— Я с ним тоже не первый год знакома. И выхожу за него замуж потому, что он любит меня по-настоящему. По-моему, это достаточное основание.
— Ну, возможно, — неожиданно согласилась Таисия.
— Кстати, Костя вот-вот должен быть здесь. Сказал, что сначала зайдет к матери, а потом — к нам.
— К Полине? Значит, он сейчас у Буравина? — Таисия изменилась в лице.
— Да, мама, да. И хватит вздрагивать. Он же должен налаживать контакт с будущим тестем!
— Надо было начинать с будущей тещи, — не согласилась Таисия. — Я бы ему объяснила, как общаться с Виктором.
— Да? И что бы ты ему сказала?
— Я бы посоветовала сразу же брать быка за рога. Не затягивая, обсудить деловые вопросы и денежные проблемы.
— Уж чему-чему, а этому Костю учить не надо. Для него деньги — вторая любовь после меня.
— А ты не боишься, что со временем эти приоритеты могут поменяться местами?
Кате не понравился мамин вопрос. Она покачала головой и вышла из комнаты.
Расследование дела смотрителя шло к концу, и следователь решил поговорить с подсудимым. Он зашел к смотрителю в камеру, огляделся и сказал:
— Утро доброе.
— Ну, может, минуту назад оно и было добрым, а после твоего прихода — вряд ли, — откликнулся смотритель. — Чего надо-то?
— Попрощаться хотел. Я твое дело в суд передаю.
— Поди, скучать, по мне будешь, когда меня на зону переведут? — с иронией спросил смотритель.
— Не буду. И надеюсь больше никогда тебя не увидеть.
— Намекаешь, что остаток жизни я за решеткой проторчу?
— А тут и намекать нечего. По твоей статье лет двадцать строгого режима гарантировано. В твоем возрасте это почти смертельно.
— Это еще бабушка надвое сказала. В нашем деле никто никому никаких гарантий дать не может. Рано ты меня со счетов сбрасываешь, рано.
— Я и сам понимаю, что рано. Еще бы немного времени ты у нас провел, я бы на тебя столько интересного накопал!
— Умерьте пыл, гражданин начальник. От работы кони дохнут.
— При чем здесь кони? Из-за таких, как ты, люди гибнут.
— Из-за таких, как я? А кто моих сыновей замордовал? Не наша доблестная милиция?
— Нет. Дети у тебя погибли потому, что ты их воспитал по своему образу и подобию. Они за твои грехи поплатились.
— О грехах заговорил? Ты, может, по совместительству попом подрабатываешь? — Смотритель становился все мрачнее и мрачнее.
Нет. Просто думал, что ты захочешь облегчить свою душу и рассказать мне напоследок о своих темных делах. Я ведь знаю: их за тобой немало числится.
— Если знаешь — предъявляй доказательства. А нет — так иди отсюда. Ты не священник, чтобы я перед тобой каялся. Ты — мой злейший враг! — подвел итог беседе смотритель.
Следователь вернулся к себе в кабинет, понимая, что разговор не состоялся. Как говорится, врагами были, врагами и остались. Но рабочий день шел своим чередом, и к Буряку пришел неожиданный для него посетитель.
— Разрешите представиться. Марукин Юрий Аркадьевич. Младший следователь прокуратуру. Буду работать под вашим началом.
— А, я слышал о вас, — вспомнил следователь. — Ну что ж, будем знакомы. Мне, я думаю, представляться не нужно.
— Надеюсь, мы сработаемся, — несколько угодливо сказал Марукин.
— Посмотрим, — сухо кивнул следователь."
— Григорий Тимофеевич, скажите, а как продвигается дело Михаила Родя?
— А почему вы спрашиваете?
— Ну как же! Начинаю вникать…
— А, ну да. Родь, он же смотритель маяка, сейчас находится в одиночной камере. Его дело практически завершено.
— Когда передаете в суд?
— Со дня на день.
— По-моему, торопиться с этим не стоит, — мягко намекнул Марукин.
— Почему?
— Я нашел материалы, которые расскажут об этом человеке много интересного.
Марукин положил на стол папку, которую до этого момента держал в руках.
— Я думаю, здесь можно найти доказательства причастности Родя к нескольким преступлениям.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался следователь, — дайте посмотреть.
— Пожалуйста.
Следователь открыл папку и стал перебирать бумаги:
— Постойте. Откуда это у вас?
— Так я же готовился к работе под вашим началом. Покопался в архиве, кое-что нашел.
— Ничего себе кое-что. Папка внушительная.
— Сам не успел проанализировать толком, но понял, что благодаря этим материалам некоторые старые загадки могут быть раскрыты, — скромно сказал Марукин.
Следователь долго изучал представленные Марукиным документы.
— Здесь много интересного, — сказал он наконец. — Но беда в том, что здесь нет прямых доказательств причастности Родя к преступлениям. Только косвенные. А до суда осталось очень мало времени.
— Значит, нам нужно получить чистосердечное признание самого Родя.
— В общем, да. Только рассчитывать на это не приходится. Родь не такой человек.
— Григорий Тимофеевич, на прежнем месте работы я славился умением проводить допросы. Давайте я попробую допросить смотрителя.
— Попытаться, конечно, можно. Только вряд ли из этого что-нибудь получится.
— Знаете, как говорят: не попробуешь — не узнаешь, — улыбнулся Марукин.
— Ну хорошо, пробуйте, — согласился Буряк.
— Скажите, а как вообще содержат Родя? Как за ним наблюдают?
— Сейчас он содержится как обычный преступник. Но по-хорошему, в его камере надо бы установить прослушивающее устройство.
— Полностью вас в этом поддерживаю, — кивнул Марукин.
— А еще нужно тщательно проверять тех, кто будет его навещать, — продолжал следователь.
— У Родя часто бывают посетители? — заинтересовался Марукин.
— Пока его никто не навещал. Но лишняя предосторожность не помешает.
* * *
Алеша и Костя остановились у двери квартиры, где жили Полина и Буравин. Алеша потоптался перед дверью и признался брату:
— Костя, все-таки мне не хочется туда идти. Может, ты зайдешь один? Передашь маме вещи, а от меня — привет…
— Ну что ты как маленький! Мама ждет, наверняка стол накрыла, пирожков напекла. Нельзя так, Лешка.
— Понимаешь, я буду чувствовать себя там не в своей тарелке. Мама все поймет и расстроится.
— А если ты вообще не придешь, она расстроится меньше? — спросил Костя. — Давай зайдем на несколько минут, пообщаемся. Хотя бы ради приличия.
— Ох уж эти мне приличия. Ну ладно, раз и отец тоже просил…
Алеша собрался позвонить и уже потянул руку к кнопке звонка, но тут Косте пришла в голову странная мысль.
— Слушай, а ведь у тебя должен быть ключ от этой квартиры.
— Да, наверное. Буравин дал мне его еще тогда… когда дарил эту квартиру нам с Катей на свадьбу… — Алеша смутился от этого воспоминания.
