— Кеш, нельзя так пугать! Ты знаешь, который час? — Из комнаты вышла полная седая женщина с приятным лицом и строгим взглядом.
— Доехал и ладно, — выходя следом за женщиной, сказал мужчина в возрасте, но довольно крепкий. Мне даже показалось, что это сын женщины.
— Бабушка Люба. Отчество ты ее все равно не выговоришь. Дед Леша. До отчества он так и не дорос. Это Вера. Совершеннолетняя. Какое-то время поживет у нас. Вер, давай сумку. Пальто снимай. Я сейчас подойду.
Он ушел в комнату, а я осталась с его родными. Да уж. Как-то получилось неловко. И чего только я сюда приехала.
— А вы давно… — начала бабушка, но дед ее одернул.
— Люб, вот тебе какая разница кто и сколько времени друг друга знает? Вер, а ты не бойся. Мы своих не в обиду не даем, — он подмигнул мне. — Добро пожаловать в семью.
— Я только на время. Просто так получилось.
— А всегда все получается просто на фоне сложного, — улыбнулся он. — Пойдем, Люб. Сами разберутся.
— Там суп на плите, — сказала бабушка.
— Разберутся. Как будто Кешка тут не живет, — уводя ее в комнату, сказал дед.
— Ванная там. Вещи в стиралку закидывай. Я потом ее запущу. Она с хорошим отжимом. Так что все будет сухое и чистое утром, — сказал Аркадий. — Здесь мои футболка и штаны. Тебе будет великовато, но штаны на завязках.
— Справлюсь, — ответила я.
— Не сомневаюсь, — ответил он. — Если что, я на кухне.
Я зашла в ванную комнату. Душевая, стиральная машинка, сушилка для полотенец, плитка с маленький синий цветочек. Комната была небольшой, но с хорошим ремонтом. Пока я раздевалась, то почувствовала, как мне словно сделали укол обезболивающим. Теплая вода от нагревателя прогоняла холод, который поселился в душе вместе с непогодой. На какой-то миг стало спокойнее. Тут Аркадий был прав, что мне нужно было спокойствие. Я слишком устала от травли, которую организовали дома. Нужна была передышка. И кто сделал так, что я эту передышку получила.
Кухня была метров восемь. С длинным столом вдоль стены и встроенной кухней желтого цвета. На стенках шкафов красовались принты с цитрусовыми, а фартук перед плитой и раковиной был выложен плиткой с растительным орнаментом.
— Я свежий чай заварил. Подождешь меня? Я быстро.
— Конечно, — сказала я, оставаясь на кухне, пока он ушел в душ. Из комнаты донесся голос бабушки Аркадия, которая звонила явно его матери.
— Пришел и не один. Нет. С девкой какой-то.
— Я тебе девку еще покажу! — одернул ее дедушка. — Дай телефон. Свет, все нормально. Живой, здоровый, как стеклышко. Нет, не проститутка. Девчонки, я вас не понимаю. Вы хотели, чтоб он расшевелился, а сейчас во все колокола бьете! Где логика? Ну, какая она? А вот приедешь и познакомишься. Мне нравится.
— Я тебе покажу, что нравится! — возмутилась бабушка.
— Смотри, ревнует, значит еще любит.
— Дай телефон. Я тебе скажу, что мутно все.
— И чего тебе мутно? Это ты воду не мути! — посоветовал дед.
Вернулся Аркадий. Закрыл дверь на кухню. Достал тарелки и стал разливать суп.
— Не слушай их. Они ведут себя порой…
— Как заботливые люди, которым не безразлична твоя судьба.
— Так и есть. Хорошо, что ты это понимаешь.
— Мне пока не довелось побыть в роли свекрови, Павел вроде пока не с кем не встречается, но это не за горами.
— Может и встречается, но тебе не говорит.
— Не исключено. Я пыталась, но плохо получилось. Не получается у меня с ними общий язык находить.
— Ты жизнь делишь на роли. Часть ролей у тебя, на твой взгляд, получается справляться плохо. Попробуй просто жить.
— Вся наша жизнь — это сцена, а мы в ней актеры, — сказала я.
— Нет.
