Затем кадры подыскали нам тайного запойного тихоню. Но вскоре про его пристрастие стало известно, и вместо него взяли вполне нормального с виду мужчину с мощным резюме. Но… он не устоял перед моей бывшей подругой, перед Эллочкой.
Настолько не устоял, что каким-то чудом смог уломать директора и сделал её начальником рекламного отдела.
Эллочка, конечно, ни черта не делала, но он её всячески покрывал, выписывал огромные премии, да вообще ради неё был готов на любые жертвы, кроме… развода.
Только вот Эллочке хотелось именно этого — устранить старую жену и самой занять её место. Однако компромисс они не нашли, разразился скандал и вот — должность коммерческого директора опять вакантна.
Мы все думали, кого же теперь подыщут нам кадры, но директор решил больше не брать со стороны.
«И свои есть достойные», — передала его слова секретарша Лидочка.
И с того дня началась война между достойными — между начальниками отделов и служб. Война незримая, искусно завуалированная, но беспощадная.
Все грязные тайны и мелкие секреты сразу вылезли наружу, как собачьи дела по весне. Кто с кем спит, кто про кого какие гадости говорит, кто любит принять на грудь, кто захаживает на порнхаб в рабочее время, кто использует служебный транспорт в личных целях — всех вывели на чистую воду.
Кляузы строчили на имя директора, но поскольку все бумажки попадали ему на стол через секретаршу Лидочку, то всё это моментально становилось достоянием общественности.
Зайдёшь в обеденный перерыв в наш буфет, а там со всех сторон шушукаются:
— Слышали, девочки? Ольга Петровна из планового, оказывается, пишет фанфики про геев. Такие откровенные, что вы! Кто кому куда и в какой позе. Сама не читала, но рассказывали.
— Кошмар! У неё же внуки уже!
— Ну а Торунов из финансового тоже хорош! Порнушку, говорят, смотрит прямо на работе. И не просто порнушку, а с жестью. Ну как это? БДСМ!
— Да он скрытый садо-мазо! А с виду и не скажешь, с виду такой приличный дядечка…брр…
— А про Гвоздецкую из рекламного слыхали? Говорят, половина наших мужиков у Эллы Марковны в постели побывала.
— Вот ничуть не удивлена. Красивая баба Элка, эффектная такая, чего уж. Но та ещё стерва и шлюха.
— Мягко сказано. На ней же клейма ставить негде. Знаете, почему наш коммерческий уволился? Жена заставила. Узнала, что он с нашей Элкой развлекается, ну и поставила ультиматум.
— Да вы что?
— Ну конечно! А как, думаете, она стала начальником рекламного? В благодарность за сами знаете какие услуги. Лидочка рассказывала, как она к нему бегала в кабинет якобы с бумажками. А сама потом выходила вся растрёпанная.
В общем, коллектив наш последние две недели гудел как растревоженный улей.
8
Пожалуй, про меня вот только не шептались. Кому я интересна? Пикантных тайн у меня нет, да и вообще никаких тайн. После непростого развода я на работе буквально живу и ничем, кроме этой самой работы, не интересуюсь. Никаких романов, никаких связей, ничего, что так волнует общественность.
Единственный мой грешок за все восемь лет трудового стажа — это недавняя отлучка во время рабочего дня. Пришлось соврать директору, что еду на переговоры, тогда как на самом деле я отправилась в диагностический центр.
А что поделать, если мой врач выписал кучу анализов, а сдать их можно только до обеда? Не говорить же директору о том, что у меня по-женски кое-какие неприятности, поэтому мне кое-куда надо… Павел Сергеевич хоть и в годах, но всё же мужчина.
Кроме того, никто не любит больных, не считая фармацевтов. А уж работодатели — так тем более. Ничего ответственного больным не поручат, а я, честно говоря, тоже мечтала о повышении. Не просто мечтала — я заслужила это повышение.
Ведь если не считать эту мою маленькую ложь, я отличный работник.
Ответственность и добросовестность возведены у меня в высшую степень. Меня не пугают сложности, авралы и запредельная нагрузка.
Находчивость? Да сколько угодно! Со скандальными клиентами без неё ведь никак.
