные.
Ощущая в горле привкус дизельного топлива, я смотрел, как они спешат к большим белым домам своих нанимателей, и мне казалось, будто я вижу картину из далекого прошлого, когда мир еще делился на слуг и господ.
По ведущей к заливу грунтовке я дошел до одноэтажного строения с закрашенными окнами, похожего на заброшенную казарму. Это было самое сердце «Дикой пальмы», и, как только я открыл дверь, в уши ударила волна разнообразных звуков.
За длинным столом, заставленным телефонами, компьютерными дисплеями и тарелками с едой, сидели мужчины и женщины — в основном мужчины — и торопливо говорили что–то в телефонные трубки: заискивали, упрашивали, наседали, смеялись, язвили и продавали — неизменно продавали. Всем не больше тридцати. Все одеты, как на пляж. Все говорят по–английски, хотя и с разными акцентами: можно распознать уроженцев США, Великобритании, Австралии, ЮАР. Я прошел в дальний конец помещения, где стоял кулер для воды. Кое–кто мельком взглянул на меня, но не более того.
Я отпил воды из пластикового стаканчика и кивнул Джесси — молодому англичанину с бледной кожей и очень светлыми, коротко подстриженными волосами. Для человека, живущего в тропиках, выглядел он так, словно вообще не выходил на улицу. Из одежды на нем были только мешковатые шорты, в которых выступают тайбоксеры. Джесси поливал лапшу сладким соусом чили и одновременно разговаривал по телефону, зажав трубку между плечом и ухом. Судя по акценту, вырос он где–то на севере Англии.