Он закрыл эту тему. Не стал ничего пояснять, а я не стала настаивать. Только сейчас мне удалось более-менее его разглядеть. Когда он подошел ко мне в торговом центре, то я обратила внимание на его глаза и рост. Сейчас же в глаза бросались густые каштановые волосы с рыжеватом отливом. Светлая борода с ржавыми нотками почти полностью закрывала его лицо. Он напоминал полярника, который не видел смысла в бритве. Косматые брови. Курносый нос. Под бородой виднелись полные губы.
Отдельно в глаза бросались крупные руки с черными волосами. Волосы были даже на пальцах. При этом пока мы с ним общались, то я на это не обращала внимания.
— Нравлюсь? — спросил он. К такому вопросу должна была прилагаться сальная улыбка, но вместо этого я увидела спокойный взгляд, который как бы говорил, что ему известны все мои ответы.
— Не знаю. А ты должен нравиться?
— Нет. Интересно, каким ты меня видишь.
— Я так и не составила о тебе какого-то конкретного мнения. Чисто визуально ты не в моем вкусе.
— И чем не нравлюсь?
— Я не сказала, что ты мне не нравишься.
— Хорошо. Какой твой вкус.
— У тебя грубоватый вид, который меня смущает. Но при этом какие-то нереальные манеры, которые не соответствуют первому впечатлению. Если быть честной, то вначале я не обратила на твой внешний вид внимания. Меня удивили спокойные глаза.
— Они должны быть беспокойными? — спросил он. Вроде шутил, но ничего этого не выдавало.
— Не в этом дело.
— Вокруг тебя шторм, а тут спокойствие.
— Да.
— Наелась?
— Спасибо, было вкусно.
— Я готовлю лучше, но и это ничего.
— Умеешь готовить?
— Да. Отдыхать?
— Хорошо.
— Смотри, у нас трешка с проходной комнатой. В проходной мать спит, но сегодня она на работе. Дальнюю мне отдали. Но там… Короче, не пугайся.
Проходная комната была разделена на две части. Спальную зону отделял шкаф, стоящий поперек комнаты. Перегородку делать они не стали. Стенка с телевизором, диван. Вторая комната была Аркадия. Небольшая. Около девяти квадратных метров, с включенным бра, света от которого вполне хватало для освещения комнаты. Здесь было сделано зонирование. Часть стен была обклеена детскими обоями с мишками. Там, где стояла кровать, были зеленые лозы по кирпичу, из-за чего создавалось впечатление, что стены принадлежат подвалу или кирпичному гаражу. Двуспальная кровать стояла около окна. При входе в комнату был шкаф. Сразу за ним стояла детская кроватка, над которой висели полки. На полках стояли фотографии девушки со светлыми волосами и молодого человека. Худощавого, но с открытой улыбкой.
Детская кровать была застелена. Под одеялом лежал медведь средних размеров. Бортики кровати должны были уберечь малыша от ударов о деревянные стенки кроватки. Над кроватью висел полог и погремушки.
Напротив кроватки стояло кресло-кровать, про которое рассказывал Аркадий. Над ним висели грамоты и дипломы. Медали. Похоже Аркадий занимался плаваньем. Занимал какие-то места. Еще ходил в математический кружок и окончил колледж на повара-кондитера.
— Надо было давно все это убрать, да руки не доходили, — сказал он, снимая грамоты и медали.
— Оставь.
— Это все в прошлом. Когда-то хотелось хоть чем-то гордиться. Вот и развесил. Одно время висели фотки из армии. Смешная доска почета.
— Это для тебя важно. Так почему нет?
— Самое смешное, что неважно, — унося все это в проходную комнату, сказал Аркадий.
Я подошла к кроватке и только тогда заметила пыль. На пологе паук и вовсе развесил паутину и теперь ловил мух. Печальное зрелище, как в сказке про спящую красавицу, где замок из-за горя был опутан паутиной.
— Я не трогаю. Только смотрю, — сказала я, когда Аркадий подошел со спины. — Странно все это видеть?
— Она не дает видеться с ребенком?
— Они погибли.
— Я не буду сочувствовать.
— Почему?
— Для тебя они живы и скоро вернутся домой. Или я неправа?
— Иногда мне так и кажется, — он вздохнул.
В комнату вошел кот. Покрутился около нас и забрался в кресло. Потянулся, прошелся когтями по подлокотнику и лег спать.
— Я поставил твой телефон на зарядку.
— Спасибо. У меня только один вопрос.
— Какой?
— Как ты решился меня сюда пригласить?