Стрессоустойчивость? О, благодаря опять же нашим клиентам я нарастила такую броню, что вывести меня из себя практически нереально.
Неконфликтность? Это вообще мой конёк. Я даже со Славиком и Эллочкой умудряюсь поддерживать холодный и вежливый нейтралитет. Хотя, конечно, глубоко в душе до сих пор испытываю лютую неприязнь к обоим.
В общем, директор, выбрав меня на эту должность, не ошибся.
И ещё один маленький и приятный нюанс — было так забавно наблюдать за Эллочкой в тот момент, когда директор сообщил о своём решении. Лицо бывшей подруги прямо перекосило. Испугалась, наверное, что теперь, став её руководителем, я отыграюсь на ней за всё…
Она даже не досидела до конца планёрки.
— Простите, Павел Сергеевич, — голос её дрожал. — Мне что-то нехорошо стало. Можно, выйти?
Директор пожал плечами:
— Ну, мы уже почти закончили, но если совсем невмоготу — идите.
Эллочка пулей вылетела из кабинета директора. Почти сразу Павел Сергеевич отпустил и остальных.
— Такое важное назначение надо отметить, — подмигнул мне Торунов, начальник финансового отдела.
— Ну, приказа ведь пока нет, — отвертелась я и выскочила из приёмной.
Нет, я, конечно, очень обрадовалась. Не каждый день заветные мечты сбываются. Но было одно обстоятельство… Оно меня очень тревожило и уже не первый день. Назойливо свербело и здорово омрачало радость…
9
Последнее время со мной творилось что-то неладное. А началось всё несколько месяцев назад. Ни с того ни с сего вдруг сбился цикл. Не перестроился, а стал гулять, как ему вздумается! Это так неудобно…
Но тогда я ещё не сильно встревожилась. Ну а потом накатило: что-нибудь немного поделаю — и устаю, будто поле бескрайнее перепахала. Поднимусь на третий этаж — и уже одышка, в груди давит и темнеет в глазах.
С маникюром вообще беда — на ногти без слёз не взглянешь. Даже волосы, что всегда были моей гордостью, стали тусклые и слабые. А недавно появились какие-то блуждающие боли. То там кольнёт, то здесь заноет. И плакать всё время хочется, я держусь, но перепады настроения у меня, как у шизоида.
Но больше всего меня выматывает бессонница.
Я обошла разных врачей, сдала уйму анализов, каких только можно. Записалась в тренажёрный зал, пропила витамины и ещё какие-то пилюли, позволяла тыкать себя длиннющими иголками и жестоко мять шею, прошла курс… ой, не выговорю…
В общем, потрачено много сил, времени и денег, а воз и ныне там. То есть мой организм продолжает меня удручать. А мне ведь всего двадцать девять!
После работы я поехала к очередному доктору. Мне его сосватала Лёлька — после предательства Эллочки она единственная моя подруга.
— Он — гений! — утверждала Лёлька. — Местный доктор Хаус. Серьёзно! Помнишь, я той весной долго-долго кашляла? Никто не мог определить, почему. А он смог! Он потрясающий диагност, хотя манеры у него немного… странные.
Терять мне нечего, а надежда ещё тлеет, хоть и слабая. Так что записалась я и к нему.
На Грегори Хауса Лёлькин гений был абсолютно не похож, скорее, на тяжелоатлета, нацепившего белый халат. Но надо отдать должное — всю кипу моих анализов, выписок, снимков он изучил очень тщательно. Я даже заскучала в ожидании. А потом, когда я уже начала потихоньку зевать, поднял на меня глаза, маленькие, чёрные, цепкие, и спросил в лоб:
— Когда у вас был последний коитус?
Я в ту же секунду взбодрилась и вытаращилась на него недоумённо. Дважды открыла и закрыла рот, не издав ни звука. Может, мне послышалось?
— Э… что?
— Ну, коитус, соитие, половой акт… Сексом когда последний раз занимались?
Я сморгнула. Нет, я бы поняла такие вопросы от гинеколога, но… Подумать он мне не дал, стал напористо развивать тему:
— Партнёр постоянный у вас есть?
Я покачала головой.
— Ясно. Так когда был последний секс?
