большой начальник.
– На твое счастье, опер из тебя хороший. А то бы уже давно, как… – сжал зубы, замахнувшись папкой, продемонстрировал Шумилов, что бы сделал со мной, будь я не гением отдела сыска. – Только потому, что таких, как ты “кадров”, в городе мало, я все еще терплю твои выходки. Но мое терпение тоже не железное.
– Принял, Василий Геннадьевич.
– Раскаиваешься?
– За стычку с вами раскаиваюсь, за сломанный нос Савченко – нет.
– Ты опять?!
– Чистая констатация факта.
Шумилов, скрежеща зубами, проглатывает мой выпад. Зыркает из-под бровей и молчит.
Пауза затягивается.
Я набираюсь наглости, которой во мне хоть отбавляй, и спрашиваю с надеждой:
– Могу идти?
– Я тебе пойду щас. В качестве наказания за твою утреннюю выходку сейчас ключи в зубы и гонишь в аэропорт. Встречать майора Ларина.
– Какого еще Ларина?
– Слишком много вопросов, – петушится Шумилов, но в итоге, махнув рукой, декларирует:
– А, старший оперуполномоченный. По особо важным делам. Леонид Рустамович Ларин, отправили к нам из Москвы, в командировку. Чую, с проверкой по мою душу.
– Вы шутите? Я и извоз? Товарищ полковник…
Это вот уже вообще не смешно!
– Я похож на клоуна, Волков?
Машу рукой, мол, “такое себе”.
– Виктор, ну-ка скройся с глаз моих. В направлении аэропорта! И чтобы без Ларина я тебя не видел. Встретить, с обустройством помочь, до отдела доставить в целости и сохранности. И, кстати говоря, тебе и твоим операм с ним работать, так что “наводи мосты”. Все, разворот на сто восемьдесят и шагом марш отсюда.
– Василий Геннадьевич, ну…
Дохлый номер.
– Волков, не беси меня. Если я сейчас моргну, а ты не исчезнешь из кабинета, лишу премии и всех надбавок за этот месяц.
– Произвол, товарищ полковник!
– А еще выговор в личное дело за рукоприкладство припишу.
Выговор – это весомо. Если с премиями я худо-бедно бы смирился, чай, не бедный, то на карьерный рост я все еще лелею надежду. Лишние “кляузы” в личном деле – эта перспектива меня совсем не прельщает. Поэтому показательно недовольно скрипнув стиснутыми челюстями, засовываю свой гонор туда, где света белого не видно, рычу:
– Будет сделано. Разрешите идти?
– Ты еще здесь?
Здесь. Но уже в следующее мгновение – ветром сдуло. Прямо по направлению к тачке.
Нет, вот мне оно надо? У меня куча работы, а я вместо того, чтобы преступления раскрывать, буду шишек столичных раскатывать? Ненавижу Москву!
Один Бог знает, как люто я ненавижу этот город, который своими перспективами порой вырывает последнее, засасывая людей в погоню за мифической “лучшей жизнью”. Не пересчитать, сколько уже “пало” в этой войне грез…
Глава 2
Нина
Два часа в небе пролетели, как один миг. И хоть я упорно обещала себе бесцельно таращиться в иллюминатор, делая вид, что умею отключаться от работы и отдыхать, а мой трудоголизм – это вовсе не болезнь, а прихоть, но… надолго меня не хватило.
Полчаса. А остальные полтора мое время препровождения скрашивал старина Драйзер со своим "Финансистом". Да, легкое чтиво – это тоже не по моей части.
Потом была посадка, высадка и прочие прелести пребывания в аэропорту, вышагивая по которому, не могу не сказать, что мое сердце защемило в приступе накатившей ностальгии. Не сильно. Слегка. Я обычно лишней сентиментальностью не страдаю. Но где-то глубоко в душе – цепляли знакомые места.
Терминал явно претерпел ремонт, да и город тоже преобразился. А вот мартовская погода была неизменной. Дождь и хмурое серое небо.
Ну, зашибись, а я забыла зонт!
– М-да, я смотрю, ты сильно рад моему возвращению, Сочи? – возвожу “очи” к небу, стягивая на макушку солнечные очки, которые сейчас с удовольствием променяла бы на любой, даже самый захудалый зонтик.
– Думаю, это его обычное и весьма беспристрастное состояние.
Обернулась.
– Простите?
Рядом мужчина. Быстрый оценивающий взгляд с головы до ног. Вердикт – симпатичный. На лицо редкое сочетание грубости со смазливостью. Высокий, поджарый, держится ровно, будто прут проглотил. Из вещей только дорожная сумка в руках. Волосы – короткий ежик – и гладковыбритые скулы. Блондин. Взгляд цепкий, линия губ – упрямая. Военный, что ли? Ну, или, на худой конец, служитель органов правопорядка. Только костюмчик с иголочки и пальто к образу не клеятся. Слишком элегантно, что ли…
– Говорю, тут такая погода частенько по весне, – тембр голоса тоже приятный. – Первый раз в Сочи?
И нет, ну, совершенно нет никакого желания с кем-либо сейчас вести пространные беседы о “природе-погоде”. Тем более, все мужики – сволочи. Но вежливость никто не отменял.
– Родилась здесь. Давно не приезжала. Уже и забыла, какой тут климат.
Мужчина, видимо, моим ответом получив “зеленый свет”, протягивает руку и улыбается:
– Леонид. К родственникам прилетели?
– Антонина, – пожимаю, – в отпуск. А вы?
– Командировка.
– Значит, я ошиблась.
– В чем же?
– Не военный. Командировка в Сочи? Вероятность девяноста из ста, что вы бизнесмен.
А я таких наелась на всю свою жизнь вперед. Увольте. Бросаю взгляд на наручные часы – пора сворачивать этот “вежливый” диалог. Желательно моей эффектной капитуляцией.
Но не успеваю. Мне на подмогу приходит неведомый собеседник моего нового знакомого, который тревожит его звонком. Пока я старательно изображаю статую самой себе в отчаянной попытке переждать морось с неба, всем своим видом транслируя нежелание продолжать беседу, Леонид достает из кармана мобильник и по-деловому собранно и отстраненно кидает в трубку:
– Да… Понял, Виктор. Пару минут, не проблема. Жду у входа… Нет, без вопросов… Только прилетел, рейс задержали.
Задержали? Неужто тоже из Москвы? В одном самолете летели?
Ну, это ладно. Это не так сильно колышет, как имя.
Виктор?
Внутренне передергивает. Я зябко ежусь.
Да глупости, конечно, сколько в нашей стране Викторов на квадратный метр! Но, тем не менее, в Сочи это имя начинает вновь приобретать определенный оттенок. Ностальгический и горький. Вот только где сейчас “тот
