Матушка приподняла брови вопросительно. И Руслана, пока не кончился запал, выдала тираду, смысл которой заключался в том, что она взрослый человек и сама решит, как отметить ей чудесный праздник Новый год.
– Выражайся яснее, – поморщилась матушка, – что ты этим хочешь сказать?
Между тем бабушка, так и не дождавшись внучку, вышла в коридор и замерла, упершись кулаками в бока.
– А и говорить нечего, – заявила она вместо Русланы, – опять, небось, к подружке своей собралась!
– В точку! – Кивнула Ланка.
Матушка небрежно качнула головой:
– Ты, конечно, взрослая, и сколько угодно можешь навещать своих подруг! Только, будь любезна, прояви уважение к своей семье и ее традициям. Мы встречаем Новый год дома! И точка.
Руслана молча кинулась к себе в комнату. Некоторое время она походила там взад-вперед, а также из стороны в сторону. Это бесцельное шатание никакого толку, конечно, не имело. Но ей показалось, что теперь она готова продолжать переговоры.
– Мама! – Позвала Ланка. – А также папа! Я вам напоминаю, если вы вдруг забыли: мне семнадцать лет.
– А ума все нет и нет! – Всплеснула руками бабушка, которая официального приглашения не получила, но зашла и даже с комфортом устроилась в кресле.
Руслана бросила на нее испепеляющий взгляд. Бабушка фыркнула. Она была немножко хулиганка, и раньше они всегда ладили. Но даже ей – насмешливой, бесконечно доброй, умеющей в любой проблеме увидеть светлую сторону, – было невдомек, что «девочка созрела».
– Мне семнадцать лет, – с нажимом повторила Руслана, – и я не имею ни малейшего желания отмечать Новый год в компании сыночка ректора!
Папа вздохнул и сел рядом с бабушкой. Мама, вздернув брови, напомнила, что кроме желаний существуют еще обязанности.
– Тюленю ясно, куда вы гнете: сойтись поближе с олигархами, – яростно рассуждала Ланка, – Воронцов ведь не только ваш новый начальник, да, мамусик? Владелец заводов, газет, пароходов! Это какой же у него наследник страшный, что решили свести его всего лишь с профессорской дочкой! На королеву красоты я не тяну, правда? И приданым вроде не сильно богата…
Родители синхронно качали головами, сокрушаясь. Матушка снова было завела речь о долге. Руслана в негодовании заметалась по комнате:
– Значит, я должна торчать за столом с этим ботаником и снобом?!
– Торчит морковка на грядке, – отрезала мать.
– Имечко-то какое противное – Володя! Он не Ильич случаем? – Не слушая, продолжала она в запале. – А остальные эти ваши! Которым сто лет в обед! И я обязана их развлекать светской беседой, да? Лопать ананасы и слушать про внешнюю политику США?!
– Не вредно было бы, – добродушно проворчал отец.
Руслана перевела дыхание. И чуть было не отвесила поклон перед выступлением.
– Папочка! Мамочка! Я уезжаю к Алене. Вернее, даже не к ней. Мы отправляемся за город, большой компанией. Все будет чики-пуки и окей. А сейчас, еще раз простите, у меня и так времени впритык!
– Чего, чего? – Не поняла бабуля.
– Никуда ты не поедешь, – устало произнесла мать, – в конце концов, это просто неприлично! В прошлом году ты хотя бы предупредила заранее, но и тогда я согласилась лишь потому что…
– Мне не нужно твое согласие, мамочка, – перебила Руслана, – я поеду, и все! Я просто ставлю тебя в известность!
– Что ж, – ледяным тоном заявила Татьяна Павловна, – тогда я тоже напомню тебе кое-что: семнадцать – это еще не совершеннолетие, и пока ты живешь в этом доме, будь добра уважать его правила и традиции.
Отец взял Руслану за руку, похлопал по ладони и обронил, что в первую очередь нужно успокоиться.
Ерунда какая! Она и так спокойна, очень спокойна. Она просто ненавидит выяснять отношения, у нее опыта нет, ее любимая поговорка: тише едешь, дальше будешь! А сейчас ее вынуждают кричать, доказывать, или просто бежать подальше от этой тотальной тирании. Высказавшись примерно в этом духе, Руслана обнаружила, что никто ее не слушает. Остальные тихонечко беседовали между собой.
Лоханулась…
Получилась обычная детская истерика, и теперь родители лишний раз убедились в ее полной несостоятельности. Отнеслись к ее словам, как к реву в магазине, когда малыш просит двадцать пятую по счету машинку. Никакого смысла! Каприз.
Друг за другом милые родственники стали выходить из ее комнаты.
– Послушай, ты вполне можешь остаться при своих интересах, – обернулась на пороге матушка, – завтра утром вызовем такси, и отправишься к своим друзьям.
Она не спрашивала, не советовала. Она диктовала условия задачи. Руслана в отчаянии упала в кресло.
Просто финиш! Но ведь, если на то пошло, не привязали же ее! И не встанут стеной у двери!
Надо собираться.
В комнату с пронзительным лаем ворвался рыжий вихрь. Руслана поймала его за шкирку, прижала к себе:
– Лордик, миленький мой, что мне делать?! А если все-таки встанут? Посадят меня на цепь потолще твоего поводка, а?
В окно лезть? Ну да, плетется веревочная лестница из старых простыней и вперед, с девятого этажа навстречу свободе и счастью. Руслана отпустила щенка, потрясла головой, выкидывая из сознания яркую иллюстрацию собственной глупости и, как следствия, романтической гибели.
Значит, опять врать. А что остается реально? Нельзя же предвидеть реакцию семейства детально и поэтапно. Чисто физически шансы не равны. Интеллигентные, конечно, люди, и пальцем ни разу в жизни ее никто не тронул, но… Рисковать сегодня она не имеет права.
Последствия, конечно, необратимые. Однако, это – потом.
У парадного элитной высотки на окраине города толпилась молодежь. Припаркованная рядом машина была открыта, так что прохожие могли насладиться голосом Димы Билана.
«Воздушные» мальчики и девочки отправлялись в приятное путешествие с единственной целью: оторваться по полной! Раздавались возбужденные голоса, взрывы беспричинного хохота, сладкие чмоки вместо приветствий и последние напутствия родителей с балкона.
– Чумовые у тебя все-таки предки, – то и дело хлопали по плечу Тимура, хозяина тачки, – на 18 лет – машина, на Новый год – коттедж!
– Он же не мой, – смеялся тот, – тетушка до сих пор рада, что мы летом его не спалили, так что, ключи дала, буквально, не приходя в сознание.
Кто-то уже открыл шампанское, девчонки завизжали, отказываясь пить из горлышка, особо благородные предлагали пожалеть водителей и не вводить в искушение.
– Надо было на такси ехать, – прозвучало запоздалое предложение.
– Я лучше потерплю, – заявил Санек, водитель второй машины, – зато при своих колесах.
Тимур солидарно кивнул. Он был самым старшим, да еще и владельцем движимого и недвижимого имущества, так что само собой считался сегодня распорядителем.
