о себе мнения, – я снова плюхаюсь в свое кресло и откидываюсь на спинку. – Тебе никто не говорил, что иногда, – делаю акцент на последнем слове, – стоит употреблять такие слова, как «пожалуйста», «будьте любезны» или хотя бы высказывать просьбу, а не приказывать, – повторно делаю паузу, наблюдая, как глаза парня наливаются кровью. – И люди к тебе обязательно потянутся, Валевский.
– Еще раз повторяю, – он отделяет каждое слово друг от друга, произнося их со злостью. – Назови любую цену и сделай моим родителям праздник.
Вот и как, прикажете, с таким мило и культурно общаться? Никаких нервов не хватит терпеть Валевского целых три недели, еще и потакать всем его капризам и закидонам. Я-то думала, он с возрастом поумнел, научился вести себя нормально, не показывая направо и налево своего высокомерия, однако на деле всё оказалось еще хуже, чем было раньше.
И я когда-то была в него влюблена? Боже, какой же я была дурой!
– А я тебе третий раз повторяю, – специально запинаюсь, глядя Роме в глаза, не желая снова его посылать куда подальше.
И так все нервы вымотал, сбив весь рабочий настрой, так еще и хамку из меня пытается сделать! Хотя достал он меня конкретно, такого не грех и трижды послать.
– Ты еще об этом пожалеешь! – он цедит сквозь зубы, уже не сдерживая своей злости, чем вызывает у меня дикий и истерический смех.
Наблюдаю, как парень разворачивается и покидает мой кабинет, громко хлопая напоследок дверью. Хотя, разве можно ожидать от него благоразумия и рассудительности? Такого ничем не прошибешь!
– Нужен ты мне, чтобы тратить своё время на месть. Тоже мне, нашёлся пуп земли! – говорю закрытой двери, мотаю головой из стороны в сторону, а через несколько секунд снова приступаю к чтению бумаг, выбрасывая и Рому Валевского, и его предложение из головы.
Много чести думать о таком павлине! Пусть валит на все четыре стороны. А еще лучше – обратится к нашим конкурентам и им делает свои щедрые предложения.
Возможно, кто-то и согласится с ним работать, но точно не я!
И я очень надеюсь, что больше не увижу надменную и наглую физиономию Ромы Валевского!
Никогда!
На часах семь вечера, и я собираюсь домой. Глаза болят от постоянного напряжения, спина затекает, а голова уже практически не соображает – много же я наработаю в таком состоянии! Сейчас лишь одно дикое желание – добраться до дома, завалиться в кровать и посмотреть какую-нибудь мелодраму, чтобы побыстрее заснуть.
И я бы его реально осуществила, если бы не долг перед лучшей подругой и мое клятвенное обещание приехать именно сегодня на ужин к чете Гончаровых. И так две недели не видела Настену – а беременных женщин, как известно, расстраивать нельзя.
Выхожу из кабинета, закрываю его на ключ и направляюсь к лифту. На улице свежо и прохладно – весна, конец марта, а хорошее настроение где-то затерялось среди заснеженного февраля.
Надо же, раньше мы всегда радовались приходу столь долгожданного тепла, а вот сейчас почему-то это, наоборот, огорчает. Усталость дает о себе знать, однако я уверенно направляюсь к своему старенькому автомобилю, игнорируя ноющую боль во всем теле. Скоро усядусь в мягкое сиденье, а спустя пятнадцать минут моя любимая подружка накормит меня вкусным ужином и поднимет настроение одним только своим видом.
Хоть моей машине и пятнадцать лет, но все равно я ее очень люблю. Самое главное, она куплена на честно заработанные средства и без чьей-либо помощи. Я считаю, что автомобиль – это не понты, а средство для передвижения, хотя такие мажоры, как Валевский, могут со мной не согласиться.
Опять мысли об этом павлине общипанном лезут в голову, будь он не ладен! Хотя, почему общипанный? Я же еще не добралась до его «хвоста». Но если ещё раз посмеет нарисоваться в моем кабинете, то я обязательно исправлю это недоразумение.
Вот же гад, этот Валевский – никак не могу выбросить из головы его нагло усмехающуюся физиономию и вальяжную позу, хоть и пыталась последние два часа сосредоточиться исключительно на работе. И вот опять, стоит лишь вспомнить его надменный тон и ехидную улыбку, как тяжелый вздох со стоном вырывается из груди.
Даже не бесит – просто дико раздражает.
«Шикарно смотришься в кресле директора!» – мысленно передразниваю парня.
Забавно, почему-то из всего нашего десятиминутного диалога всплывает именно эта фраза. Да уж, Рома, странный ты человек. Неужели нельзя общаться нормально – без предвзятости, пафоса и дешевых понтов?
Я прекрасно помню, как в первую нашу встречу он случайно ударил меня дверью, а после напоил кофе в качестве извинений. И был таким милым, веселым и заботливым парнем, что мое тогда еще наивное и неокрепшее девичье сердце растаяло, как снег на солнышке.
Вот же он, мужчина моей мечты! Другого не хочу!
Ну и дура я была! Каким местом думала тогда? Ведь ясно как Божий день, что такие, как Валевский, нас считают за второй сортом. Козёл он, а не павлин, если не сказать похуже.
И как же больно было потом, когда его высокомерие все-таки взяло верх над здравым смыслом и нормальным поведением.
Так, меня опять не в ту степь несет. Дался мне этот Валевский! Такое чувство, что на нем свет клином сошелся, не иначе. Что-то мне подсказывает – я малость перенапрягла извилины на работе! Вот, до чего доводит аврал в понедельник. Теперь еще всякие глупые воспоминания лезут в голову. Уж лучше заскочу в магазин и куплю тортик к чаю, чтобы порадовать мою беременную подружку и ее сладкоежку-мужа.
Кстати, шикарная они парочка, эти Гончаровы! И ведь начали встречаться еще в институте. Правда, первая попытка их серьезных отношений вышла неудачной – молодость, недопонимание и глупые обиды вкупе с амбициями и непонятными обвинениями в адрес друг друга. Такое сплошь и рядом бывает, винить в этом некого, кроме себя самих.
Однако судьба преподнесла Насте и Захару второй шанс, и они им воспользовались – разобрались с прошлыми обидами, открылись друг другу, и теперь очень счастливы в браке. Еще и потомство ждут – как тут не порадоваться!
И, кстати, совсем забыла сказать: Рома Валевский – лучший друг Захара Гончарова. Надеюсь, физиономию этого павлина мне не придется еще и весь вечер наблюдать, сидя за столом в доме у Насти?
– Наконец-то! – белокурая красавица встречает меня на пороге, когда я только выхожу из лифта. – Ты со своей работой скоро совсем загонишь себя, дорогая.
– Привет, моя сладенькая, – обращаюсь к уже довольно большому животу моей подруги, прекрасно зная, что она ждет девочку. – И тебе
