Как же я умудрилась потерять картину? Вот растяпа! Я встала, в последний раз окинула взглядом шкаф и вдруг заметила в дальнем углу пластиковый пакет. Сердце забилось от предвкушения. В пакете лежала картина, завернутая в розово-голубое пляжное полотенце. Внутри меня что-то дрогнуло, когда я взяла ее в руки. Флюгер. Морской берег. Старый дом. Все, как я запомнила, кроме парочки. Почему-то я всегда считала, что там изображены дядя Билл и Би. Женщина на холсте точно Би, судя по длинным ногам и знакомым светло-голубым брюкам-капри; Би называла их «летними брюками». Только рядом с ней вовсе не дядя Билл. Как это я раньше не заметила? Билл был блондином, а у мужчины на берегу волосы темные, густые и вьются. Кто это? Почему Би нарисовала его рядом с собой?
Оставив разбросанные вещи на полу спальни, я спустилась вместе с картиной вниз и отыскала записную книжку. Набрала знакомый номер и глубоко вздохнула, услышав долгие гудки. После второго Би взяла трубку.
— Алло?
Глубокий бархатный голос Би совершенно не изменился.
— Это я, Эмили, — запнувшись, выдавила я. — Прости, что долго не звонила. Дело в том…
— Брось, не извиняйся! Ты получила мою открытку?
— Какую?
— На прошлой неделе я послала тебе открытку, когда узнала, что случилось.
— Так ты знаешь?
Я почти никому не говорила о Джоэле. Даже родителям в Портленде, во всяком случае, пока. Сестре из Лос-Анджелеса, с ее идеальными детьми, заботливым мужем и огородом с органическими овощами. И своему психотерапевту. Тем не менее, меня нисколько не удивило, что новости о моем разводе дошли до Бейнбриджа.
— Да, теперь вот думаю, приедешь ты или нет. — Би помолчала. — Остров исцеляет все печали.
Я провела пальцем по краю картины. Мне вдруг нестерпимо захотелось на остров, в тетину большую и теплую кухню.
— Так когда тебя ждать? — Би не любила лишних слов.
— Завтра не слишком рано?
— Завтра первое марта, лучшее время месяца. Все вокруг оживает.
Понятно, что она имеет в виду. Серые волны залива. Буро-зеленые водоросли и ракушки. Я как будто вдохнула соленый морской воздух. Би считает залив Пьюджет-Саунд лучшим лекарством, так что, когда я приеду, она заставит меня разуться и хоть днем, хоть ночью отправит бродить по мелководью. Даже при шести градусах выше нуля. Впрочем, вряд ли будет теплее.
— Да, вот еще, Эмили.
— Что?
— Надо поговорить.
— О чем?
— Это не телефонный разговор, милая, обсудим, когда ты приедешь.
Я повесила трубку, спустилась к почтовому ящику и обнаружила счет по кредитной карте, каталог белья «Виктория Сикрет», выписанный на имя Джоэла, и большой квадратный конверт. Я узнала обратный адрес и почти сразу вспомнила, что видела его на документах о разводе. Вообще-то, неделей раньше я искала этот адрес в «Гугле». Новый дом Джоэла на Пятьдесят седьмой улице, в котором он живет вместе со Стефани.
От одной мысли, что Джоэл хочет пообщаться, у меня в крови закипел адреналин. Возможно, бывший муж прислал письмо или открытку, нет, лучше романтическое предложение начать игру «Найди клад»: пригласил встретиться в каком-нибудь месте, там отыщется другая подсказка, потом еще одна, а после четвертой я увижу его самого рядом с отелем, где мы познакомились столько лет назад. Джоэл будет держать розу… нет, лучше плакат с надписью: «Прости. Я тебя люблю». Да, точно. Идеальное завершение драматичной истории любви. «Пусть все закончится хорошо, — прошептала я, проведя пальцем по краю конверта. — Джоэл по-прежнему меня любит».
Фантазии разбились вдребезги, когда я открыла послание и уставилась на тисненную золотом открытку. Плотная бумага, изящная вязь букв. Приглашение на свадьбу. Свадьбу Джоэла. В шесть часов вечера. Банкет. Танцы. Празднество любви. Говядина или курица (на выбор гостя). Все приличествующие случаю фразы. Я отправилась на кухню, хладнокровно обошла корзину для бумаг и выкинула раззолоченный кусок картона в помойку, прямо на коробку с заплесневелым рагу по-китайски.
Разбирая остальную почту, я уронила журнал «Нью-Йоркер», а когда подняла, заметила между страниц открытку, на которой был изображен белый с зеленым паром, входящий в Орлиную бухту. Надпись гласила:
«Эмили,
приходит время, и остров зовет к себе. Возвращайся домой, милая, я соскучилась.
С любовью,
Би».Я прижала открытку к груди и глубоко вздохнула.
Первое марта
Великолепие острова Бейнбридж видно сразу, даже темнота не помеха. Пока паром пересекал Орлиную бухту, я смотрела на галечные берега и крытые дранкой дома, которые отважно цеплялись за склон холма. Залитые оранжевым светом комнаты манили, словно люди в них специально оставили место для гостя, когда собрались вокруг камина выпить вина или горячего какао.
Общество на острове довольно разнородное, и жителям это нравится. Мамаши, разъезжающие на автомобилях «вольво», пока мужья-чиновники работают в Сиэтле, куда ходит паром, художники и поэты, ищущие уединения, горстка знаменитостей. По слухам, Дженнифер Энистон и Брэд Питт до развода владели девятью акрами земли на западном побережье, и все знают, что несколько актеров комедийного сериала «Остров Гиллигана» тоже здешние. В общем, подходящее место, чтобы затеряться.
С севера на юг остров тянется всего лишь на десять миль, но по ощущениям это целый континент. Здесь есть бухты и заливы, гроты и отмели, винодельня, ягодная ферма, ферма по разведению лам, шестнадцать ресторанов, кафе, где подают домашние булочки с корицей и вкуснейший кофе, а еще рынок, на котором среди всего прочего можно найти местное малиновое вино и свежесобранный мангольд.
Я глубоко вздохнула и посмотрела на свое отражение в иллюминаторе — на меня глядела суровая усталая женщина, нисколько не похожая на девчонку, которая давным-давно впервые приехала на остров. Я поникла, вспомнив, что произошло несколько месяцев назад, когда мы с Джоэлом собрались поужинать с друзьями. Уже в дверях он окинул меня критическим взглядом и спросил: «Эм, ты что, забыла накраситься?»
Ничего я не забыла, вот только зеркало в прихожей отразило бледную тусклую кожу. Высокие скулы, которыми в семье могу похвастаться только я — видно, унаследовала от молочника, как шутит мамуля, — даже они, неоспоримое достоинство, выглядели ужасно. И вся я тоже.
Паром остановился, и я шагнула на трап. В воздухе витал запах моря, отработанного паромного топлива, гниющих моллюсков и хвои; точно так же здесь пахло, когда мне было десять.
— Его бы в бутылки укупоривать, — заметил мужчина сзади.
